— Предатель! — вскрикнул леший и со всей ненавистью, на которую только был способен, плюнул в сатира.
Вий неспешно поднёс ладонь к лицу и ухватился большим пальцем за край банданы. Он приподнял повязку и обнажил физиономию. В глазницах вместо обычных глаз располагались красные рубины. Два безжизненных камня взирали на бывшего соратника без всякого сострадания к нему.
Гамарталон насупил брови, и из его зениц блеснула красная молния, подобная той, что он выпускал, будучи нетопырём. Луч ударил в голову великана, и та тотчас же заполыхала бордовым пламенем. Демиург не останавливался до тех пор, пока оторванная часть лешего не превратилась в горстку угля.
Вий презрительно хмыкнул, после чего пренебрежительно плюнул в сторону обугленного болвана. Неспешно закрыл глаза повязкой, повернулся к финисту и продолжил путь всё той же вальяжной походкой.
Неожиданно позади гамарталона раздался пронзительный рык. Демиург повернулся и остолбенел, увидев летящего на крыльях чёрного льва. Грифон разинул пасть и оскалил острые как кинжалы клыки. Едва Замврий приблизился к демиургу, как прихлопнул челюсть и прокусил проклятого. Вий от пояса оказался во рту оборотня и только его ноги торчали снаружи. Зубы насквозь прошили грудную клетку, переломав все рёбра и распоров лёгкие.
Лев взмыл к небу. Он хотел взобраться повыше и оттуда низвергнуть сатира. Ему казалось, что пережить падение с такой высоты никто не в состоянии. Сильнейший удар о землю на высокой скорости неминуемо добьёт человекообразного монстра и тем обеспечит ему и брату победу.
Вий взвыл от нестерпимой боли. Он хотел было выпустить разряд, но его бандана налезла на глаза. Преодолевая боль и трение о шершавый язык грифона, он ухватился за платок и слегка его приподнял. Когда повязка освободила вежды, из его глаз блеснула молния. Луч пробил льву левую щёку и выдрал три зуба. В ланите засияла рваная рана, из которой обильно полилась кровь.
Грифон машинально выплюнул гамарталона, но тот, оказавшись на воле, крутанул сальто вперёд и ухватился за нижний конец гривы. Ловким движением правой руки он саданул оборотня в грудь и пробил её точно между рёбер.
Лев взревел. Он ещё не успел отойти от первого ранения, как тут же получил новое серьёзное увечье. Замврий чувствовал, как конечность гамарталона роется в его внутренностях, терзая их своими кривыми когтями. В отчаянной попытке он замахал передними лапами, силясь поскорее сбросить демиурга, но было уже поздно…
Вий нащупал сердце грифона и бешеным рывком его выдернул. Орган превышал габариты человеческого в несколько раз и еле умещался в ладони. Сердце всё ещё продолжало пульсировать бурным, но равномерным темпом.
Сатир чванливо взглянул на добычу, попутно изворачиваясь от враз потерявших силу движений лап оборотня. Он цинично швырнул сердце в сторону, а сам, опершись копытами в грудь грифона, сильно оттолкнулся назад и отпустил гриву.
Истерзанный и обескровленный лев, лишённый главного органа, потерял сознание и камнем полетел вниз. Какое-то время его кружило штопором в воздухе, а после, с противным треском разрывающейся плоти, бросило на землю недалеко от Урвана.
Зинон, со стороны наблюдавший за смертоубийством брата, не выдержал и дико заревел. В ярости он стремительно приблизился к проклятому и попытался ухватиться за него зубами. Вий за мгновение до укуса успел заметить синего грифона и ловко увернулся от звериных клыков.
Он попытался пульнуть молнией в Зинона, но его платок во время пируэта предательски сполз на глаза и воспрепятствовал выстрелу. Гамарталон поднёс руку к лицу, в попытке немедленно обнажить зеницы, но не успел.
Грифон что есть силы саданул лапой по демиургу. Его коготь вошёл в локтевой сустав сатира и отсёк ему левую руку. От удара однорогое чудище понеслось к земле со скоростью стрелы. Вий падал спиной вниз, шипя и проклиная Зинона.
Уцелевшей рукой он сорвал с себя маску и начал лихорадочно палить в грифона неисчислимыми молниями. Но из-за агонии его выстрелы были неточными. В лучшем случае лучи задевали льва по касательной, не оставляя на нём серьезных увечий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С каждой секундой грифон приближался к сатиру. Он хотел перекусить его напополам и довершить дело брата.
Вий чувствовал, как силы покидают его, и уже не был уверен хватит ли ему мощи обернуться нетопырём. Единственное, что ему оставалось, — это стрелять в Зинона разрядами в надежде, что хотя бы один попадет точно в цель.
Так и случилось. Одна из шальных молний случайно ударила в крыло льва, и его незамедлительно закружило спиралью. Он увидел, как гамарталон удаляется от него всё дальше к земле. Не желая упускать прекрасную возможность добить демиурга в полёте, Зинон наспех пробурчал заклинания и превратился в человека. Преодолевая колоссальное сопротивление воздуха, он правой рукой вытащил кинжал и в свободном падении полетел на демиурга.
Вий увидел приближающегося к нему чернокнижника и принялся снова выпускать молнии. Попасть в маленького человека стало значительно сложнее, чем в крупного зверя. Ни один из лучей не цеплял колдуна, благодаря его ловким изворотам.
Зинон наконец приблизился к Вию на расстояние вытянутой руки и что есть силы саданул кинжалом в шею проклятого. Гамарталон в последний раз успел пустить разряд в чернокнижника и попал в него. С такого близкого расстояния промахнуться было невозможно, ведь волхв практически находился перед его лицом.
Молния попала в живот Зинона и пробила его насквозь. От места ранения плоть юноши начала истлевать и превращаться в пепел словно горящая бумага. Вскоре чародей превратился в прах, а его тело развеялось по ветру.
Демиург радовался победе ровно одну секунду, а затем рухнул на землю. Из его рта фонтаном брызнула чёрная кровь. Она падала на зелёную траву, и та в мгновение ока сгнивала. Все его органы испытали значительную перегрузку и, не выдержав, лопнули. Если бы не магия, он уже давно бы умер.
Кряхтя и плюясь кровью, гамарталон неуклюже поднялся. Ему с трудом удавалось удерживать равновесие. В любой момент он мог повалиться на грунт, истекая кровью. Он медленно пошёл на финиста, чтобы всё-таки попытаться убить, пока тот в беспомощном состоянии.
Урван заметил приближающегося Вия. Он оперся глефой о землю и с её помощью попытался встать. Оружие, топорно всаженное в почву, предательски скользнуло в сторону, и всадник повалился на землю.
Вдруг долину накрыли солнечные лучи. Они словно девятый вал в одночасье налетели на плато и осветили звёздное небо. Яркие звёзды вмиг потускнели, а жёлтая луна побелела. Солнце подобно золоту переливалось в многочисленных лужах вокруг защитника и с каждой секундой поднималось всё выше и выше.
Однорогое чудище остановилось в десяти шагах от финиста. Оно посмотрело внимательно на своего недруга, собираясь метнуть разряд точно в цель, чтобы наверняка поразить врага.
Неожиданно низину заполнил соколиный крик. Он доносился из горящего перелеска, в котором Вольдемар оставил хищника. Вопль был таким, какой издаёт сапсан при нападении на жертву — живым и пронзительным.
Вий и Урван одновременно повернули головы на источник звука. Перед ними предстала потрясающая в своей красе картина — взмывающий в небо феникс во всём своём величии. Таинство возрождения огненной птицы свершилось благополучно, и мифический зверь выглядел как никогда обновлённым. На нём не имелось и малейшего намека на недавние ранения, но вместо них красовались роскошные перья.
Лицо финиста мгновенно преобразилось. На нём отобразилась неподдельная искренняя радость. Его счастью не было предела, ведь птица — хранитель мира — воскресла и теперь змей не сможет осуществить задуманное и уничтожить человечество. Сын Божий сможет родиться и сокрушить василиска, и тем самым принести на землю царство небесное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гамарталон перепугался как никогда в жизни. Безобразная гримаса ужаса исказила его и без того уродливое лицо. Уголки губ опустились, а рот широко распахнулся, обнажив страшные гнилые зубы.
