ты как здесь?
— Папа, у тебя котенок! — Не обращая внимания на его вопрос, я продолжаю смотреть на маленький усатый комочек, который всё еще спит, совсем не обращая на меня внимания.
— Любишь ты подкрасться незаметно.
— Прости, пап. Не хотела будить тебя, так вышло. Как ты его назвал?
— Пока не придумал имя, выбери сама. На днях забрал его с улицы, пришел бедолага к самому окну, будто просился внутрь, мяукал. Сил не хватило не впустить его, так и оставил.
— Давай назовем его Лаки.
— Лаки?
— Да, с английского переводится «Счастливчик». Это же про него!
— Может и про него, называй. А ты что не в школе?
Я не сразу ответила на этот вопрос, все еще размышляя, а так ли хороша правда.
— Прогуливаешь?
— Нет, пап, я правда шла в школу, но сегодня такая погода, что я осталась гулять. Хочу запомнить последние теплые дни. Тем более английского сегодня нет.
— Ну раз так, то конечно! — Смеется.
Беру Лаки в руки, он доверчиво мурлыкает, прижимается к рукам. Хочу скорее показать его бабушке, маме и сестре. Он им понравится. Такой хорошенький.
— Он будет жить с нами?
— Он уже живет с нами.
— Я имела ввиду со всеми нами, дома. Пап, возвращайся домой. Тебе же здесь плохо.
Он молчит, не возражает, принимаю это за хороший знак. Наливает воду в чайник и ставит на маленькую электрическую плитку на столе.
Ногами задеваю что-то под кроватью, наклоняюсь и достаю все тот же томик Высоцкого «Нерв».
— Пап, почему любишь Высоцкого?
— Он о настоящем, о правде.
Открываю первую попавшуюся страницу, сильно потертую, чуть пожелтевшую: «Ложь, что умный в горы не пойдет! Ты пошел — ты не поверил слухам! И мягчал гранит, и таял лед, и туман у ног стелился пухом…». Проходит минут десять, которые я провожу за чтением старого томика. Не замечаю, как папа уже разлил чай по чашкам, а Лаки уткнулся своей мохнатой мордочкой в миску с молоком.
— Интересно?
— Сложно.
— Всему свое время и для его стихов тоже.
— А ты когда начал его читать?
— Пацаном еще. Но не читал, а слушал. Нравился бунтарский дух его песен. Тогда понимал их смысл поверхностно, сейчас многое переосмысливаю.
— Пап, возвращайся домой. У нас тепло, мама готовит яблочные пироги и Лаки будет счастливее со всеми нами.
Лаки сидит, облизывая свою мордочку. Папа громко размешивает сахар в чашке. Помню, как много раз мама ругала его за эту привычку. Почему взрослые так всё усложняют. Если бы они чаще позволяли друг другу оставаться собой, больше понимали и меньше осуждали, были бы счастливее.
Мы приходим в этот мир,
чтобы научиться любить
Закат растворился в водной глади, сделал ее пудрово — розового цвета. Солнце уже скрылось где-то за горизонтом, оставив после себя приятное послевкусие в розовой дымке. Разгар сентября, а температура середины лета, термометр показывает двадцать шесть. На мне шорты, кроссовки и футболка. А если загадать, чтобы осень всегда была такой, сбудется?
Рядом бабушка, идем к маме. В сумках осенний урожай. Бабушка, не в силах донести все сама, попросила меня помочь. Вместе легче. Идем не спеша, торопиться некуда.
Темнеть стало рано, сейчас шесть вечера, летом было бы девять. По воде слегка раскачиваясь, плывут лодки рыбаков. До темна стараются успеть к берегу.
— Посидим, дочка?
— Конечно, бабуль.
Ставим сетки на землю, садимся на ближайшую скамейку.
— В жизни нужно уметь останавливаться, отменять спешку, прислушиваться. Вдруг жизнь хочет сказать тебе что-то важное.
— Почему только так можно услышать жизнь?
— Слишком много постороннего шума в ежедневной суете, создает помехи, искажает важное.
— Сейчас понимаю. Бабуль, ты бы хотела что-то изменить в своей жизни?
— Я бы хотела больше любить. Бывало, забывала о любви, теряла связь с собой и миром. Теперь знаю, любовь — главное в жизни. Мы приходим в этот мир, чтобы научиться любить.
— Я хочу встретить любовь на целую жизнь.
На ее губах появляется мягкая улыбка.
— Когда была девочкой, как ты, тоже об этом мечтала. Знаешь, дочка, в жизни нет никаких гарантий, особенно что касается любви. Она переменчива, люди тоже. Когда любишь, сталкиваешься с неизвестностью. Не знаешь, как долго продлится любовь. Главное, не бояться, и верить, что Бог всегда рядом, поможет подняться, если вдруг случится упасть. Но многие проживают жизнь без любви, остаются одни или с нелюбимыми. Боятся.
— Любовь делает нас смелее?
— Любовь — это та сила, которая не только делает нас смелее, но и меняет. Большинство, зная это шестым чувством, всячески избегают любви. Меняться страшно и больно.
— Но ведь не всегда любовь делает больно?
— Конечно нет, если ты готов к ней и твое сердце открыто для Бога, любовь лишь еще больше создает гармонию в твоей жизни.
Мимо идущие прохожие разговаривают еле слышно, почти шепотом, сливаются в такт с тишиной. Даже чайки, обычно громко ругающиеся друг с другом на том берегу реки, притихли. Уже первые звезды начали виднеться на темнеющем небе. Все вокруг медленно погружается в покой.
Останавливаю взгляд на паре. Она чем-то недовольная, что-то бегло говорит ему. В ответ он молчит, руки в карманах. После небольшой паузы, она снова продолжает говорить, обиженно отворачиваясь от него. Но, кажется, он не хочет слышать ее, отпинывает камни под ногами, продолжает молчать. Вижу, как ее глаза наполняются слезами, убегает. Он не пытается догнать ее. Им, как и многим, нужна храбрость, чтобы любить. Бабушка ничего не заметила, у нее свой разговор с жизнью.
— Пойдем спустимся к воде, дочка. Сумки оставим здесь.
Идем по каменным лестницам вниз. Считаю ступеньки, получается десять. У воды становится прохладнее, здесь больше чувствуется осень. Касаюсь рукой воды, холодно. Погружаю две ладошки в воду, достаю полные воды, но вода быстро просачивается сквозь пальцы.
— Вода, дочка, такая же как жизнь, то быстро течет, то замедляется, то сносит все на
