— Некоторые счастливчики.
Прежде чем задать следующий вопрос, Брунетти на миг задумался над тем, насколько разные у людей могут быть понятия о счастье.
— Где вы переодеваетесь, синьор Канале?
— Переодеваюсь?
— Ну да… в вашу… рабочую одежду. Вы же не выходите так из дому?
— А, это… Да в машине или за кустами где-нибудь. Когда приловчишься, на переодевание уходит минута, не больше.
— И все это вы рассказали синьору Маскари?
— Нет, не все. Кое-что. Его интересовала только арендная плата. А еще он хотел знать адреса других.
— И вы дали ему адреса?
— Да. Я же говорю: я принял его за полицейского.
— Больше он ничего не спрашивал?
— Нет, только адреса. — Канале задумался, припоминая. — А вообще-то спрашивал. Но это, знаете, так просто, чтобы показать, что я ему тоже небезразличен. Как личность.
— И что он спросил?
— Он спросил, живы ли мои родители.
— И что вы ответили?
— Правду. Они оба давно умерли.
— Где они жили?
— На Сардинии. Я оттуда родом.
— Других вопросов он вам не задавал?
— Других не задавал.
— А как он отреагировал на ваш рассказ?
— То есть?
— Он удивился? Огорчился? Может быть, он выглядел разочарованным?
Канале задумчиво помолчал.
— Сначала он, кажется, немного удивился, но вопросы задавал без запинки, будто у него под рукой был готовый список.
— Он сказал вам что-нибудь?
— Только поблагодарил за информацию. Мне это было странно, потому что я думал, что он из полиции, а полицейские, они же не очень-то… — он замялся, подбирая слова, — они не слишком нас любят.
— Когда вы его вспомнили?
— Я же сказал: когда увидел его фотографию в газете. Банкир. Он был директор банка. Наверное, поэтому он так интересовался арендной платой.
— Возможно, вы правы, синьор Канале. Мы проверим эту версию.
— Хорошо. Я надеюсь, вы найдете того, кто это сделал. Он не заслужил такого. Он был хороший человек. Он разговаривал со мной по-человечески, прям как вы.
— Спасибо, синьор Канале. Жаль, что не все мои коллеги хорошо воспитаны.
— А что? Было бы неплохо, правда? — улыбнулся Канале.
— Синьор Канале, не могли бы вы сейчас написать те имена и адреса, которые вы давали ему? И даты заселения ваших друзей в квартиры, если они вам известны.
— Конечно, — сказал молодой человек. Брунетти пододвинул ему ручку и бумагу. Пока он писал, склонившись над столом, Брунетти обратил внимание, как неловко он держит ручку своей большой рукой. «Счастливчиков» было немного, и Канале быстро с ними покончил. Затем он отложил ручку и поднялся.
Брунетти тоже встал и вышел из-за стола. Провожая Канале до дверей, он спросил:
— А с Креспо вы не были знакомы?
— Нет, он работал сам по себе, отдельно от нас.
— Как вы думаете, почему с ним расправились?
— Ну, только дурак не поймет, что эти два убийства связаны между собой, так?
Брунетти не счел нужным подтверждать очевидное.
— Мне кажется, что его убили за то, что он позвонил вам. — Увидав выражение лица Брунетти, он пояснил: — Нет, не вам лично, комиссар, а в полицию. Похоже, ему было что-то известно о первом убийстве и он хотел вам рассказать. Вот его и убрали.
— И вы все равно пришли сюда?
— Знаете, синьор Маскари относился ко мне как к равному. И вы тоже, комиссар. Как будто я обычный человек, как другие, да? — Брунетти кивнул. — Ну, раз так, то почему бы мне с вами не поговорить?
Они пожали друг другу руки, и Канале ушел. Брунетти глядел ему вслед, пока его кудрявая голова не скрылась на лестнице. Синьорина Элеттра права: очень симпатичный молодой человек.
Глава двадцать первая
Вернувшись в кабинет, Брунетти набрал номер синьорины Элеттры.
— Не могли бы вы зайти сейчас ко мне, синьорина? — попросил он. — И захватите, пожалуйста, все, что вам удалось найти о людях, которые меня интересуют.
Она ответила, что зайдет с удовольствием. Ну кто бы сомневался, подумал про себя Брунетти, предчувствуя, что она будет жестоко разочарована, когда посмотрит вокруг и увидит, что красивый молодой человек исчез.
Она постучалась и вошла.
— Мой гость очень торопился, — сообщил Брунетти в ответ на немой вопрос.
Синьорина Элеттра в мгновение ока овладела собой.
— Ах вот как? — бесстрастно сказала она, подавая две папки комиссару. — В первой — Avvocato Сантомауро.
Не успел он открыть папку, как она начала рассказывать:
— Ничего достойного внимания. Коренной венецианец. Диплом от университета Ка Фоскари. Проработал здесь всю жизнь, член всех профессиональных организаций, венчался в церкви Сан-Дзаккария. Вы найдете в папке налоговые декларации, паспортные данные, даже разрешение от мэрии на постройку новой крыши.
Пролистав документы, Брунетти увидал все перечисленное синьориной Элеттрой, и ничего более. Тогда он взялся за вторую папку, которая была значительно толще первой.
— А здесь про Лигу по защите нравственности, — сообщила синьорина Элеттра с таким лютым сарказмом, что Брунетти поневоле задумался: то ли теперь неприлично отзываться о Лиге иным тоном, то ли это пароль, дающий понять, что перед ним — человек его круга.
— Здесь много интересного, но вы сами посмотрите и поймете, что я имею в виду. Еще что-нибудь, синьор?
— Нет, спасибо, синьорина, — сказал он, открывая папку.
Когда она вышла, он приступил к чтению. Лига по защите нравственности как благотворительная организация возникла девять лет тому назад. В уставе ее цель декларировалась так: «облегчение положения неимущих, дабы заботы о хлебе насущном не мешали им обратить свои помыслы к духовному». Эти заботы планировалось облегчить путем сдачи беднякам дешевого жилья, принадлежащего церквам в Местре, Маргере и Венеции, которое поступало в ведение Лиги. Лига в свою очередь обязывалась распределять квартиры, за минимальную ренту, между прихожанами этих церквей, если эти прихожане отвечают требованиям, установленным совместно Лигой и церквями. Претенденты на жилье должны были регулярно посещать службы, иметь справку о крещении всех детей, письмо от приходского священника, подтверждающее их высочайшие моральные качества, а также документы, свидетельствующие об их бедственном положении.
Согласно уставу, полномочия для распределения жилья имело правление Лиги, которое, дабы исключить малейшую возможность фаворитизма со стороны церковных властей, избиралось из мирян. Членам правления полагалось являть собой образец нравственности, а также иметь высокий общественный статус. В данный момент в правление входит шесть человек, причем двое значатся как «почетные члены». Из оставшихся четверых один живет в Риме, второй в Париже, третий — в монастыре на острове Сан-Франческо дель Дезерте. Следовательно; единственным действительным членом, проживающим в Венеции, остается Avvocato Джанкарло Сантомаура.
В первый год Лига получила под свое начало пятьдесят две квартиры. Эта система оказалась настолько удачной, судя по восторженным отзывам жильцов, с которыми беседовали священники и приходские старосты, что три года спустя к ней присоединилось еще шесть приходов, передавших Лиге сорок три квартиры, находившихся большей частью в историческом центре Венеции и в центре Местре.
Поскольку устав Лиги обновлялся раз в три года, то в текущем году, вычислил Брунетти, ожидается очередное обновление.
Перевернув пару страниц, Брунетти обнаружил два отчета правления. На обоих стояла подпись Сантомауро; на последнем — уже в качестве председателя. Вскоре после этого Сантомауро стал президентом Лиги, то есть занял чрезвычайно почетную, но абсолютно неоплачиваемую должность. К отчету прилагался список из 162 адресов, по которым проживают подопечные Лиги, с указанием общей площади и количества комнат в каждой квартире. Брунетти придвинул к себе листок с именами, оставленный Канале. Все они значились в списке. Брунетти хоть и считал себя человеком широких взглядов, практически свободным от предрассудков, и все же сомневался, что трансвеститы отвечают тем высоким требованиям, которые установила Лига, хотя они и живут в специальных квартирах, где заботы о хлебе насущном не должны мешать им обратить свои помыслы к духовному.
Отложив список Канале, Брунетти продолжил читать отчет. Как можно было догадаться, все жильцы вносили арендную плату, чисто символическую, разумеется, на счет в венецианском отделении Банка Вероны. Этот же банк принимал пожертвования, которые Лига делала «в утешение вдовам и сиротам», из тех денег, что получала за квартиры. Брунетти удивился, встретив такое цветистое выражение в официальном отчете, однако потом он понял, что новое направление благотворительной деятельности возникло только после того, как Сантомауро встал во главе Лиги. Согласно данным Канале, пятеро трансвеститов получили свои квартиры тоже примерно в это же время. Складывалось впечатление, что Сантомауро, став президентом, почувствовал полную свободу и творил что хотел.
