— … служил в Семьсот девятой дивизии в чине гауптмана, — говорил Кнобльмайер. — К сожалению, как я слышал, сейчас сильно пьет, естественно — шесть лет войны, поражение, изгнание — не всякий выдержит. Но вы все-таки поезжайте, поговорите с ним. Достаньте еще раз свою карту… Смотрите, это примерно здесь — нужно ехать до Марискаль Эстигарривиа, а оттуда пробираться через джунгли на северо-восток. До этих вот пор — видите — дорога есть, дальше будет труднее. Возьмите с собой своих иностранцев, скажите им, что в Чако много интересного…
— Конечно, одной ведь мне не добраться, — сказала Астрид и спросила: — Но для них этот район не запретен?
— Нет, нет, можете ехать спокойно. Там нет наших соотечественников, кроме менонитов. Но те не в счет — старожилы, давно опарагваились, многие женаты на туземках — мерзость. Что касается гауптмана Лернера, он служит на одной из лесоразработок компании «Ла Форесталь Нороэсте».
Астрид задумалась, приложив палец к подбородку.
— Господин Кнобльмайер, а станет ли он вообще со мной разговаривать? Я ведь так мало знаю о своем отце… боюсь, мне трудно будет убедить его, что у меня нет никаких тайных целей. Вы сами говорили, что живущие здесь немцы довольно подозрительно относятся ко всяким расспросам…
— Правильно! Разумная мысль, фройляйн Армгард, весьма разумная. Я поговорю с господином генералом — надеюсь, он не откажет — небольшое рекомендательное письмо — Лернеру будет достаточно.
— О, я была бы вам так благодарна…
— Не за что, не за что. Я повидаю его сегодня. Когда вы думаете ехать?
— Ну, мне еще надо уговорить своих спутников.
— Да, без спутников вам ехать нельзя, и я боюсь, что тут мы ничем не можем помочь. Люди все заняты — работа — не так просто вырваться. А поездка займет не менее десяти дней.
— Нет-нет, господин Кнобльмайер, я уверена, что смогу упросить господина Маду. Это действительно плохие места?
— Чако Бореаль? Гнуснейшие! Джунгли и безводная пустыня — нелепое сочетание — возможно лишь в этой мерзкой стране. Нужно везти с собой все — запас воды, продовольствие, инструменты, запчасти. Если машина выйдет из строя, помочь некому. Словом, вот адрес — если это можно назвать адресом, ха-ха-ха! — и желаю успеха. Завтра, я думаю, Карльхен привезет вам письмо для гауптмана Лернера…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Погода начала портиться, едва они отъехали от Марискаля. Барометр угрожающе быстро падал уже с утра, но дорога была пока вполне приличной, и джип с подключенным передним мостом довольно уверенно преодолевал подъем за подъемом; поэтому первые капли дождя никого не испугали. Тем более что возвращаться и пережидать непогоду было бессмысленно: никто не знал, сколько она может продлиться. Полунин и Филипп спрыгнули со своих мест на груде уложенного сзади багажа, быстро подняли тент и полезли обратно, успев уже порядочно промокнуть — дождь, начинавшийся довольно нерешительно, хлынул вдруг настоящим тропическим ливнем.
— Это ненадолго, — со своим всегдашним оптимизмом объявил Дино, лихо втыкая скорость. — В низких широтах темперамент распространяется даже на атмосферные явления… бам, бам — и готово!
— Ради вашей мамы, держитесь вы за руль хотя бы одной рукой! — взмолилась сидящая рядом с ним Астрид.
— Э, при чем руки! Не видишь — я его придерживаю коленом?
Вопреки предсказанию Дино, ливень и не думал стихать. Небо, насколько можно было видеть, когда джип выезжал на более открытые места, сплошь затянулось низкими тучами; тусклая завеса дождя, мешаясь с парным туманом, скоро ограничила видимость несколькими метрами, а дорога между тем становилась все хуже и хуже. В сущности, это была теперь извилистая и полузаросшая тропа, по которой джип буквально продирался, ломая еще ниже пригнувшиеся под ливнем ветви и обрывая лианы. Дино то и дело посматривал то на часы, то на счетчик спидометра, ругаясь все более трагическим шепотом, — за час они не проехали и десять миль; весь экипаж джипа успел уже вымокнуть от залетавших под брезент водяных брызг. Тент, самого простого устройства, как и все в этой предельно утилитарной машине, не имел боковых полотнищ, а отсутствие дверок — их заменяли полукруглые вырезы в бортах — делало особенно неуютным положение водителя; что касается Астрид, то она давно уже перебралась со своего промокшего сиденья в задний отсек и устроилась на тюке со спальными мешками.
— Слушай, Дино! — крикнул Полунин, пытаясь перекричать рев ливня и надсадный вой задыхающегося мотора. — Бросай к черту ставить рекорды! Это же бессмысленно, — переждем, пока стихнет!
— Я уж и сам думал! — отозвался Фалаччи. — Сейчас, только найду место повыше!
Вскарабкавшись на очередной увал, он вывернул джип под какое-то растение вроде высокого банана, широкие пальмовые листья которого представляли некоторую защиту от низвергающихся сверху водопадов. Когда умолк мотор, ураганный шум дождя показался еще более устрашающим. Дино перелез через спинку своего сиденья и принялся вместе с Филиппом устраивать дополнительные боковые прикрытия из чехлов и палаток. Когда задняя часть машины превратилась в подобие цыганской кибитки, путешественники почувствовали себя лучше. Астрид разрыла багаж и извлекла термос с кофе и запаянную жестянку сигарет.
— Все-таки пригодилась тропическая упаковка, — сказал Филипп, вскрывая банку. — Помните, парни, мы такое впервые увидели у американцев в сорок четвертом… еще удивлялись — консервированное курево! Оказывается, это делали для Тихоокеанского фронта.
— Гнусная штука тропики, — заметил Дино. — Человек чувствует себя ничтожеством, самой последней из букашек…
— Правда? — подхватила Астрид. — У меня еще вчера появилось это ощущение. По-моему тоже, в тропической природе есть что-то подавляющее… Я теперь понимаю, почему служащие колониальной администрации в конце концов спиваются, рано или поздно.
— Есть еще и такая штука, как ностальгия, — заметил Полунин.
— А, глупости! — возразила Астрид. — Никогда не испытывала этой дурацкой ностальгии, да и не видела, чтобы другие от нее страдали. Сколько англичан живет в Уругвае, — англичан, французов, испанцев, кого угодно… И никакой ностальгии не испытывают! А посадите любого из них куда-нибудь в Суринам или на Борнео — сопьется в два счета. И ведь не от одиночества — европейцы в колониях обычно живут сеттльментами, денег куча, так что в любой момент можно слетать в гости хоть на другое полушарие… Нет, это тропики. Особый тропический психоз, мне рассказывали. Я знала одного парня, голландца, он долго служил в Индонезии. А теперь и сама вижу, что это такое…
Она задумалась, держа в ладонях пластмассовую кружку с кофе и глядя на дорогу — кипящий под ливнем глинистого цвета ручей, по которому неслись сломанные ветки и листья.
— Вообще, мы сделали ужасную глупость, что потащились к этому пьянице Лернеру, — добавила Астрид. — Действительно, ничего глупее нельзя было придумать!
Дино и Филипп молча курили, Полунин пытался настроить коротковолновый приемник, но не мог извлечь из него ничего, кроме свиста и треска. Астрид допила свой кофе и тоже потянулась за сигаретой. Ливень, казалось, начал немного стихать.
— Как это мы, в самом деле, не додумались, — продолжала Астрид, прикурив от сигареты Филиппа. — Можно ведь было мне заболеть, тем более что в последний раз Кнобльмайер сам спросил, почему я так плохо выгляжу… Заболела бы, а Лернеру послала письмо — и могла бы уехать со спокойной совестью, никого не подводя… А теперь изволь таскаться по этому проклятому Чако Бореаль только для того, чтобы приехать и услышать «нет, не знаю»!
— А если приедете и услышите «да, знаю»? — усмехнувшись, спросил Филипп.
Астрид уставилась на него изумленно:
— Что вы хотите сказать?
— То, что свидание с Лернером может оказаться вовсе не таким уж пустым, как вам кажется.
— Великолепно! — Астрид рассмеялась. — Слушайте, Фил, вы мне напоминаете лжеца из восточной притчи, который надул сам себя. Не знаете эту историю? Тогда я вам расскажу. У нас был студент-пакистанец, я от него и услышала. Когда-то в одном восточном городе жил лжец; и это был такой гнусный лжец — да не помилует его аллах! — что он не мог прожить дня без того, чтобы кого-нибудь не обмануть. Однажды негодяй сидел на кровле своего дома и увидел проходящего по улице соседа. «Сосед! — закричал лжец. — Ты разве не слышал новый фирман нашего повелителя? Отныне каждую пятницу на площади перед медресе будут бесплатно раздавать кускус всем, кто пожелает, нужно только явиться туда до полудня». А это как раз была пятница, и сосед забежал к себе домой, схватил блюдо и помчался к медресе, а за ним поспешил и сосед соседа, и еще другие соседи, и все бежали с блюдами и кричали каждому встречному, что на площади всем правоверным раздают сочный и ароматный кускус и не берут за это ни сантима, — в общем, началось черт знает что. А негодяй смотрел с кровли своего дома и посмеивался, потом задумался, потом стал беспокоиться; а кончилось тем, что лжец — да осквернят дикие ослы могилу его деда — тоже схватил блюдо и помчался за даровым кускусом…
