— Молодец, Тарзан, не дрейфь, все идет правильно, — вдруг слышу за спиной голос Феди Марченко.
Испытываю невыразимые муки. Будто меня голым выставили для всеобщего обозрения и не дают прикрыть наготу. Никогда, даже в матче с «Гарибальдийцем», мы не были так беспомощны. А ведь все, и я в том числе, впервые играют в настоящих бутсах. Оказывается, дело не в них… Играя босиком, я редко уходил с поля, не забив гола. А сегодня даже бутсы не помогают. Кажется, что и стрелки часов работают на противника. Играть осталось всего минут 25. У ворот снова толчея. Центр форвардов «Грома» понял, наверное, что лобовые штурмы бесполезны, и старается перевести игру на края. Вот и сейчас он с центра штрафной площадки резко бьет своему правому краю. У того здорово получаются финты. Ну и хитрый, чертяка! Он обставляет Илью, Славку и снова остается один на один с Керзоном, но Славка успевает подбежать и, не таясь, подставляет ему ножку. Грозно звучит сирена, будто взывает к справедливости. Все ясно. Команда «Гром» получает право на одиннадцати-метровый штрафной удар. Рыжик не спеша устанавливает мяч. У Керзона на скулах играют желваки, а кадык танцует вальс.
Сигнал! Удар! Бросок! Один миг — только на один миг я зажмурил глаза от страха, а открыл их от дикого рева обезумевших болельщиков. Невероятно, но факт. Керзон отбил мяч кулаком и, падая, ударился головой о боковую стойку ворот. Он так и остался лежать. Но нам не до него. Близнецы успели вынести мяч из штрафной, Илья сам повел его вперед, увлекая меня за собой. «Веди, веди!» — кричу ему. Бегу хавбека позавидует любой легкоатлет. Форварды и хавбеки «Грома» явно отстали от нас. Когда Сведов бросается на Илью, малыш, не глядя, отпасовывает чуть влево, он чувствует мое присутствие. И точно: я выхожу на мяч и, не целясь (сила инерции мешает мне остановиться), резко бью правой. Для точности удара необходимо время, но его нет, поэтому я едва поднял мяч, и он, как мне показалось, прошел чуть ли не над воротами. Но произошло совершенно невероятное, стадион загудел, форварды бросились меня обнимать. Значит, мяч в воротах «Грома»? Я проникся гордостью человека, до конца выполнившего свой долг. Рядом к центру поля устало плелся Илья. Я обнял и поцеловал его в мокрую от нота шею. Пусть это еще не победа, но я уже не верил в непобедимость «Грома». Раз забит один, пусть шальной гол, — значит, можно забить и второй.
Снова игра с центра. Степан, Олег и Юра образовали движущийся треугольник и безболезненно приблизились к штрафной. Степан понимает бесцельность лобовых штурмов, когда в защите вездесущий Сводов, и переводит игру на левый край. Но Саню опередил Сводов; правда, играет он уже на отбой, и мяч бумерангом возвращается к Сане. Защитник снова вырастает перед краем. Но в нашем левом крае неожиданно проявилась точная расчетливость. Он всем корпусом метнулся влево, мгновенно изменил направление, пустил мяч вперед и оказался один на один с вратарем. Стадион гудел и рокотал, точно море в штормовой день, черная тень голкипера выросла перед форвардом, но край обманным движением оставил его позади и с мячом вошел в ворота. Санькин беспримерный рейд не мог не поразить всех. Ведь он ухитрился сразу же после первого успеха провести такой знаменитый гол.
Санька отмахивается от наших поздравлений и, гордый, бежит к центру. Я заметил — в жизни радости и огорчения чаще всего приходят неожиданно.
Я и сам очень возбужден. Вероятно, поэтому не могу разыскать Зину среди зрителей.
Команду «Гром» точно подменили. Куда девалась вся ее энергия, чувство локтя, стремительность! «Гром» явно поменялся ролями с «Молнией». Все тот же Гуттаперчевый Человек из цирка уверял Саню, будто в жизни все успехи начинаются с побед над самим собой. Чистейшая правда! Надо было преодолеть в себе упадок духа, робость и скованность. Нет, в этом преображении людей и впрямь есть что-то таинственное. Меня словно подняло штормовой волной и понесло вперед. И волна эта сметает все па своем пути, сокрушает крепости, ранее казавшиеся неприступными. Гаврик Цупко, оттянув на себя двух нападающих «Грома», снова передал мяч Сане. В борьбе с хавбеками левый край вышел победителем и почти с угловой отметки сильно пробил вдоль ворот. Подоспевший Точильщик головой едва прикасается к мячу и придает ему необходимое направление. Теперь никто не сомневается: продлит судья матч — и «Молния» победит. Но время истекло.
Никогда еще болельщики не встречали нас так восторженно. Во-первых, ничья с «Громом» уже сама по себе является для нас успехом, во-вторых, под занавес забить два гола и уйти от верного поражения удается далеко не каждой команде.
С трибун аплодируют и кричат, скандируют и свистят. Иду словно в тумане, ничего не видя перед собой.
Курносая девчонка в красном галстуке протягивает мне букет. Я знаю — цветы преподносят лишь знаменитостям. От такой чести может закружиться голова. Может, эти гладиолусы прислала Зина? Но в руках у товарищей такие же. Не могла же Зина запастись одиннадцатью букетами?
Керзон, Славка, Федор пляшут. Они целуют Степку, Саньку, Юрку, Олега и меня, только Илью никто не замечает, он устало плетется позади, не претендуя на славу и почести. А ведь именно его прорыв и точная подача спасли нас от неминуемого поражения.
Не огорчайся, Илья, не в букете счастье! Мне хочется отдать ему свои цветы, но меня опережает Степка.
В раздевалке нас ждут знаменитые футболисты Подвойский, Дзюба, Фоминых, Бойко.
Подвойский, не дав нам даже умыться, говорит без всяких предисловий:
— Ваш класс игры, мальчики, конечно, перерос уличную команду. Думаю, всем вам хочется по-настоящему, серьезно заняться футболом. У нас есть некоторые планы в отношении всей команды «Молния», но пока мы хотим потренировать трех ваших форвардов, — при этом он указал на меня, Степана и Саню, — возможно, они скоро будут играть в сборной команде рабочей молодежи города. Мы просим Головню, Радецкого и Стона (да, всех нас он назвал по фамилии) в среду прийти в клуб металлистов. Договорились?
Он подал всем по очереди руку и пошел к выходу, за ним последовали и его товарищи.
Лицо Марченко стало недовольным и отчужденным. По-видимому, он раздумывал, чем обосновать свой отказ, и потому молчал.
Я стал расшнуровывать бутсы.
Когда, наконец, все переоделись и собрались уходить, Марченко заявил:
— Так вот, хлопцы! Не станем больше заводить пластинку Подвойского. Ни в какой клуб ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу вы не пойдете, а кто бросит команду и захочет славы — пусть пеняет на себя. Так сказал Седой Матрос. Силь ву пле!
Стоит ли умереть за футбол?
Сегодня день приятных неожиданностей. С утра за Степкой пришли с верфи. Представляете — Точильщик будет работать краснодеревщиком. Он говорит, будто никогда в жизни так не радовался. По нашему давнему уговору, он обязан дважды плюнуть с моста Петровской аллеи кому-нибудь на лысину.
Второе приятное известие пришло в полдень — телеграмма из Перми. К открытию цирка возвращаются Санины «предки». Бабушка прихворнула, вся подготовка к встрече теперь ложится на плечи Сани. Мы со Степаном сегодня помогли ему убрать комнатушку, напилили и накололи дров, вытряхнули ковры, а в них пыли — боже мой!
И третий сюрприз. Об этом, возможно, не стоит болтать. Но есть люди, у которых все рвется наружу. Я тоже к ним принадлежу. Так вот. Наша «святая троица» будет ядром нападения первой команды рабочей молодежи города. Честное! Сам Подвойский сказал. Команда состоит в основном из гарибальдийцев и ребят из «Грома», только центр форвардов (то есть я), левая связка и левый край — из «Молнии». Возможно, никто не поверит, но тренируют нас Подвойский и Дзюба лично. В мае будущего года предстоит игра в Ленинграде. Интересно, какое впечатление это произведет на Зину и вообще на всех родных и знакомых. Представляю, что запоет мама. Между прочим, она, как и физик, предсказывает, что я своей смертью не умру. Ерунда. Что такое своя и не своя смерть? По-моему — хрен редьки не слаще. Убедить маму в том, что в футбол играют не только на Черноярской, почти невозможно.
— А что делать испанским матерям? — спросил ее однажды Саня. — Там, кроме футбола, еще и бой быков.
Судя по ответу, мама ничего не поняла.
— Пусть быки себе дерутся на здоровье — им после боя не нужно всякий раз подбивать подметки. Переломят кости быку — его отвезут на рынок и продадут на бифштексы, а что я буду делать с Вовой, если ему переломят кости? У него уже и так одна нога короче.
Подумаешь, короче на два сантиметра! Мама любит делать из мухи слона.
Но я слишком отвлекаюсь и ничего толком рассказать не могу. Мы втроем долго обсуждали — идти в клуб металлистов или не идти? Наконец Степан сказал: «Семь бед — один ответ. Да и кто может запретить нам этот выбор?»
Встретили нас все «звезды», сам Дзюба обнял меня, а со Степкой сразу подружился Фоминых. Очень хочется поделиться радостью с поджидавшими нас Юркой и Олегом. Они шагают рядом и заглядывают в лицо, но я не сдаюсь. Ребята хотят знать правду: ходили па тренировку или нет? Я нем. От моста до охотничьего домика около километра. Весь этот путь Юра и Олег ждут признания. Нашли дурака!
