Дани, когда писала книгу, решила, что не упомянуть этот факт было бы неправильно. И не встретила понимания со стороны матери. Та была категорически против какого-либо упоминания факта удочерения. А Оливер говорил об этом так легко, как о вполне обычной вещи... И как легко он догадался, почему она выбрала историческое образование...
Но сейчас ей некогда об этом думать. Пора представить Оливера семейству. Они уже сгорают от нетерпения, да и перед Оливером неловко.
– Тетя Гертруда, разреши представить тебе Оливера Ковердейла. Оливер, это моя тетушка Гертруда, младшая сестра деда. А это дядя Эрик. И, наконец, дядя Том. Познакомьтесь, пожалуйста.
Она тепло улыбнулась дяде Тому. После дедушки – он ее любимец в семье.
– Друг Дани – мой друг, – улыбался дядя Том, тепло пожимая руку Оливеру.
Дяде Тому уже семьдесят пять, но он прямой, подтянутый, такой же высокий, как Оливер. В густых волосах – проблески седины, но лицо веселое, моложавое.
Оливер любезно улыбался.
– Боюсь, до сегодняшнего дня Дани ни о ком из вас ничего не рассказывала мне. Тем не менее, я очень рад с вами познакомиться, – светским тоном говорил он.
– Мне почудился звон свадебных колоколов? – прозрачно намекнула тетя Гертруда.
Тетя, живая и любознательная старушка лет семидесяти, обожала заниматься сватовством.
У Дани запылали щеки. Ей совершенно не хотелось, чтобы тетушка включила ее в список потенциальных невест. Тогда она сядет на своего любимого конька, и ее не остановить!
– Для кого-то другого, может, и звонят колокола, – решительно опровергла она домыслы тетки. – Оливер – коллега. Мы с ним заняты одной... одной работой. И он любезно согласился подвезти меня, потому что я повредила ногу.
Она боялась встретиться глазами с Оливером. Знала, что он сейчас насмешливо поглядывает на нее, опустив уголки губ в ироничной улыбке. Словно спрашивает – это в какой же области мы с вами коллеги? Но для Дани главное было – отмести раз и навсегда все подозрения в романтической связи между ними. Иначе тетушка Гертруда договорится о венчании, прежде чем они успеют слово вымолвить!
– Очень любезно с вашей стороны, голубчик, – заулыбалась тетя Гертруда, одобрительно поблескивая очками на Оливера. – Но тебе, милочка, скажу: это не просто любезность, поверь моему опыту. Он ведь тебя не до угла подбросил, правда?
– Нет, не до угла, – сухо согласилась Дани.
Эти фамильярные подначки – она не в силах это терпеть!
– Прошу всех меня извинить, – бросила она. – Мне надо... надо пойти на кухню и проверить, как там... Готов ли торт.
Что за дурацкий предлог! Но она не стала дожидаться реакции, круто развернулась и двинулась прочь так быстро, насколько позволяла ей забинтованная нога. Но не на кухню, разумеется, а туда, где дед разговаривал с ее родителями.
– Привет, солнышко. – Отец ласково обхватил ее за плечи и прижал к себе. – Как это вам удалось сохранить в секрете такой грандиозный сюрприз! Вся семья в сборе, давно такого не было. Мы с мамой в восторге! До сих пор под впечатлением!
Мать только улыбнулась, но не поцеловала ее.
– Это дедушка придумал, – радостно сообщила Дани.
– Как мило с вашей стороны, Лео. – Тут мать сочла нужным холодно ткнуться губами в щеку Лео.
Холодный, почти официальный поцелуй. Но Дани знала, что дело не в натянутых отношениях между ее матерью и свекром, вовсе нет. Эта холодность – обычный для ее матери стиль общения.
Раньше Дани думала, что мать не любит ее, потому что она не заслуживает любви, и страшно мучалась. Потом, когда она подросла и узнала о том, что не родная дочь, – немного успокоилась. Она стала думать, что холодность матери объясняется тем, что она – не родной ребенок. И лишь много позже, достигнув зрелости, она наконец прозрела. У матери просто была холодная душа, она не способна была любить. Никого. И, как правильно догадался Оливер, именно к деду маленькая Дани всегда тянулась за любовью, нежностью и поддержкой.
Каким образом ее отцу, нежному, великодушному человеку, удавалось столько лет уживаться с такой снежной королевой, не укладывалось у нее в голове. Но брак их длился уже почти тридцать лет, так что Дани оставалось заключить, что их отношения отца полностью устраивали.
– Ричард, нам следует пойти и поговорить с остальными гостями. С Гертрудой, Эриком. И с Томом, разумеется.
Имена родных она произнесла холодновато, словно готовясь выполнять скучную обязанность. Отец наклонился, поцеловал ее в душистую щеку и послушно направился вслед за ней туда, где Оливер оживленно продолжал разговор с ее пожилыми родственниками.
Если Дани обожала дядю Тома, то мать Дани всегда испытывала к дяде мужа неприязнь. Чем объяснялась эта неприязнь, Дани не могла бы объяснить. Дядя Том прожил с тетей Салли много лет, причем все эти годы тетя была прикована к инвалидному креслу. Несколько лет назад тетя умерла, и дядя Том эти последние годы наслаждался холостяцкой свободой. Которую, по мнению Дани, заслужил за все эти долгие годы преданности больной жене. Но мать Дани была, очевидно, другого мнения. И не скрывала этого.
– Дедушка...
– Дани...
Оба засмеялись – они начали говорить одновременно. Как всегда в таких случаях, дед уступил очередь Дани.
Дани чуть нахмурилась. Она толком не знала, о чем хотела спросить. И собиралась ли спрашивать о чем-то. С детства дед был самым главным в ее жизни, самым высоким авторитетом, самым любящим и любимым из близких. Всегда готов был прийти на помощь по первому зову. Она давно не ребенок, и глупо бежать к деду при первой же трудности... Но разговор с Оливером совершенно выбил ее из равновесия. И вновь ей захотелось обратиться к деду за поддержкой, чтобы, если не поговорить, то просто помолчать вместе.
Она бросила быстрый взгляд туда, где стоял Оливер. Он улыбался, оживленно беседуя с ее родителями. С ее отцом. Оливер, крепкий, высокий, уверенный в себе, – как видно, сегодня он решил быть воплощением очарования. Дани подумала об этом, видя, как гости с симпатией смотрят на него и улыбаются тому, что он сказал. Дани разозлилась – развлекается себе, даже не задумываясь о том, как растревожил ее чувства их предыдущий разговор. Хотя, с другой стороны, с чего бы ему думать о ее чувствах...
Дани вдруг замерла, словно приросла к полу. Взгляд ее был прикован к Оливеру и группе гостей, что окружали его. Она почувствовала, как кровь отлила от лица.
Нет, этого просто не может быть! Ей, наверное, кажется!
Под влиянием того, что сказал ей Оливер о внешнем сходстве, она теперь навоображала бог весть что!
Возможно, но... Осанка... форма головы... манера наклонять голову... то, как лежат пряди коротко стриженых волос на затылке... Даже улыбка, такая издевательски-циничная у Оливера и мягко-насмешливая у него... одно и то же!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
