Жак, не подозревая о нависшей над ним опасности. – Коли твой пер-цеп-тивный аппарат взял пожизненный профессиональный отпуск…
– У тебя есть три секунды, – сдавленным голосом сказал Аслан. Он наполовину перевалился через подлокотник и почти дотянулся до кочерги; его и без того смуглое лицо ещё больше потемнело от натуги. – А потом, да простит меня всевышний… Хватит с меня…
– Если бы у тебя был мозг, – размеренно говорил куратор королевской службы поставок и снабжения, отгрызая нитку, – ты бы сообразил, что дело-то, похоже, не простое. Ты бы сказал мне: Жак, я дурак, а ты умный, посоветуй мне, что делать. И несмотря на все чудовищные беды и лишения, что принесло мне знакомство с тобой, я бы, конечно, тебе не отказал. Я бы сказал: Аслан, дружище, хоть тебе это не слишком поможет, но знай – наша страна находится в глубочайшем кризисе. И одна из причин тому – Регентский совет, правящий ею вот уже почти двадцать лет. А конкретно сир Оливер, да будет всегда бодра его тёща.
– Это всё хорошо и даже замечательно, – сказал эвакуатор. До кочерги он так и не дотянулся. – Но при чем тут Шарль Фуке?
Жак вздохнул.
– При том, что всем это надоело до чёртиков. И особенно надоел этот так называемый лорд-протектор, которого всё устраивает – и болото, в которое он превратил страну, и хор квакающих ему осанну подхалимов. Если Шарля Фуке в его планах на принцессу поддержит, во-первых, сама принцесса, а во-вторых, и самое главное – армия, то дело становится яснее некуда. А на стороне сира Оливера – вы, то есть эвакуаторы, потом криминалите, прокуратура, ну и королевская служба охраны. Причем легардюкор, полиция и прокуратура не подчиняются Оливеру прямо, в отличие от вас. То есть если дело не выгорит, он, Оливер, будет ни при чем в трёх случаях из четырёх. Я бы на твоём месте давно уже взял отпуск по здоровью, а лучше бы уволился. Вас, эвакуаторов, разгонят в первый же день после коронации, а всех, кто попадётся под руку, упекут в тюрьму. Тех, кого не упекут, отловят охотники Судейской коллегии. Вот примерно вот так.
Жак отошёл от костюма, полюбовался. Затем взял пакет со столика.
– Ну-с, что там.
– Лучше даже не читай, – проговорил Аслан. Он смотрел в стену отсутствующим взглядом. Жак коротко глянул на него, затем прочёл первый документ.
Присвистнул.
Достал и быстро прочёл второй.
Закашлялся, снова перечитал первый. Затем осторожно, словно боясь уронить, отложил их в сторону и так же осторожно достал из пакета третью, последнюю гербовую бумагу. Прочёл её два раза, аккуратно сложил всё обратно, сел во второе кресло и сказал:
– Мдааа…. Ну, с повышением, что ли.
– Угу. Спасибо. – Аслан по-прежнему хмурился куда-то в район дымоходного выступа на стене.
– Святые небеса, – произнёс Жак. – Четыре независимых расследования… А кстати, почему вы вообще в этом участвуете? В смысле, эвакуаторы.
Аслан удивленно посмотрел на него.
– Ты же только что…
– Да нет, это настоящая причина, – сказал Жак. – А формально-то почему?
– Шарль Фуке сбежал от охраны с помощью трёх чудовищ неизвестного типа, – злобно сказал эвакуатор. – А утилизация чудовищ – это, как тут мне напомнили, наша прямая юрисдикция.
– Если ты сбежишь или заболеешь, – произнёс Жак рассудительно, – то ни у кого язык не повернётся тебя осудить. У меня вот точно не повернётся.
– Наверное, – согласился Аслан. – Но я не сбегу и не заболею.
Стукнула дверь, вошёл Питер. Он явно был не в духе, молча скинул камзол, кинул его на вешалку, снял туфли, стянул рабочий галстук, с остервенением швырнул его в угол, сел на каминный столик, прямо на папку Аслана, и мрачно уставился на двоих друзей.
– Сидите тут, – сказал он.
– Сидим, – осторожно согласился Аслан.
– Смешно вам, – продолжил Питер ещё мрачнее и утвердительнее.
– Да уж, – ещё осторожнее сказал Аслан.
– А деньги где? – прямо спросил учёный. – Жак, извини, но где задаток? Аслан, какого чёрта ваша трижды проклятая контора не переводит ни черта на мой чёртов счёт? Вы уже месяц тут живёте, а вместо денег одни шуточки. У нас ни угля, ни дров, ни ремонта. Меня, если вы помните, оштрафовали и списывают всё моё жалование. И сегодняшний эффектус никак не поспособствовал тому, чтобы это положение исправить… Я ясно излагаю?
– Пит, у меня там перемены, и наши счетоводы… – забормотал Аслан. – Деньги будут, только позже. Это же королевская служба, бюрократия… Все бумаги подписаны, надо подождать просто, ну и…
Питер кивал в такт его словам до тех пор, пока эвакуатор не увял окончательно. Затем повернулся к Жаку.
– Ты.
– Что – я? – хладнокровно поинтересовался Жак.
– Деньги где, вот что, – закипая, произнёс Питер.
– Какие деньги, Пит? – мягко спросил финансист и куратор. Аслан заёрзал.
Питер опешил.
– Задаток за проживание, Жак. Тысяча восемьсот новых франков в месяц. Ты забыл? Так я тебе напоминаю. Это тебе не туфлями швыряться, знаешь ли. Тут память нужна.
– Постой, постой, – вежливо сказал куратор. – Если я всё правильно помню, в этом месяце в моей комнате я ночевал всего один раз, да и то лишь полночи, а остальное время там жила некая девушка, Нони Горовиц. А я жил в мобиле. Ты забыл? Так я тебе напоминаю.
Питер раскрыл рот.
– А…
– Жак, погоди, погоди, – хмуро заговорил Аслан. – Ты это…
– Сегодня мы нашли ей квартиру, – закончил Жак. – А завтра я начну жить в той комнате. Как месяц закончится, так сразу тебе и будут твои тысяча восемьсот. Как и договаривались.
Несколько секунд царила кромешная тишина.
– Ну, мне пора, у меня деловая встреча, – непринуждённо проговорил Жак, снял костюм с распорки, взял швейные принадлежности и направился в свою комнату, наверх. Питер уже не сидел раскрыв рот, а, прищурившись, неотрывно смотрел на свободного финансиста, как он поднимается по лестнице, а когда тот скрылся за дверью – и на дверь. Через пять невыносимо длинных минут нарядно одетый Жак спустился вниз, произнёс в пустоту «Ну пока, буду поздно» и исчез, оставив мощный шлейф дорогого аромата.
Минуту они провели в тишине.
– Ну даёт, – сказал Питер наконец, стукнув кулаком в ладонь. – Молодец Жак. Я теперь понимаю, почему мы останемся нищими, а он станет миллионером.
Аслан недоверчиво присмотрелся – но Питер был вполне искренен.
– Почему это?
– Потому что Жак всегда прав, – с расстановкой сказал Питер, подняв палец. – А это дорогого стоит.
– Почему это он прав-то, – Аслан прокашлялся. – Это как-то вообще не…
– Прав формально – значит, прав вообще, – ещё более значительно произнёс Питер. Он совсем развеселился. – Куда он, кстати, отправился такой
