— Нет его, — сообщил Брунетти, глядя на часы. — Уже почти два.
— Ну нет так нет. — Вьянелло был явно разочарован. — Свяжитесь с Рицерре и Альвизе, пусть следуют за нами, — обратился он к Марии, заглядывая в салон.
— А тот, который в машине? — спросил Брунетти.
— Они с Риверре и Альвизе приехали вместе.
Мария Нарди тем временем говорила по рации двум другим полицейским, что никто не явился и они возвращаются в Венецию. Закончив, она взглянула на Вьянелло:
— Все в порядке, сержант. Они идут.
Затем она вышла из машины и открыла заднюю дверцу.
— Нет, оставайтесь там, — сказал Брунетти, — я сяду сзади.
— Нет-нет, лучше я, — возразила она со смущенной улыбкой, — я хочу сесть подальше от сержанта.
Она уселась на сиденье и захлопнула дверцу.
Брунетти и Вьянелло переглянулись над крышей. Вьянелло сконфуженно улыбнулся. Они сели в машину. Вьянелло, наклонившись вперед, повернул ключ зажигания. Одновременно с двигателем заработала какая-то пищалка.
— Что это? — удивился Брунетти, подобно многим венецианцам знавший машины лишь понаслышке.
— Это чтобы мы не забыли пристегнуться. — Вьянелло защелкнул на себе ремень.
Брунетти не стал пристегиваться. Писк не прекращался.
— Нельзя что ли отключить это, Вьянелло?
— Оно само отключится, когда вы пристегнетесь.
Брунетти заворчал, что терпеть не может, когда машины ему указывают, что делать, но ремень все же пристегнул, добавив, что это не как иначе очередная глупая экологическая выдумка Вьянелло. Притворившись, будто не слышит, Вьянелло дал газ, и машина плавно отъехала от тротуара. В конце улицы они несколько минут ждали, пока их нагонят Риверре и Альвизе. За рулем второй машины сидел Риверре, Альвизе — рядом, и когда Брунетти обернулся, чтобы подать им знак, он увидал сзади третьего, который откинулся на спинку сиденья.
Улицы в этот поздний час были почти пусты, и они быстро добрались до шоссе, ведущего к Понте делла Либерта.
— Что же случилось? — спросил Вьянелло.
— Я думал, что это специально подстроено, чтобы как-то напугать меня, но теперь мне кажется, что, возможно, я ошибался и Креспо на самом деле хотел встретиться.
— А теперь что?
— Завтра я к нему съезжу и узнаю, в чем дело.
Они были уже на мосту. Впереди горели в темноте огни города. По обе стороны простиралась черная вода, слева подернутая светлой рябью — свет доходил сюда с далеких островов Бурано и Мурано. Вьянелло прибавил скорости — ему хотелось быстрее в гараж и домой. Все устали, вымотались. Вторая машина, идущая следом, вдруг выскочила на среднюю линию и обогнала их. Промелькнула довольная физиономия Альвизе, который махал им, высунувшись из окна.
Мария Нарди тронула Вьянелло за плечо, собираясь что-то ему сказать.
— Сержант… — начала она, но осеклась, заметив в зеркале стремительно приближающиеся фары. Ее пальцы вцепились в его плечо, и она едва успела крикнуть: «Осторожно!» — как машина, обогнув их слева и выйдя на две трети корпуса вперед, нарочно двинула по их левому переднему бамперу. От удара их занесло вправо и швырнуло к парапету. Вьянелло, замешкавшись, не сразу дал лево руля, их развернуло задом и потащило на середину дороги. Следующая машина, мчавшаяся позади с бешеной скоростью, сумела-таки проскочить в щель между ними и оградой, образовавшуюся справа. После того, как их багажник врезался в ограждение на левой стороне, автомобиль, описав полукруг, очутился на средней линии, носом к Венеции.
Брунетти, не чуя ни рук ни ног, оцепенело таращился в треснувшее ветровое стекло и видел только блики от фар. Одна пара промелькнула справа, потом вторая. Он повернул голову: Вьянелло сидел с закрытыми глазами, повиснув грудью на ремне. Брунетти отстегнулся сам и тряхнул сержанта за плечо:
— Лоренцо! Что с вами?
Вьянелло открыл глаза, повернулся.
— Живой.
Брунетти отстегнул ему ремень — Вьянелло не падал.
— Пошли, — сказал Брунетти, открывая дверь, — надо выбираться, пока эти маньяки нас не задавили. — Он ткнул пальцем в зеркало — со стороны Местре на них неслась вереница фар.
— Я свяжусь с Риверре. — Вьянелло потянулся к рации.
— Не надо. Те, кто нас видел, наверняка уже сообщили карабинерам на пьяццале Рома.
В подтверждение этих слов в противоположном конце моста взревела сирена, засверкали голубые полицейские огни.
Брунетти вышел и распахнул заднюю дверцу. Младший сержант Мария Нарди лежала на спине, странно и неудобно вывернув шею.
Глава двадцатая
Последующие события были тягостны своей предсказуемостью. Никто не запомнил, что за машина врезалась в них, ни цвета, ни размера, даже приблизительно, хотя, судя по силе удара, машина была немаленькая. В момент столкновения других автомобилей поблизости не было, либо были, но очевидцы не захотели обращаться в полицию. А виновник аварии, конечно, доехал до пьяццале Рома, развернулся и рванул обратно на материк, прежде чем о происшествии узнали карабинеры.
Младший сержант Мария Нарди скончалась на месте. Тело отправили в морг для экспертизы, которая должна была лишь подтвердить то, что было и так видно при взгляде на ее вывернутую шею.
— Ей было всего двадцать три года, — сказал Вьянелло, пряча глаза от Брунетти. — Она полгода как вышла замуж. Ее муж поехал на какие-то компьютерные курсы. Пока мы сидели в машине, она о нем только и говорила — как она соскучилась по своему Франко и ждет его не дождется, и так целый час. Совсем девчонка.
Брунетти не знал, что на это сказать.
— Если бы я заставил ее пристегнуться, она была бы сейчас жива.
— Отставить, сержант, — приказал Брунетти голосом хриплым, но не от гнева. Они сидели в кабинете у Вьянелло и ждали, пока отпечатают их показания. Потом они их подпишут и пойдут домой. — Так можно продолжать бесконечно. Если бы я не поехал на встречу с Креспо, если бы я был умнее, если бы я сразу догадался, что это ловушка, если бы у нас был броневик…
Вьянелло сидел у стола, глядя сквозь Брунетти. Слева на лбу у него вскочила большая шишка. Шишка и кожа вокруг с каждой минутой все больше наливались синевой.
— Но что было, то было, что мы сделали, то мы и сделали, и она умерла, — тусклым голосом проговорил он.
Брунетти наклонился и тронул его за руку:
— Лоренцо, мы ее не убивали. Ее убил тот или те, кто устроил эту аварию. Нам не остается ничего другого, как только искать их.
— Разве это поможет Марии? — горевал Вьянелло.
— Ничто на земле больше не поможет Марии Нарди, Лоренцо. Мы оба это знаем. Но я хочу найти ее убийц и узнать, кто послал их.
Вьянелло молча кивнул, потом спросил:
— А ее муж?
— А что ее муж?
— Кто сообщит ему? — Вьянелло спрашивал вовсе не из любопытства. — Я не могу.
— Где он?
— Отель «Имперо» в Милане.
— Угу, я позвоню ему утром. Незачем торопиться с такими вестями.
В кабинет вошел полицейский в форме, неся им отпечатанные на машинке листы и по две ксерокопии. Они внимательно прочитали каждый свои показания, поставили подписи на оригинале и ксерокопиях и отдали все полицейскому. Когда он ушел, Брунетти поднялся и сказал:
— Пора по домам, Лоренцо. Уже пятый час. Вы позвонили Наде?
Вьянелло кивнул. Он позвонил ей сразу по приезде в квестуру.
— Мария не могла найти другой работы. Ее отец был полицейским, и кто-то замолвил за нее словечко, чтобы она получила здесь место. Знаете, кем она хотела быть на самом деле, комиссар?
— Я не хочу говорить об этом, Лоренцо.
— Знаете, кем она хотела работать?
— Лоренцо. — Брунетти предостерегающе понизил голос.
— Она хотела быть учительницей младших классов, но она знала, что в школу сейчас не устроишься, и поступила в полицию.
Они медленно спустились по лестнице, медленно пересекли вестибюль и подошли к двойным дверям. Охранник, увидав Брунетти, взял под козырек. На улице их оглушил птичий гомон, поднявшийся в сквере на кампо Сан-Лоренцо на другой стороне канала. Птицы приветствовали новый день. Ночная мгла поредела, и свет, пока еще очень слабый и неверный, надеждой забрезжил в черном мире ночи.
Они стояли у воды, сунув руки в карманы, смотрели на деревья и слушали. В воздухе разливался предрассветный холодок.
— Это несправедливо, — сказал Вьянелло и повернулся, чтобы идти домой. — Arrivederci, комиссар.
Брунетти двинулся в другую сторону, обратно к Риальто. Они прихлопнули ее как муху. Тянули руки, чтобы расправиться с ним, и ненароком зацепили ее. Вот и все. Только что это была живая молодая женщина, она положила ладонь на плечо другу — легко, уверенно, собралась что-то сказать… Что же она хотела сказать? Может быть, пошутить? Может быть, она хотела объяснить, что пошутила, когда садилась в машину? Или опять что-то о Франко, последнее слово любви? Никто теперь не узнает. Невысказанное умерло вместе с ней.
