Холодок пробежал у меня по спине, ведь из сообщения Абта следовало, что гестапо меня подозревало в том, что я предал тех людей, которых сам же завербовал для тайной работы на Германию, долгие годы вел их и затем по приказу передал капитан-лейтенанту К. Тогда это представлялось мне непостижимым. Но разве не следовало разведке просчитывать все варианты источников ошибок и предательства? Именно по секретным материалам, обнаруженным в форте легионов, было установлено дело, которое наводило на подобные размышления.
Одного немецкого таможенника, на протяжении лет успешно работавшего на абвер и наладившего ценные контакты в Польше, на основании польских секретных документов смогли изобличить в том, что он в то же время занимался шпионажем в пользу Польши. Он не предавал завербованных им для абвера информаторов, однако в другом месте выполнял для своих польских хозяев столь ценную шпионскую работу, что имперский военный суд его также приговорил к смертной казни.
Множество других лиц, разоблаченных на основе изъятых секретных документов, предстали перед судом в качестве вражеских агентов. Те из них, кто, будучи немцами, работал против своей страны, почти без исключения, жизнью поплатились за предательство.
Среди офицеров абвера, приехавших в Варшаву, разумеется, был и Ганс Горачек. Ход польской кампании подтвердил, что военная разведка и контрразведка правильно информировала вышестоящие германские штабы о польских вооруженных силах и их мобилизационных планах. Это с благодарностью единогласно подтвердили адмиралу Канарису и германские задействованные командующие. Они смогли прекрасно воспользоваться добытой и обработанной абвером информацией при проведении своих военных операций. Этот успех в значительной степени был обеспечен многолетней деятельностью Ганса Горачека. Оттого вполне понятно, что Канарис назначил его руководителем абвера в Варшаве.
1 октября 1939 года майор Горачек одновременно с частями 10-й Баварской дивизии вошел в Варшаву. Он лично от адмирала Канариса получил задание как можно быстрее приступить к разведывательной работе против Красной армии.
17 сентября 1939 года советские войска вошли в Восточную Польшу. Они продвинулись до границ, обозначенных в секретном протоколе между Советским Союзом и рейхом. 28 сентября в Москве был заключен германо-советский договор о границах и дружбе. В соответствии с его соглашениями часть области в районе между Вислой и Бугом, а также часть выступа под Сувалками отходила под германскую юрисдикцию, тогда как Литва — в русскую сферу влияния.
Едва был заключен этот германо-советский договор о границах и дружбе, как Канарис посчитал необходимым срочно наладить разведку военных процессов по ту сторону новой границы. С самого начала он придерживался мнения, что Советский Союз попробует извлечь максимальную выгоду из войны германского рейха с Польшей и западными державами, причем к этому времени Советский Союз уже явно не считался со своим временным партнером по договору — Германией.
Ход событий подтвердил правоту адмирала. Первый соответствующий акт произошел уже несколько месяцев спустя. Зимой 1939/40 года Советский Союз нападает на храбро защищавшуюся Финляндию. Западные державы не вмешиваются, они слишком сильно завязли в боевых действиях на германо-французском фронте. Лига Наций, к этому времени уже бессильная и утратившая всякое влияние, исключает Советский Союз из своих членов. Но это совершенно не затрагивает войну там, на севере, а только подстегивает. Она завершается 12 марта 1940 года, и Финляндия вынуждена отдать Советскому Союзу Выборг, Карелию и полуостров Ханко.
Несколько месяцев спустя Советский Союз предпринимает вторую акцию по захвату территорий, приступает к оккупации Прибалтийских стран и включает их в свою территорию. А 28 июня 1940 года он вынуждает Румынию уступить Бессарабию и Северную Буковину.
Канарис, несомненно, предвидел, что у его службы на оккупированных польских землях появится много работы. Ибо одновременно с Горачеком он отправил множество других офицеров с заданием сформировать отделения абвера в Радоме, Чиханове, Люблине, Тересполе, Кракове, Сувалках и во многих других местах. Среди них задачу разведывать процессы, происходящие на территории, подвластной Советскому Союзу, а также замыслы московских правителей, в первую очередь получили сотрудники I отдела. Вскоре много работы имели и другие секторы, в особенности контршпионажа.
Итак, организация разведки против Красной армии по воле Канариса должна была происходить как можно быстрее. Но уже на этой стадии войны требования, предъявляемые к кадрам и материальному обеспечению, как выявилось из практики абвера на иностранных территориях, могли удовлетворяться за счет людских и материальных ресурсов, поступающих с родины, слишком слабо и часто в совершенно недостаточных количествах.
Так майор Горачек, войдя 1 октября 1939 года в Варшаву, сначала получил в помощники лишь одного офицера и одного зондерфюрера, которые мало разбирались в разведке и не владели польским. Состоявшее поначалу только из этих трех человек отделение абвера в Варшаве имело лишь одну легковую автомашину, непригодную для польских дорог. Итак, отделению в первую очередь требовался переводчик, затем пригодные автомобили и другие транспортные средства. Не хватало и соответствующих денежных средств, пока боевые действия еще не закончились и на оккупированных территориях отношения еще не были урегулированы.
После того как адмирал Канарис пообещал прислать потребные кадры и материальное обеспечение, Горачек в бодром состоянии духа взялся за выполнение своих задач. Ведь теперь существовала непосредственная граница с разведываемым противником. И значительно легче станет собирать разведданные по организации и оснащению Красной армии и о замыслах ее командования, нежели ранее из Восточной Пруссии, полагал Горачек. Но уже первая его поездка вдоль Нарева и Буга, а также по так называемому участку границы приготовила ему неожиданные трудности.
Советские посты на границе избегали контактов с немецкими военнослужащими. В большинстве случаев они стояли, словно статуи, изучая Запад в бинокли. За ними из приграничных деревень в страшной спешке эвакуировали население. Затем Горачек наблюдал, как русские солдаты сносили расположенные на пограничной территории дома или делали их непригодными для жилья, выдирая рамы, ломая печи и вывозя из них мебель. Мгновенно на советской стороне была натянута колючая проволока, по ночам освещавшаяся прожекторами. Кроме того, при наступлении темноты вдоль границы ходили патрули в сопровождении собак-ищеек. Наконец, русские спешно строили и наблюдательные вышки.
После подобных мер безопасности, предпринятых Красной армией, в приграничной полосе воцарилась мертвая тишина. В остальном же вскоре выяснилось, что сохранились посты и секреты и на прежней границе Советского Союза. Разведчики, шпионившие для абвера на советской территории, соответственно были вынуждены пересекать вновь возведенные проволочные заграждения, затем пройти по оккупированной Красной армией польской территории и, наконец, преодолевать препятствия на прежней советской государственной границе. Горачеку стало ясно, что это могло бы удаться только немногим, необычайно ловким доверенным лицам.
«Друзья, с которыми мы только что разделили Польшу, похоже, доверяют нам еще меньше, нежели мы им, — сказал себе Горачек. — А вот мы беспечны. Мы не предпринимаем никаких особых мер безопасности на границе».
Но, к сожалению, следовало вступать на описываемый тернистый путь, заниматься переправкой доверенных лиц через колючие заграждения и другие препятствия. Абверу было отпущено всего лишь несколько мирных лет, в которые он сумел широкомасштабно наладить разведывательную службу с помощью крупных, хотя и явно недостаточных валютных средств. Поэтому он не мог покрыть весь Советский Союз эффективно функционирующей сетью нелегалов из более благоприятно расположенных резидентур в таких странах, как, скажем, Турция, Афганистан, Япония или Финляндия.
Разумеется, абвер, принимая во внимание описанное положение дел, увеличивал свои усилия на оккупированной польской территории против советского фронта, чтобы всеми доступными путями добывать надежную информацию о военных процессах в Советском Союзе и замыслах Москвы. Так, в начале 1940 года резидентуры абвера, созданные в Румынии и Болгарии, должны были вести разведку и против Советского Союза. Во многих профессиональных областях абвер добился значительных успехов, однако его результаты в военной разведке вследствие ухудшившихся условий работы из-за войны были неудовлетворительными. О деятельности обеих резидентур, «КО Румыния» и «КО Болгария», будет рассказано ниже.
