одной крышей, и нас бы арестовали. Но по понедельникам вечером я бежала по нашей длинной подъездной дорожке, и Мария встречала меня у фургона с мороженым, наши мамы немного разговаривали, и мы бегали по опушке леса, играя. Она была такой милой. Чистая душа. Она никогда меня не подводила. Она сказала мне, что я её лучшая подруга, и я просто… сияла. Каждую неделю мы получали одно и то же мороженое, потому что нам нравилось быть похожими. А иногда мы планировали, что наденем на следующей неделе, когда снова наступит понедельник. Однажды я сделала нам эти одинаковые бантики для волос, и она была так счастлива. Марию никогда не смущало, что я была тихой или говорила слишком тихо, или что я не могла смотреть ей в глаза, когда мы играли. Ей было весело со мной, так же, как и мне, и в то время это было действительно очень важно.
— Ммм, — пророкотал он, поворачивая щеку, чтобы она могла подстричь под лучшим углом. — Что случилось с Марией?
— Она уехала, когда мы были в пятом классе. Ее отец нашел работу в Оклахоме.
— Ты нашла ещё друзей после этого?
— Думаю, что людям трудно дружить с кем-то, у кого есть социофобия, если они этого не понимают.
— Что ты имеешь в виду?
— В старших классах я пыталась найти кого-то вроде Марии. На какое-то время это получалось, но им надоедало моё желание оставаться дома. Вечера с кино надоедали, и когда они хотели побыть в толпе или поговорить с другими друзьями, я молчала. Люди, наверное, думали, что я грубая, но это было не так. Я всегда беспокоилась о других. Просто я была… очень застенчива и не знала, как разговаривать с людьми. Я так и не оправилась от этого. Тревога и паника остались прежними. Одна паническая атака, и они убежали, и в конце концов я испугалась нового отказа, поэтому больше не пыталась. Я просто пыталась освободить место в логове.
— Но ты этого не сделала. Ты осталась снаружи.
— Не мой выбор. Раньше я хотела быть нормальной. Словно, я в очередной раз проснусь и буду общительной, у меня не будет этого тяжелого, трепещущего, ужасного чувства в груди среди толпы. Что я смогу постоять за себя перед своими братьями и сестрами, родителями, двоюродными братьями и остальными обитателями логова. Только это так и не произошло.
— Хочешь узнать светлую сторону этого? — спросил он, когда она закончила стричь его бороду.
— Да.
— Ты не представляешь, какой сильной они сделали тебя. Это был медленный рост, и я уверен, что ты чувствуешь себя слабой из-за того, что не была более напористой, но ты ошибаешься. Я вижу в тебе сталь, маленькая лисичка.
— О нет, только не во мне, — сказала она, её щеки вспыхнули, когда она зачерпнула теплую воду и помассировала его короткие бакенбарды. — Во мне нет стали. Все ходят по мне, и я это позволяю.
— Думаешь? Сегодня я видел, как лиса остановила Красного Дракона посреди изменения. Я наблюдал за тобой. Не мог удержать внимание на схватке с Торреном, потому что ты гнала в сторону гребаного дракона и совсем не тормозила. Маленькая летучая мышь из ада…
— Которая помочилась ему на руку…
— Которая умна, настолько, что смогла удержать дракона в равновесии. Не спорь, Невада. Я вижу тебя и не верю. Будь самоуничижительна с другими, но не со мной. Между нами нет места для этого, если только ты не шутишь. Ты маленькая рыжеволосая златоглазая хулиганка. Я чертовски горжусь тобой. И о, гребанный ад и все демоны в нём! Твой зверь невероятно дьявольски милый! Я хотел пообнимать тебя подольше, но тупой Вир ударил меня. Может быть, я это заслужил, но всё же… У меня был особенный момент, так что я его за это не прощу. Твой мех очень мягкий. Не такой, как у меня. Мой жесткий. И глаза у тебя очень красивые.
Её щеки горели от его комплиментов. Ему нравилось, как она выглядела в образе человека и зверя, и это было очень важно для такой девушки, как она.
— Твоя очередь. Любимое воспоминание детства.
— Ладно… раз в месяц мой папа планировал большой розыгрыш от отца и сына. Однажды мы вломились в трейлер гориллы и прибили всю мебель к потолку. Кирк был так зол, что он и его приятель взяли у нас недельный отпуск. Его девушка, Элисон, позже, втайне, поблагодарила нас за то, что ей нужно было поехать с ним в Кабо. А в другой раз был оборотень, который спал как убитый. Так что в его выходной, когда он спал, мы с отцом прицепили его трейлер, перетащили его в другой трейлерный парк и оставили. Баш проснулся в полной растерянности. Точнее, рассердился, и подрался с моим отцом из-за этого, но папа всегда был готов к хорошей драке.
— Звучит знакомо, — невозмутимо ответила Невада.
— Но моими любимыми воспоминаниями были не сами розыгрыши. Это была наша традиция.
— Какая? — спросила она, втирая крем для бритья на его челюсть.
— После розыгрыша, он всегда водил меня в ресторан на заправке в пятнадцати минутах от гор Деймона. У них были лучшие жареные буррито, и мы заказывали столько, что нас тошнило… просто горы буррито, и пока ели их, болтали и смеялись над тем, что мы только что сделали. И планировали следующую шутку. Мы так делали, сколько я себя помню. Мы делаем это до сих пор.
— Клинтон кажется очень хороший отец.
Нокс улыбнулся.
— Ты говоришь это о Проклятом Медведе.
— Я уже слышала о проклятии медведя. Раньше я задавалась вопросом, каково было бы расти в Горах Деймона, где все так открыто говорят о том, что они оборотни. Раньше я фантазировала о том, что было бы, если бы мне не нужно было скрываться.
— У этого есть и минусы, Невада. Мы всегда с кем-то воюем и должны скрывать это от людских глаз. Наши секреты отличаются от ваших, но они всё равно были секретами.
— Ты участвовал в тех войнах?
— Слишком много, чтобы сосчитать. Оборотни в Горах Деймона были частью первой волны, которые должны были зарегистрироваться в правительстве. Это создало врагов. По той или иной причине, во главе проблемы всегда был какой-то клан, семейная группа или гордость. Кто знает правильный ответ? Регистрация, как должны были сделать все, или сохранение секретности, как вы это сделали. Может быть, правильного ответа нет.
— Мне придется регистрироваться, так как я твоя пара?
— Ты должна, но правила для лохов,
