Я уже не чувствовала ног, так как они затекли, пока я стояла в одном положении. Но мне было плевать. Сейчас самым главным было хоть немного узнать или услышать из их разговора любую информацию про Османа.
Потому что, что Андер, что тем более дед, вообще не говорили со мной на эту тему.
У меня все чаще возникало такое впечатление, что огромным бонусом любой невесты Ференц, что тогда, что сейчас, является молчаливость и неконфликтность. То, что прибавляло кому-то другому ценность у меня напрочь отсутствовало.
А судя по тому, как кривилась физиономия старика при одном виде меня, Осман выбрал себе жену, явно противоречащую вкусам Руфуса. И теперь дедуганчик смотрел на меня как на диковинку в своем царстве.
— Она сама кого хочешь обидит, — услышала я новую фразу от старика и навострила уши. Разговор все еще шел обо мне? Может быть Осман говорил меня не обижать?!
Мне тут же захотелось вбежать в комнату и заставить Руфуса поставить разговор на громкую связь и начать жаловаться мужу.
А еще хотелось умолять его приехать. Я ужасно по нему соскучилась. Мне дико не хватало его присутствия, ласк, поцелуев. Хотела его увидеть, притронуться. Удостовериться, что с ним все хорошо.
Я бы сейчас кому угодно пообещала все что угодно, только бы услышать его голос. Поговорить с ним.
— Ты ее сам сюда отправил, а здесь все живут по моим правилам! Хозяйка из нее отвратная. Стряпня ее… хотя лошадям нравится.
Тут я почувствовала, как мои щеки запылали от негодования.
— Конечно, приезжай. Тебе ли мое разрешение спрашивать?! — даже я поняла в тот момент, что это было иронией. И все же мое сердце рухнуло вниз и перестало биться, как только я услышала, что Осман хотел приехать. Ко мне, — как раз на прощание в лоб ее и поцелуешь. Ты ж с собой всех этих ублюдков приведешь…
Разговор набирал опасные обороты. И мне совершенно не нравилось к чему это все вело.
— Ты там фильтруй, что деду говоришь, — скривился Руфус, — девчонка под моей защитой. Кто сюда сунется, тот очень сильно об этом пожалеет. Она теперь Ференц, а значит моя семья. И кобылам она нравится. Хоть и с приветом она, но все-равно наша. Так что здесь она в безопасности.
Ну и, конечно же, дальше произошло то, что было по своей природе неизбежное. Мои ноги в одном положении занемели настолько, что я даже не почувствовала, как одна из коленок согнулась. И уже спустя мгновение распласталась на полу, до этого сбив какой-то рядом стоящий горшок с цветком.
Я интуитивно пыталась смягчить падение, поэтому ухватилась за дверную ручку. Однако попытка спастись привела к еще большему краху.
Как итог, я эпически ввалилась в комнату, где Руфус так “горячо и мило” отзывался на мой счет.
— А она у тебя с головой вообще как дружит? Или подход найти пытается? — услышав шаги, я даже с пола вставать не спешила. И так было понятно, что мужчина направлялся в мою сторону.
Словно осознавая, что у меня не было выбора. Я бы в любом случае встретилась в ним лицом к лицу, я начала подниматься.
— Перезвоню, — вдруг грозно сказал Руфус своему внуку, и я тут же услышала, как шум в телефоне утих. Это могла значить только одно — мужчина прекратил разговор.
— А ты еще и подслушиваешь значит? — встав на ноги и сделав вид, что я смахивала них несуществующую грязь, я гордо задрала подбородок и посмотрела в глаза деда.
— Я с мужем поговорить хочу, — лучшая защита — это нападение? Тогда я пошла в атаку, — Вы мне на вопросы не отвечаете… Телефона у меня нет… Как будто прав у меня нет…
— Ты право имеешь закрыть свой рот и делать все, что я тебе говорю, — по лицу мужчины было видно, что его злили и раздражали мои слова. А меня злил и раздражал он сам, когда говорил подобное в мой адрес.
Хорошо, когда чувства взаимны. Путь даже такие.
— А я и так все делаю, дедушка. Все делаю, а вот рот свой я не закрою, — улыбнувшись, я даже выдержала его тяжелый взгляд, — потому что как бы вы ни ругались меня, Вам нравиться, что здесь теперь суета и веселье. А вредничаете Вы, потому что….
— Замолкни, — прорычал старик, а я все продолжала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет. Времена, когда женщина не имела право на свое личное мнение, прошли. Я не прислуга., а жена вашего внука. И я по нему соскучилась, — сбавив тон, я услышала, как мой голос дрогнул.
На глаза навернулись слезы. Я ведь и правда скучала так, что готова была выть.
— И ему знать об этом не обязательно! — голос Руфуса стал немного мягче. А я, всхлипнув, снова на него посмотрела.
— А что в этом плохого?
— Плохо уже то, что он нарушил договор. Не выполнил обещание. А значит, ты ему мозги так запудрила, что он себя подставить готов, только бы тебя спасти. Это, конечно, романтично, — при этих словах он скривился, — но за своего внука я каждого из тех кланов лично порву. В его голове и так дерьма этого полно. С тобой связанного. Не хватало, чтобы ты ему еще в трубку ныть начала о том, как скучаешь, как тебя тут обижают. Чтобы он как верный пес сюда прибежал и нас тут всех прихлопнули одним махом…
Если честно, то мне вдруг показалось, что мы говорили о ком угодно, но только не об Османе.
Не вязался его образ у меня с тем, кто готов был по команде прибежать. Да еще и ко мне. Кажется, дед явно преувеличивал…
— Сомневаюсь, что все, что Вы сказали относится к Осману. Он точно бегать никуда не будет. И за мои капризы может только наорать на меня. Это он умеет. Может Вы обо мне не такого хорошего мнения, но совесть у меня есть. Я прекрасно понимаю, что он из-за меня там. И нападение случилось тоже из-за меня…
— Он на тебя только орать и умеет. А тебя нужно было перевоспитывать. Характер твой несносный исправить.
— Я….
— Нет! — категорично отрезал, — потерпишь, ничего с тобой не случится. Раньше мужей с войны ждали по нескольку лет, а ты уже через неделю завыла.
— Значит не разрешаете с ним поговорить?! — я тут ему душу изливала в надежде на понимание и все напрасно…
И тут Руфус посмотрел на меня таким взглядом, что мне вдруг не по себе стало.
— А ты ведь не успокоишься? — странный был вопрос, если учитывать то, что он меня уже успел узнать.
— Нет, конечно, — для верности я еще и головой покачала, чтобы он точно понял всю серьезность моей позиции.
И он понял. Посмотрел на меня так, что я поняла одно: честность — не всегда благодетель…
Глава 21
Как только у меня получилось лечь в кровать после очередного "незабываемого” дня в “раю”, единственное, на что я была способна — это сверлить дыры в потолке.
В моей жизни за последние несколько дней не было никакого разнообразия. Одно и то же. День сурка. И я, бегавшая по кругу словно белка в колесе.
Но меня ничего не расстраивало больше того, что в моей жизни пока что не предвиделось Османа. Я даже не имела возможности с ним поговорить. И тем более увидеть. Даже поссориться с ним не могла, потому что его попросту не было рядом…
И, насколько я понимала, более радужные перспективы мне не грозили.
Моя подушка в скором времени от меня сбежит, потому что я уже столько слез в нее выплакала, что, порой, сама недоумевала, где во мне столько этой сырости хранилось.
Так как заняться мне было больше не чем, кроме как тосковать, я повернулась на бок и уже готова была, обняв подушку, предаться очередным страданиям, как… Сердце чуть на части не разлетелось, когда окно в мою спальню резко распахнулось, и я увидела в нем темную фигуру.
В большом помещении было достаточно темно, поэтому я старалась действовать, не создавая шума.
Вскочив с кровати и на носочках дойдя до стола, я схватила в руки вазу.
Не знаю, что со мной произошло, но после последних событий я больше не пугалась так как раньше. Даже этот случай доказывал то, что я была готова радикально решить вопрос с незваным гостем, чем, визжа, прятаться под кровать и просить меня спасти.
Сжав пальцы на вазе, я начала идти вперед. Медленно и очень аккуратно. Сейчас, как никогда, я была более чем когда-либо благодарная дизайнеру (если таковой имелся) Руфуса за ковры на полу.
