Сжав зубы, Рино поднялся на ноги и нетвердыми шагами измерил свое узилище. Три шага на четыре с половиной. Не люкс, но, говорят, бывает хуже.
«И кому же это я понадобился?» – подумал он, садясь возле стены под самым окном. Если он вконец достал агентов ЕСО, так они могли его просто пристрелить, и все дела. Или, может, их неизведанные души требовали истязаний жертвы? При этой мысли Рино содрогнулся. Отсутствие на брюках ремня говорило в пользу того факта, что ему отказывали в праве наложить на себя руки.
Лефлер еще раз вспомнил события вечера. Милые откровенные девочки Жаннет и Грюн, а потом эта – Халия. Молотилка, а не женщина. Рино вспомнил ее стать, профессионально умопомрачительные навыки и… вздохнул.
«И почему такие бабы не могут существовать просто – для радости. Зачем они непременно кого-то ловят? Несправедливость. Несправедливость во всем…» – негодуя, рассуждал Лефлер. Впрочем, он тут же вспомнил нескольких стукачек, работавших на него за вознаграждение. Девчонки из кожи вон лезли и давали сто очков любой самой изысканной шлюхе, лишь бы получить свои деньги. И деньги немалые. Многомесячная работа Рино и его коллег могла не дать того эффекта, какого добивалась двадцатилетняя стерва всего за один вечерок. Клиент таял, много болтал, а бесстрастный микрофон аккуратно фиксировал его приговор.
«Бабы – суки», – вздохнул Рино и почувствовал, что хочет пить.
В этот момент лязгнул замок металлической двери, и в камеру вошли два человека. Они ничем не отличались от Лефлера. Примерно тот же рост, размер одежды.
Лица? Ничего особенного. Таких на улицах городов можно увидеть тысячи. Но вот глаза. Рино не нравились эти глаза. Немного грустные, немного дерзкие, но в общем доброжелательные. Они заранее просили у Рино прощения за все, что собирались с ним делать.
«Вот дерьмо!.. – едва собираясь с силами, чтобы не расплакаться, подумал Лефлер. – Но почему меня-то? Ну убили бы, если я кому-то перешел дорогу, – по крайней мере это было бы понятно!..»
Лефлера заставили подняться и ловко спеленали руки и ноги длинными ремнями. Затем ремни продели в кольца, вделанные в стены, и вскоре Рино почувствовал себя кабанчиком, которого подвесили коптиться.
Когда приготовления были закончены, наступила жуткая пауза. Рино не знал, как воспользоваться этими секундами. Может, стоило вспомнить своих друзей, родителей, детство? Учителя словесности или капитана Хунгара? Что вспоминали другие несчастные в подобных ситуациях?
Откуда-то издалека, должно быть, из коридора, послышались шаги. Они словно отмеряли последние мгновения жизни лейтенанта Лефлера.
Металлическая дверь, которая оставалась полуоткрытой, скрипнула и пропустила невысокого лысоватого джентльмена, похожего на бухгалтера рыбной лавки. Он был полноват, но ровно настолько, чтобы гармонировать с лысиной и старомодным серым костюмом.
Во рту у этого джентльмена была сигара. Сделав неглубокую затяжку, он с удивлением посмотрел на стянутого ремнями Лефлера, словно никак не ожидал его тут увидеть.
– Что здесь происходит?.. Я офицер полиции, и я требую объяснений!.. – прокричал Лефлер, дергаясь, словно червяк. Он ненавидел себя за такое поведение, но страх был сильнее его.
Полный джентльмен кивнул, словно подтверждая самые страшные догадки Рино, и тотчас двое мастеров кровавого мяса взялись за дело.
Лефлер не подозревал, что это начинается с несильной поначалу обработки ребер. Удары были терпимыми, и он даже ухитрялся дышать.
Однако вскоре ему стала понятна «доброта» специалистов. Они специально «разогревали» клиента слабыми тумаками, чтобы он не впал в состояние шока и ни в коем случае не пропустил ничего интересного.
Первый раунд продолжался не слишком долго – часа полтора, но Рино показалось, что его давно убили и он не покинул свое тело только по какому-то недоразумению.
В коротких, на минуту-полторы, паузах появлялся джентльмен с сигарой и задушевным, отеческим тоном спрашивал:
– С какого времени вы работаете на ЕСО, мистер Лефлер? Ответьте. Скажите только пару слов, и все закончится. Что?.. Нет?.. Вы все отрицаете?
И снова начиналась эта карусель. Удары по нарастающей и боль, такая боль, что казалось – еще секунда, и все внутренности Рино лопнут, словно сгнивший помидор.
Когда это прекратилось, Лефлер даже не заметил. Просто он очнулся в темноте и понял, что еще жив. Жив, но, наверное, в кредит. Он лежал и боялся пошевелиться, зная, какую боль вызовет любое его движение.
Рино не спал всю ночь и забылся тяжелым сном только под утро. Однако его скоро разбудили. В камеру вошел служитель и оставил на полу железную миску с едой и еще одну – с водой.
Посмотрев на неподвижно лежащего арестанта, он вдруг сказал:
– Да признайся ты, парень. Ну зачем тебе эта канитель? Покуда правду выбьют, совсем в инвалида превратишься… Еще дня не было, чтобы труп не выносили. Лучше признайся…
Служитель ушел, а Рино стало себя жаль. Из глаз сами собой покатились слезы, и отбитую грудь сдавила невыносимая тоска.
«Надо же, даже этого долбаного топтуна и то проняло, – мысленно умилялся Лефлер. – Даже он пожалел меня, а эти… Стоп!.. – тут же скомандовал себе лейтенант. – Эту сволочь просто подослали! Чтобы надавить на меня!.. Но нет, забейте Лефлера до смерти, но вы от меня и слова не услышите!..»
Рино до того разошелся, что набрался сил и, помогая себе руками, съел кашу. Затем попил из миски воды. Решив, что почти здоров, лейтенант добрался до крохотного тюремного унитаза и справил нужду. Пусть не особенно хотелось, зато он почувствовал себя человеком.
«Главное – не потерять человеческий облик, – сказал себе Лефлер. – Главное – оставаться на поверхности».
44
Поспав еще час, Рино проснулся, но пробуждение не принесло ничего, кроме разочарований.
Эти двое пришли снова и с убийственной неторопливостью запеленали его в ремни. Лефлер пытался лягаться, но специалисты дознания не обращали внимания на его потуги, и в результате он доставил больше неудобств себе, нежели своим оппонентам.
Минут через десять пришел джентльмен с сигарой. Сегодня он был настроен еще более доброжелательно, чем вчера, и, поздоровавшись, произнес:
– Прошу извинить меня, мистер Лефлер, за то, что вчера я не успел вам представиться. Меня зовут Артур Смайли. Вы поняли?
– Артур… Смайли… – автоматически повторил Рино, не осознавая, зачем он это делает.
– Вот и отлично, – улыбнулся Артур, – в таком случае продолжим. Вы не хотите рассказать мне о вашем сотрудничестве с ЕСО, мистер Лефлер? Когда и как вас завербовали?.. Не упрямьтесь, облегчите мне задачу и вашу участь…
Смайли даже вынул изо рта сигару, чтобы лучше слышать признание Лефлера, но тот ничего не сказал, тупо уставившись в пол.
– Ну что же, нет так нет, – легко согласился Смайли и отошел к двери, давая понять, что право действия переходит к специалистам.
И они не заставили себя долго ждать.
Бока Лефлера подверглись самой жестокой обработке. Рино стонал, но его отрезвляли жаркими пощечинами и снова били, били и били. Иногда ему доставалось ногой по голени, иногда ребром ладони в горло, и, пока он кашлял, его снова лупцевали со всех сторон, выбивая одну-единственную правду:
– Ну, дружище, когда вас завербовали? Что входит в ваши обязанности? Кто ваш руководитель?..
Затем добродушная улыбка и снова удары. Удары такие, что Рино начал отрыгивать кровью и желчью. Только после этого сеанс прекратился, и Лефлер, не в силах выдержать такую перемену, снова потерял сознание.
Очнулся он ночью. Это уже начинало входить в добрую традицию. Днем избиение, ночью возвращение к реальности… Но что это была за реальность? И кто мог гарантировать, что Рино еще был жив?
Ему стало казаться, что появлявшийся служитель просто проникал в его сны, а стены камеры следовали за ним на тот свет. И все же краем сознания Лефлер понимал, что еще живет. Хреново, но все же влачит существование, в непонятном месте и неясно по какой причине.
Единственное, что еще могло в нем двигаться, – это мысли. Все остальное потеряло способность к движению. Возможно, он мочился под себя, возможно, истекал кровью, но все это было для Рино неважно. Он балансировал на грани жизни и смерти, а там, на этой грани, многое оценивалось иначе.
– Поднимайся, сволочь! Наступил твой последний день!.. – откуда-то, через медные оболочки огромного котла, кричали ему невидимые люди. Они кричали сердито, но больше играли. Это была работа – обыденная и не всегда интересная.
«Наверное, сегодня точно убьют», – подумал Лефлер и чрезвычайно удивился, когда почувствовал сильную боль. Его били, и он все чувствовал, и это было странно.
Одно было хорошо – быстро летело время. Отключился, получил по ребрам, потом по зубам – и снова в никуда. Темно, тепло, комфортно.
– Признайтесь, Рино, ведь еще немного, и вы пожизненный инвалид. Медицина способна на чудеса, но не на такие.
