Эти успехи, а также оптимистические надежды на высокие результаты готовящейся к испытанию «слойки» несколько уменьшили дрожь в коленках патологического труса — генералиссимуса Сталина. Стало ясно, что атомная команда создана, отрасль набирает обороты и об этом знают на Западе.
Шансов сгореть заживо в атомном пламени у Джугашвили вроде стало поменьше и теперь можно заняться своим любимым делом — убивать и калечить людей. Как и все трусы, он был жесток, лишний раз, подтверждая, что жестокость и трусость — две стороны одной медали, и очень злопамятен.
И он не забыл, что четыре года назад не удалась попытка разгромить современную физику, ибо физики нужны были позарез для создания ядерного оружия. Теперь нужда в этих «космополитах» не такая острая, им уже подрастает замена.
Однако, новая кампания «чисток» должна затмить даже 37-ой год, пощады не будет ни детям, ни женщинам, ни старикам! Стране нужно гораздо больше концлагерей, гораздо больше дармовой рабочей силы, гораздо меньше свободолюбивой интеллигенции!
А начать надо с тех, кто поближе — с врачей кремлевской больницы, например, их можно обвинить в смерти выдающегося борца с космополитами — Жданова. И вскоре арестовывают кремлевских врачей, практически все — еврейской национальности. Эта группа объявляется преступной организацией, убившей ряд членов ЦК и правительства и готовившей покушение на самого Великого Сталина. Все газеты и в особенности самая продажная — «Правда» — начали травлю врачей — «убийц».
Кампания ширится — из клиник и больниц изгоняют врачей-инвалидов по V пункту, готовится массовая депортация евреев, для чего накапливаются целые эшелоны, рассылаются для публикации заказные материалы в поддержку новой акции. В ЦК ВКП(б) и НКВД разрабатываются планы «народных» погромов — этнических «чисток».
«Квасные» патриоты сладостно, замирают в предвкушении скорых обличений — Сталин, Великий Сталин поможет очистить страну от космополитической скверны. Потому снова сочиняются доносы, вытаскиваются и обновляются старые списки «низкопоклонников».
А бывший рэкетир бакинских промыслов действует в соответствии со старыми бандитскими обычаями — он намерен уничтожить все Политбюро и практически весь ЦК. Ужасный конец ждал и куратора атомного проекта Лаврентия Берия. Мало того, что ему дадена громадная власть, что у него в руках страшное оружие, о котором он все меньше и меньше информирует Вождя и Учителя, мало того, что о всех постановлениях ЦК и Совмина по этому оружию не знают ни в ЦК, ни в Совмине, он к тому же замышляет заменить полицейско-бандитский режим в СССР на более либеральный — провести экономические реформы, распустить колхозы, а землю раздать крестьянам, ввести частную собственность хотя бы в торговле и сфере обслуживания, поднять Железный Занавес.
Участь Лаврентия Палыча была решена. Но он оказался не лыком шит — в самый критический для Берия момент у Сталина «случился» инсульт и якобы «случайно» не оказалось врачей, чтобы поставить его на ноги.
Партийно-государственная номенклатура облегченно вздохнула — вовремя «случившаяся» смерть спасла их от резни. Рабски униженный народ горевал по тирану и палачу.
Хотя Сахаров достаточно был наслышан о массовых убийствах и репрессиях по указанию Вождя, он тоже горевал. «Я под впечатлением смерти великого человека, — писал он жене, — думаю о его человечности».
Вскоре в стране объявили о широкой амнистии, а дело врачей — «убийц» прекратили. Лаврентий Палыч в очередной раз спас физику и физиков от разгрома. И Андрею Дмитриевичу не пришлось на своей шкуре испытать «человечность Великого Человека».
«Шпион» Лаврентий Берия
Серьезные шансы стать лидером страны после Сталина имелись вроде у Лаврентия Берия. В его руках были репрессивные органы, одно упоминание которых внушало ужас, на его стороне были миллионы сексотов и доносчиков, войска НКВД, руководство охраной Кремля и правительства. Наконец, в его ведомстве делалось страшное оружие. Это с одной стороны.
А с другой стороны почти не было в стране семьи, в которой никто не пострадал от репрессий, и ненависть населения (да и верхушки) к заплечных дел мастерам сдерживалась только страхом. Особо ненавидела Лаврентия Павловича армия, ее генералитет, что и решило, в конце концов, исход дела.
Партийно-государственная номенклатура также была напугана либеральными настроениями Берия, поэтому все временно объединились против него и диктаторскую власть поделили. Первым секретарем ЦК стал Никита Хрущев, председателем Совмина — Георгий Маленков.
И тот, и другой теплых чувств друг к другу не питали, но разборки между собой отложили до окончательного потопления врага. По договоренности с генералитетом в Москву ввели крупные армейские соединения, которые блокировали части спецслужб, а двое маршалов — Жуков и Москаленко — арестовали Берия, на одной из «стрелок» — заседаний Президиума ЦК. Его «отпустили» в подвалы Министерства обороны и после допросов расстреляли.
Народу объявили, что «верный сын партии» оказался агентом контрреволюции и буржуазным перерожденцем — большей нелепости трудно себе представить…
По заданию ЦК и НКВД в народ была запущена частушка:
Шпион Лаврентий БерияВышел из доверия.А товарищ МаленковНадавал ему пинков.
Получилось, правда, очередная дурость — сначала, мол, шпион Берия был в доверии, а потом его (доверия) к шпиону не стало. Особую прелесть создавала картина, в которой толстый и неуклюжий Маленков бил Лаврентия коленкой в зад. Но оставалось притом чувства недосказанности — «надавали пинков» и все? Поэтому запустили другую:
Цветет в Тбилиси алычаНе для Лаврентий Палыча,А для Климент ЕфреимычаИ Вячеслав Михалыча.
Однако, алыча и для них цвела недолго…
Хвастовство на высшем уровне
Партийно — мафиозные разборки имели, конечно, некоторые последствия для атомного проекта. После ликвидации Берия ПГУ возглавил человек Маленкова-Вячеслав Малышев, бывший паровозостроитель. Впрочем, само ПГУ вскоре переименовали в Министерство среднего машиностроения («Средняя Маша» — на жаргоне ядерщиков). Малышев теперь должен руководить не только атомной отраслью, но и ракетной техникой. Для этого он возводится в ранг зампредсовмина.
Надо сказать, что когда предсовмина Маленков познакомился с положением дел в ПГУ, он ужаснулся — о том, что там делают новый заряд «слойка» не знал никто ни в правительстве, ни в ЦК. Берия делал все сам, ни с кем не советуясь и никого не информируя. А делал, видимо, неплохо, коли в июле 1953 года «слойка» была готова к испытаниям. Даже академик Капица, считал, что у того необычайная хватка, умение четко организовать дело, наладить личный жесткий контроль за исполнением.
Единственное, чего нельзя ему было доверять, считал Капица, это дирижерской палочки, ибо «дирижер не знал нот» — то есть всей глубины физики. Если бы «дирижером» был бы Капица, то, вероятно, не ушло бы столько времени и сил на суррогат водородного заряда — «слойку».
А ее уже везли в Казахстан — на полигон. В этом же поезде ехал и Сахаров — ему, как Курчатову и Харитону, было запрещено летать самолетом.
На полигоне неожиданно выяснилось, что при наземном (на башне) испытании «слойки» поднятые взрывом частицы почвы уносятся ветром и постепенно оседают. Но они уже радиоактивны и опасны для жизни — все это на протяжении десятков километров. Надо было выселять из степных аулов на том пути десятки тысяч казахов.
Организовалось несколько групп, которые с помощью американской книги о последствиях взрыва стали рассчитывать зону возможного поражения.
Потом пошли многочисленные совещания, на одном из которых Малышев пытался возложить ответственность за тяготы и опасности эвакуации жителей на физиков, как бы забыв, что если людей не выселить они наверняка погибнут.
Руководитель испытаний маршал Александр Василевский немедленно выделил 700 грузовиков для перевозки людей, хотя и заметил при этом: «Напрасно убиваетесь. Во время любых армейских учений погибает человек 20–30, это считается неизбежным».
За неделю до взрыва 5 августа на сессии Верховного Совета Маленков неожиданно для всех заявил, что СССР уже имеет водородную бомбу. Непонятно, зачем нужно было подобное хвастовство — «проклятые империалисты» легко отслеживали наши взрывы и однозначно определяли заряд — деления или синтеза. Скорей всего Георгий Максимиллианович сделал это по малограмотности. До взрыва «слойки» был испытан заряд деления. Может его Маленков принял за «водородную бомбу?»
Это заявление породило и почти анекдотический случай: один конструктор в КБ-11 сказал:
