- Как так? – я попытался спрятаться от страшной правды за умными словами.
- На поверхности больше месяца валит чудовищный снегопад. Слой снег закрыл землю многометровой изолирующей шапкой. Артезианская скважина, питающая Убежище пробурена на глубину больше ста метров. Как радиация попала в воду? Почему до сих пор она была нормальной, а теперь вдруг оказалась заражённой?
Я зло посмотрел на старого, уставшего собеседника, будто он один виноват в случившейся беде. Мы стояли в низкой комнате, где находилась упомянутая скважина. В углу, в свете одинокой лампочке, тускло блестели нержавеющие бока автоматической линии по очистке и разливу воды. Линия досталась нам случайно, до Дня здесь разливали на продажу воду в девятнадцати литровые баллоны. Григорьев разговаривал со мной, как с неразумным дитём:
- Глубина скважины некоторое время спасала нас.
- А теперь?
- Заражённой воде с поверхности понадобилось некоторое время, чтобы просочиться вглубь. Морозы мешали этому процессу, поэтому какое–то время мы выиграли.
- Вот именно какое-то, – буркнул я не скрывал раздражения. - А что делать дальше?
- Дальше медленная смерть. Или от жажды или от радиации... – Григорьев словно смирился с подобной участью. - Выбирайте.
Сказанное окончательно вывело меня из себя. Я схватил двумя руками Ивана Петровича за лацканы потёртого пиджака и притянул вплотную. Я немного сошёл с ума, впрочем, в той ситуации это не являлось большим грехом и крикну:
- Никогда! Вы слышите никогда!
- Успокойтесь!
- Я не допущу гибели Общины. Мы слишком много пережили. Во имя памяти Егора и Кати я не сложу рук. Мы найдём выход, Вы слышите, старый пессимист?
- Отпустите меня, пожалуйста. - Даже в таком положении Григорьев не терял врождённой интеллигентности. - Обязательно найдём…
Охрипший голос выдавал его волнение, и я разжал сведённые судорогой руки. Потом я долго просил прощения и получил его. Самое интересное, что в момент стычке Григорьеву пришла в голову интересная мысль по поводу возможного спасения.
Мы обсудили её на совете Общины и уже на следующий день все двенадцать оставшихся в живых мужчин работали над её воплощением.
- Интересная идея!
Дело в том, что по прикидкам Григорьева на поверхности снега навалило метров под десять.
Его первые слоя являлись, безусловно, радиоактивными. Они собирали, впитывали в себя радиоактивные частицы, распылённые в воздухе. Только начиная метров с пяти, должен был отложиться чистый снег. Из которого можно выплавить воду, вполне пригодную в пищу. Его то нам и предстояло добыть. Задача стояла не из лёгких…
Нам было нужно пробить перекрытие Убежища, и понемногу забирая вверх, создать наклонный штрек, для выхода на требуемый горизонт.
- Главное держать направление. - Руководил работами бывший горняк Костя Кравченко.
За знание профессии он получил прозвище Шахтёр. Работать приходилось в бешеном темпе, запас воды, благоразумно созданный Григорьевым, заканчивался.
Ольга Исаева, работавшая раньше на линии разлива, предварительно набрала водой все имеющиеся в наличии бутыли и обеспечила скромные потребности Общины.
За три недели мы пробились на нужную высоту. Неприятным сюрпризом оказался снег, спрессованный и спаянный в многометровый слой льда. Нам приходилось выпиливать его большими блоками и таскать в Убежище, где он постепенно таял и стоки сбрасывались в заражённую скважину. Она стала использоваться как канализация. Прежняя система оказалась разрушенной, и после заполнения труб, её пришлось заглушить.
- Ну как, – с плохо скрываемой надеждой в голосе я спросил Григорьева. - Можно пить?.
- Можно, – крикнул, всегда невозмутимый Иван Петрович. - Радиации нет?
Он периодически проверял добытую воду на заражённость, и когда в запасе Общины оставалось буквально по глотку чистой воды, вынес спасительный вердикт:
- Вода пригодна в пищу.
- Слава богу! – вырвалось у меня. - Иван Петрович, дорогой, Вы спасли нас!
- Я здесь причём? – нарочито серьёзно возразил он. - Все работали до изнеможения.
- Нет, не спорьте, – я тряс его сбитую до крови руку, так, что со стороны могло показаться о подсознательном желании оторвать её с корнем. - Вы подсказали, как нам добыть воду. Спасибо!
- Хватит Вам, право слово, – смущался виновник торжества. - Главное у нас есть вода!
- Будем жить!
Вопрос с водой мы решили окончательно, но как оказалось, другие проблемы ждали своего часа…
30
Тонкий и белый луч света, болезненным скальпелем полоснул по совершенно нетренированным глазам. Человек вскрикнул, отшатнулся и выпустил из вытянутых рук громоздкую электропилу. По инерции её блестящая цепь пару секунд вгрызалась в стену изо льда, а потом обиженно затихла.
- Совсем отвык от света, – вслух подумал человек. - Надо работать осторожней…
Он терпеливо переждал неведомую боль, прислонившись высоким плечом к гладкой стене. Пригнув крупную голову, он с некоторой долей испуга посмотрел назад. За его спиной, скрученной вредным радикулитом, терялись в полумраке аккуратно вырезанные холодные ступени. Точно такие, только в зеркальном отображении, висели над головой. Пробитый в сплошном ледяном монолите, двадцатиметровый туннель, шириной и высотой метра в полтора, давил тревожным ощущением бездны.
- Не хватало ещё навернуться вниз, – старик моментально покрылся охлаждающим бисером испарины. - Вот был бы номер!
Он осторожно натянул на белое, под стать, окружающей обстановке, лицо скользкий противогаз. Затем, превратив глаза в узенькие щелочки, взглянул на сияющую трещину перед собой. Специально затемнённые стёкла резиновой маски тормозили излишний ультрафиолет и ожидаемого удара по нервным окончаниям не последовало.
- Вот и ладно. – Обрадовался пожилой мужчина и взял в руки электоропилу. - Сейчас допилю последний блок и порядок.
Он запустил изголодавшуюся машину и почти не обращая внимание на расширяющийся световой поток, вырезал по периметру ровный прямоугольник. Примерно метр на полтора…
Звук нервной пилы отбивался от резонирующих стен, многократно усиливался и стекал в глубину таинственной лестницы. Человек в последний раз с нажимом вогнал рычащую пилу на всю глубину метрового лезвия и нажал кнопку отключения питания.
- Как будто бы всё. – Рассудил он и тяжко вздохнул. - Пора выходить наружу...
Однако сказать оказалось легче, чем сделать. Вытащив из кратковременного плена горячий инструмент, он несколько минут переминался с ноги на ногу, не решаясь сделать последний шаг. Так часто бывает, когда стремишься к нему либо, летишь, мечтаешь, а когда, наконец, догоняешь мечту останавливаешься, как вкопанный. Страх и неуверенность душат тебя. А надо ли тебе это вообще? Не проще ли просто жить, спускаясь по реке судьбы на лодке привычки?
- Старый пень! – отругал сам себя самокритичный человек. - Тридцать лет ждал этого дня, а теперь раскис как мальчишка…
Торопливым движением, чтобы не хватило времени передумать, он ударил в светящийся изнутри прямоугольник. Тот даже не шелохнулся. Тогда человек разозлился и начал дубасить глупую, непонятливую глыбу. Он со всей силы пытался вытолкать её наружу, но вдруг в глубине снежного монолита что–то хрустнуло и замороженный противник начал валиться на человека. Тот едва успел отпрянуть в сторону, вжавшись в недружелюбные стены, как мимо него, сорвавшись в бешеные прыжки по хрупким ступеням, грохнулся приличный кусок льда. С боку глыба показалась человеку совершенной треугольной формы…
- Вот те на… - удивился он и заглянул туда. - Хотел вырезать дверь, а получилось окно!
Под собственной тяжестью глыба откололась, и в образовавшуюся прорубь хлынул ослепительный поток бриллиантового света. Человек ждал чего – то подобного и натужно дыша от непривычной работы, переждал фотонную бурю с плотно закрытыми глазами. Минут двадцать потребовалось ему, чтобы усиленные тёмными очками глаза, смогли привыкнуть к открытому миру.
- Только бы хватило сил выбраться наружу. – Подумал он огорчённо.
Долгожданная встреча заблудившегося сына, с матерью-планетой выходила совсем не пафосной…
- Вперёд к свету!
Энергично скомандовал себе сомневающийся человек. Используя для упора ног неровности сломанной поверхности, он ухватился руками за внешний край снежного наста и бросил своё старческое тело в последний отчаянный рывок. Не ожидая подобного, он на удивление легко выскочил на ровную поверхность. Точно так глубокой зимой, ошалелая рыба играючи выпрыгивает из лунки на лёд, в поисках спасительного и губительного кислорода.
- Не может быть! – Шептал утомлённый человек. - Я дожил, несмотря на всё, я дожил!
