— Это верно, — ответила Жаклин и так внимательно посмотрела на него, что ему стало не по себе.
Николас выпрыгнул из кареты и облегченно вздохнул. Воздух был влажным и холодным — пар изо рта виден.
Он повернулся к Жаклин. Она стояла в дверях кареты и смотрела мимо него на полуразрушенный дом; руки ее все еще были связаны.
— Я так и думала, что ты живешь в подобной развалюхе, — резко сказала она.
Вопреки его ожиданиям, выходя из кареты, она не споткнулась, и ему не пришлось помогать ей. Ладно, он и так может делать с ней все, что захочет. Но он предпочитает подождать. Продлить удовольствие.
Охотничий дом некогда принадлежал его отцу — последнее напоминание о пущенном по ветру наследстве. Никто из Блэкторнов, кроме Николаса, не любил Шотландию. На какое-то мгновение ему стало по-настоящему грустно, что этот дорогой ему дом находится в столь плачевном состоянии, но он тут же отогнал от себя эту мысль. Тавви любую дыру сделает пригодной для житья.
Внутри все выглядело еще хуже. Крыша над холлом прохудилась, и на полу валялись ветки, листья и прочий мусор. Задняя часть дома пострадала от пожара; более или менее сохранились две комнаты, хотя состояние камина в одной из них внушало опасение. Тавви и Жаклин молча стояли по обе стороны от него.
— Работы невпроворот, — оживленно заявил Николас. — Но все по порядку. Тавви, раздобудь что-нибудь на обед — кролика там, перепела… Что-нибудь, чем можно живот набить. Там, подальше, какая-то ферма — может быть, разживешься молоком, яйцами и маслом. Описать тебе даже не могу, что Жаклин может из них сотворить!
— Я пошел, — кивнул Тавви. — Только карету разгружу. Куда принести ваши вещи?
Николас со вздохом оглядел продавленную кровать, засоренный камин.
— Неси сюда.
— А вещи Мамзель?
Николас усмехнулся:
— Сюда же.
Если эти слова и обеспокоили Жаклин, она никак этого не показала.
— Если ты развяжешь мне руки, то я поищу что-нибудь на кухне.
— Кухня на другой стороне дома и почти полностью разрушена. Тебе придется обойтись этим камином. Если дымоход не забит птичьими гнездами и всяким мусором.
— Очень хорошо, — спокойно произнесла она.
— А почему я должен развязать тебе руки? — поинтересовался Николас, когда Тавви вышел из комнаты.
— Потому что со связанными руками я не могу готовить, — в голосе Жаклин появились раздраженные нотки.
— Зато так ты мне нож в спину всадить не можешь, — заметил он.
— Как хочешь. — Она пожала плечами и покорно опустила руки.
Николас некоторое время в нерешительности смотрел на нее:
— Полагаю, что не стоит тратить время на то, чтобы просить тебя дать слово чести?
— Это зависит от того, о чем именно ты попросишь.
— Обещай не пытаться убить меня сегодня. Просьба, право же, пустяковая. Даже такой кровожадной особе, как ты, наверняка хочется как следует поесть и выспаться.
— А мне дадут возможность как следует выспаться? — спросила она, бросив многозначительный взгляд на единственную кровать.
— Конечно, — не колеблясь ответил Николас. — Еще как выспишься!
«Я так над тобой поработаю, что ты несколько дней спать будешь», — добавил он про себя.
Жаклин явно не поверила ему, но тем не менее кивнула:
— Хорошо. Обещаю.
— А почему я должен тебе верить?
— Потому что в отличие от тебя я человек чести. Если я даю слово, то держу его.
Как ни странно, Николас и в самом деле верил ей. Большинство знакомых ему женщин ни в грош не ставили такие понятия, как благородство и честность, но он уже понял, что Жаклин не имеет ничего общего с веселыми вдовушками и лихими девицами, с которыми он привык проводить время. Даже в пятнадцать лет она ни на кого не была похожа…
Николас развязал ее руки и сунул шейный платок в карман.
— Посмотри, что можно приготовить, — сказал он, — а я разожгу огонь.
Жаклин снова пожала плечами и отошла от него. Николас залюбовался ее грациозностью, которую не могла скрыть даже слишком большая для нее одежда Эллен. «Совсем без одежды она, наверное, еще лучше, — подумал он. — Ну что ж, я намерен скоро это проверить». Он и так слишком долго откладывает это удовольствие, а та девка в таверне только разожгла его аппетит.
Тепло от огня согревало пока лишь середину большой комнаты, но Жаклин удивляло, что этот никчемный Блэкторн вообще сумел разжечь камин. Птичьи гнезда из дымохода он вытащил, кровать, из которой выскочила испуганная мышь, передвинул на середину комнаты. На постели не было белья, но он притащил какие-то робы из кареты и постелил на кровать. «Но где же кто будет спать? Не думает же он, что они устроятся на этом продырявленном матрасе втроем?! Хотя это, наверное, было бы всего безопаснее — да и теплее тоже. А может, не так уж и безопасно?» — с тревогой подумала Жаклин, вспомнив рассказы опытных женщин в Париже.
Оставшись одна, Жаклин с трудом удержалась, чтобы не задвинуть на двери засов. Но она дала слово. И если Блэкторн не ждет, что она его выполнит, то она ждет этого от самой себя.
Блэкторн даже умудрился где-то найти метлу, но, когда начал подметать, поднял такой столб пыли, что Жаклин по-хозяйски отняла у него метлу, а его отправила поближе к огню.
Тавернер справился со своей задачей лучше, чем она ожидала. Он принес масло, яйца, густые сливки и кусок полузасохшего сыра. Пока мужчины были чем-то заняты в другой комнате, она творила чудеса — соорудила мягкий сладкий пирог с сохранившимися с прошлого года яблоками, крестьянский омлет с картошкой и беконом и кофе — великолепный кофе! Ее бы воля, она пила бы кофе на завтрак, обед и ужин. Это было единственное удовольствие, которое оставалось ей в жизни. И она с таким наслаждением вдыхала его аромат!
У стола остались лишь три ножки, ей пришлось придвинуть его к стене. Она наполнила тарелки, налила в кружки кофе и позвала мужчин.
Жаклин не ожидала восторгов и благодарностей — она их и не получила. Николас сразу рухнул в ветхое кресло, что было весьма неосмотрительно с его стороны, взял ее тарелку и поменял на свою.
— Не возражаешь? — спросил он с показной вежливостью.
— Нисколько, — пробормотала Жаклин.
Тавернер молча наблюдал за этой сценой, а потом сказал:
— Лучше возьмите мою, — и пододвинул свою тарелку к хозяину. — Она ведь хитрая, эта Мамзель.
— Я могу съесть все сама, если хотите, — заявила Жаклин. — Я проголодалась, а все остывает, пока вы тут препираетесь. Выбирайте быстрее, дайте поесть спокойно.
Николас откинулся на спинку стула.
— Нам, кажется, брошен вызов? Не позволим девушке подозревать нас в трусости, Тавви. По крайней мере, у каждого из нас есть шанс выжить — один из трех. Прямо шекспировская трагедия!
