Я провожаю ее домой и возвращаюсь пешком. Мне по-настоящему грустно. Как-то пусто станет без нее…
А пока надо заняться экзаменами, диплом неплохо бы, конечно, с отличием.
Глава V
УЧИЛИЩЕ
Замечательное это было время, время училища. Ловлю себя на мысли: что б ни делал, где б ни учился, оказывается, это самое замечательное время — и в школе, и в Шереметьеве, и в училище, и позже на заставах… И выходит, что вся жизнь моя была замечательной. Так бывает или мне это кажется? Кажется потому, что неизвестно, не придется ли мне с этой замечательной жизнью в ближайшее время расстаться.
На пороге потерь все теряемое нам кажется особенно ценным. И жизнь здесь не исключение.
Когда вспоминаешь, вспоминается всегда хорошее. Сито времени не пропускает плохое. Потому, наверное, прошлое всегда кажется розовым, а будущее, будущее, у него цвета разные. Или это только мне все так представляется? Не знаю. Да и какое это имеет значение. Сейчас я на этой больничной койке вспоминаю училищную свою жизнь, а она была замечательной…
Московское высшее пограничное командное ордена Октябрьской Революции Краснознаменное училище КГБ СССР имени Моссовета находится на тихой окраинной улице столицы. Впрочем, теперь эту улицу окраинной не назовешь. В двух шагах метро, разбежались новостройки, полно машин.
Здесь, в этом военном городке, где меж невысоких светлых казарм, учебных корпусов, служебных зданий петляют асфальтовые дороги и пешие дорожки, и летом зеленеют деревья, я прожил четыре года.
Увлекательная жизнь! Даже сборы, даже полевые занятия в учебном центре, даже ночные бденья. Да мало ли в солдатской, а особенно курсантской жизни трудностей. Ползешь в противогазе, перемахиваешь через стену на полосе препятствий, весь в поту, задыхаешься, проклинаешь все на свете, а вспоминаешь с улыбкой, хотите честно, даже с ностальгией. Так уж человек устроен, во всяком случае, пограничник. Пограничник, конечно, тоже человек, но согласитесь, особый, так сказать сверхчеловек. И спорить с этим бесполезно. А может, вся наша армия состоит из сверхчеловеков? Во всяком случае, оставляя в стороне всякие виды сверхоружия, не сомневаюсь — в ближнем бою, в штыковой атаке никаким американским суперменам против наших сверхчеловеков не выстоять и минуты.
Вот так!
Что касается Андреева Николая, абитуриента из гражданских, который в моем отделении, он под мои мысли подводит идейную базу.
— Видите ли, товарищ старший сержант, — рассуждает он, — наш солдат справится с американцем не потому, что тот хуже обучен, у них в лагерях будь здоров муштруют, а потому, что за его обученностью не стоит ничего, нет идеи, за что он воюет.
— Не согласен, — это другой гражданский абитуриент в моем учебном отделении, Свистунов Александр, — как нет идеи? А уничтожить нас всех, «красных», а стереть с лица земли «империю зла»? Это что, не идеи? Да они на одной ненависти к нам воевать могут. А уж ее-то там воспитывают, о-го-го. Не то, что у нас, — добавляет.
Я вклиниваюсь в этот высокопринципиальный спор и объясняю товарищу Свистунову, что американцы есть разные и нечего нам опускаться до их пещерного уровня.
— Так я ж не обо всех, — упрямо настаивает он, — я о тех, кто в военной форме. Это сейчас. А в случае войны, тогда обо всех, поскольку они все ее наденут.
— Все равно, — говорю, — мы гуманисты, а они нет…
Звучит не очень убедительно. Потому что с этим своим мнением я сам но очень-то согласен…
— Так или иначе, — заканчиваю нравоучительно, — вы, товарищ Свистунов, в строевой не очень-то преуспели.
— А без строевой какой ты сверхчеловек, ты вообще не человек, — поддакивает Андреев.
И смотрит на меня с невинным видом. А я на него подозрительно, по не обнаружив ничего иронического во взгляде, на этом разговор заканчиваю. Хорошие ребята. Объясню, кто такие.
Но сначала об училище. Ему за пятьдесят. 14 февраля 1932 года вышел приказ и была создана 3-я пограничная школа. Сложное было время. Для пограничников. Только на северо-западной границе, той, на которой доведется мне позже служить, за один 1930 год задержали 1144 нарушителя, за 1931-й — 2488, за 1932-й — 7221 и т. д. А готовили пограничников-офицеров всего две школы. Наша стала третьей. С тех пор много было всяких преобразований. В 1968 году училище стало высшим, не раз награждалось. Курсанты, уж не говоря о выпускниках, воевали и с разными бандитами на границах, и с белофиннами, и конечно, с немецкими фашистами. Многие награждены, стали Героями Советского Союза.
Тысячи тех, кто окончил училище, служат сейчас на границе.
Когда его заканчиваешь, получаешь диплом, в котором записано: «Офицер с высшим военно-специальным образованием, преподаватель начальной военной подготовки», а если по иностранному языку «отлично», то можно получить и диплом переводчика. Уж мне-то грех такой не получить! Как, между прочим, и красный. Уж не знаю, потяну ли на золотую медаль, но на диплом с отличием — точно, расшибусь, но получу! Вот такое училище, такие планы.
Прохожу всю дорожку как положено: подаю рапорт по команде, заполняю все анкеты, получаю характеристики, обследуюсь на медкомиссиях и т. д. и т. п. Наконец вызывают.
Волнуюсь очень. Но как всегда, когда уже зачислен, удивляешься, чего было волноваться, раз, два — и готово!
Итак, май — начало июня. В Москве лето, все цветет, небо голубое, птицы поют, машины тарахтят, девушки стреляют глазами. Я ничего не замечаю.
На городском транспорте, сопровождаемый Зойкой (в качестве талисмана), прибываю в училище.
И целый месяц безвылазно готовлюсь там к экзаменам.
Экзамены сдаю на «отлично» (иначе и быть не могло).
Являюсь на решающую комиссию. Полночи чистился, драился, наводил красоту, вся грудь в знаках. Могучий, красивый, мужественный. Но с тревогой замечаю, таких, как я, не я один.
Докладываю: «Товарищ генерал-майор, абитуриент Жуков прибыл…»
Комиссия огромная, начальства множество. Задают всякие вопросы, по-моему, некоторые лишние. Например: «Вы понимаете, какая вас ждет служба?», «Какие будут трудности?», «Родители согласны?», «А жена?».
Отвечаю: «О службе мечтал с детства», «Трудностей не боюсь», «Родители во всех поколениях пограничники, как же они могут возражать!» (смех в зале). «Жены нет, есть невеста, но она согласна, вот ее записка». Протягиваю. Там Зойка написала начальнику училища, что всегда мечтала быть женой пограничника и что если меня в училище не примут, то замуж за меня не пойдет. (Опять смех в зале.)
— Ну раз семейная жизнь может разрушиться, придется зачислить, — говорит генерал, улыбается, но потом улыбаться перестает и добавляет: — Смотри, чтоб, когда на трудной заставе окажешься, не переменила жена своего решения.
