Странное сотрудничество Виктора Поляничко с радикальными националистами при создании Национального совета обороны дало обильную пищу для подозрений о сговоре между властями и Народным фронтом. Один из радикалов, Этибар Мамедов, говорил, что они просто не могли упустить возможность легально взять в руки оружие. Панахов заявлял, что "мы сами попросили позволить нам выступить по телевидению, чтобы можно было охладить страсти, чтобы принять меры" – тем не менее, после его появления в эфире накал страстей, конечно, усилился.
Существуют и более циничные объяснения: возможно, партийное руководство Азербайджана пошло на сотрудничество с Народным фронтом и попыталось направить его деятельность в "патриотическое" русло в отчаянной попытке сохранить свою ускользающую власть; а может быть, Поляничко запланировал откровенную "провокацию" – подтолкнув Народный фронт к насильственным действиям, дискредитировать его и получить предлог для разгрома.
Существуют различные мнения по поводу роли Народного фронта в кровопролитии. Армянские беженцы из Баку в своих рассказах о "черном январе" единодушно обвиняют в погромах "людей из Народного фронта" – его бородатых молодых активистов. Активисты из Народного фронта противопоставляют этому то, что они помогали армянам спастись.
На самом деле, обе версии, вероятно, верны, поскольку Народный фронт тогда представлял собой многочисленную и довольно аморфную массу. Отколовшиеся от Народного фронта Ализаде и Юнусова выдвигают более конкретные обвинения против лидеров радикального крыла, возлагая на них вину за отказ от попыток остановить надвигающееся насилие. Ализаде говорит, что за несколько дней до начала погромов перед штабом Народного фронта на улице Рашида Бейбутова были вывешены списки с адресами армянских семей. Когда их сняли, кто-то повесил их снова. Ализаде продолжает:
"После того, как закончилось заседание совета, все пошли на митинг Народного фронта, где собрался весь город. На митинге постоянно слышались призывы к антиармянским акциям, последний призыв был такой: "Да здравствует Баку без армян!" Этот лозунг прозвучал на митинге Народного фронта. Во время митинга и начались антиармянские погромы в Баку. Ответственны ли за это лидеры Народного фронта? Думаю, да".
Черный январь. Часть вторая
После кровавого изгнания армян из Баку была подготовлена почва для окончательного выяснения отношений между Москвой и Народным фронтом. Еще во время погромов, 14 января, в Баку прибыла возглавляемая близким политическим соратником Горбачева Евгением Примаковым делегация Политбюро ЦК КПСС, чтобы попытаться взять ситуацию под контроль. Прилетел и министр обороны СССР Дмитрий Язов, чтобы лично взять на себя командование многотысячным армейским контингентом, расквартированным в казармах на окраине города. Было принято решение ввести чрезвычайное положение в Нагорном Карабахе, пограничных районах Азербайджана и Армении и в городе Гяндже – но почему-то не в самом Баку.
На бакинских улицах хозяйничали активисты националистического движения. На подходах к солдатским казармам на окраине города ими были возведены баррикады из грузовиков и бетонных блоков. 17 января они начали непрерывный митинг перед зданием Центрального Комитета Компартии, перекрыв к нему все подходы. Перед зданием появилась виселица – неясно, была ли она воздвигнута как символ с целью устрашения или как настоящее орудие казни. И московские эмиссары, и руководство Народного фронта, блефовали. По словам Андрея Гиренко, члена делегации Политбюро, происходило следующее:
"Мы встретились с Эльчибеем и другими лидерами Народного фронта. Мы с Примаковым приняли их, поговорили. Мне стало ясно, что Везиров полностью потерял контроль над ситуацией. Я встречался с одним из активистов Народного фронта буквально накануне событий той ночи. Было ясно, что войска не могут вечно быть отрезанными от города. Я умолял его разобрать баррикады на дорогах и аэродромах, спасти людей от опасного столкновения с войсками" (21).
Ставки были высоки. По словам Этибара Мамедова, Примаков предупреждал их, что не потерпит выхода Азербайджана из Советского Союза, и дал понять, что может быть применена сила. "Примаков сказал мне: "Вы в двух шагах от независимости", – вспоминал Мамедов (22). Однако решение использовать войска еще не было принято. По некоторым слухам, Примаков в телефонном разговоре пытался убедить Горбачева не давать добро на военное вмешательство (23).
Наконец в ночь на 20 января Горбачев и его силовые министры решили послать в Баку армейские подразделения. Начиная с полуночи вводилось чрезвычайное положение. Однако жители города не знали, что происходит, потому что телеэфир был отключен в 19:30, после взрыва блока питания на телевизионной станции, почти наверняка устроенного спецслужбами. В результате большинство бакинцев узнали о введении чрезвычайного положения только в 5:30 утра из объявления по радио и из листовок, разбрасываемых с вертолетов (24). К этому моменту было уже слишком поздно.
Сразу после полуночи войска вышли из казарм, и танки с грохотом двинулись к городу. Большая часть армейских частей, входившая в город с юга, была поднята из местных гарнизонов, поэтому им не пришлось с боями пробиваться к городу. Войска же, подтянутые с севера, вошли в Баку так, словно это был город, оккупированный неприятелем. Танки переползали через баррикады, сминая на своем пути автомобили и даже фургоны скорой помощи. По словам очевидцев, солдаты стреляли в бегущих людей, добивали раненых. Был обстрелян автобус с мирными жителями, и многие пассажиры, в том числе четырнадцатилетняя девочка, погибли.
В ночь на 20 января сто тридцать человек были убиты, сотни ранены. Позднее независимая военная группа "Щит" провела расследование, в ходе которого был сделан вывод: Советская Армия вела военные действия против населения советского города. Группа потребовала возбудить уголовное дело против министра обороны Дмитрия Язова, лично командовавшего военной операцией. В тот день погиб по меньшей мере двадцать один солдат. Как это произошло, до сих пор не вполне ясно; возможно, участники митинга протеста оказывали вооруженное сопротивление; хотя некоторые солдаты могли стать жертвами огня, открытого по своим, из-за всеобщей неразберихи, царившей в темном городе.
Последствия
Ввод в Баку частей Советской Армии, впервые за все время своего существования с боем захватившей советский город, стал трагедией для Азербайджана и Советского Союза. Армия в считанные часы взяла город под полный контроль и восстановила власть Москвы. Тем не менее, именно 20 января 1990 года Москва, в сущности, потеряла Азербайджан. Почти все население Баку вышло на общие похороны жертв ночных событий.
Они стали первыми шехидами, мучениками, похороненными на Аллее Шехидов в Баку, на вершине холма. Тысячи членов коммунистической партии публично сожгли свои партийные билеты, и даже Председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Эльмира Кафарова осудила действия "военных преступников".
События "черного января" оказали глубокое воздействие на всю страну. Они показали нарастающую неспособность центра справиться с проблемами, захлестнувшими Советский Союз. То, что власти не ввели чрезвычайное положение, чтобы прекратить армянские погромы, а сделали это уже после того, как армян в городе не осталось, говорит либо об их цинизме, либо о некомпетентности, либо о том и другом вместе. Неуверенно-противоречивая, а затем жестокая реакция властей на брошенный Народным фронтом вызов стала свидетельством существования в высших эшелонах власти разных группировок с различными приоритетами, между которыми лавировал Горбачев.
На первых порах Коммунистическая партия вновь вернулась к власти. Были задержаны десятки активистов Народного фронта, в том числе и члены созданного незадолго до того с согласия властей Национального совета обороны. Этибар Мамедов был арестован по дороге в Москву, где он собирался провести пресс-конференцию.
Неймат Панахов скрылся – или ему позволили скрыться – в Иране, откуда потом перебрался в Турцию. Несколько дней сопротивление продолжалось в Нахичевани, которая стала первой административно-территориальной единицей Союза, в одностороннем порядке провозгласившей независимость, но, в конце концов, и здесь сопротивление Народного фронта было подавлено. Первый секретарь компартии Везиров покинул столицу и находился на лечении в Москве с сильным нервным истощением, а его преемником на посту руководителя партии был избран Аяз Муталибов. Поляничко остался вторым секретарем и "серым кардиналом".
4 февраля Муталибов прилетел в Москву на встречу с Горбачевым. В тот же день в "Правде" вышла статья, осуждающая Гейдара Алиева как коррумпированного реликта брежневской эпохи. Ясно, что выход статьи был приурочен к визиту Муталибова. Однако сам Муталибов утверждал, что продолжал видеться с Алиевым и они беседовали до трех часов утра.
