Писательство, рассуждения о внутренней политике Ирландии и проведение спиритических сеансов — вот три занятия, на которые Йейтс, достигнув зрелости, тратил почти все свое время. Он одновременно состоял в двух очень разных и очень элитных организациях: в ирландском Сенате (где помогал разрабатывать дизайн монет и судейских мантий) и в Герметическом Ордене Золотого Рассвета, исповедовавшем белую магию и являвшем собой что-то вроде современной секты сайентологов, который точно так же стремился привлечь на свою сторону как можно больше знаменитостей из Ирландии и со всех уголков Великобритании. А еще Йейтс был основателем театра Эбби, где ставили пьесы крупнейших драматургов той эпохи, включая самого Йейтса. Он был талантлив сразу во многих областях.
Под конец жизни Йейтс почивал на лаврах, довольствуясь ролью живой легенды. Его поэзия сосредоточилась главным образом на нем самом. Он откровенно писал о собственной импотенции и попытках ее перебороть. Другими важными темами стали приближающаяся смерть и истощение творческой энергии. Он умер в 1939 году, оставив нам в наследие одни из самых красноречивых стихов о старости, какие только были созданы за всю историю поэзии. Его эпитафией стали последние строки одного из стихотворений: «Холодным взглядом взирай/ На жизнь, на смерть./ Всадник, проезжай!»
КАК ПРУЖИНА
Йейтса всегда привлекало все сверхъестественное. В январе 1888 года он впервые в жизни попал на спиритический сеанс, проходивший в доме одного дублинского медиума. Опыт оказался весьма впечатляющим. Как только послышалось загадочное постукивание по столику, Йейтс пришел в необычайное возбуждение и ощутил острую потребность помолиться, но не мог вспомнить ни единой молитвы. Тогда он принялся биться головой об стол и декламировать первые строки из «Потерянного рая» Мильтона: «О первом преслушанье, о плоде/ Запретном, пагубном, что смерть принес/ И все невзгоды наши в этот мир…» Это ему не помогло. Охваченный ужасом, Йейтс вдруг почувствовал, как его отбросило назад, словно его тело было, цитируя его же собственные слова, «внезапно распрямившейся часовой пружиной». Со спиритическими сеансами было на время покончено. Этот необъяснимый случай надолго выбил его из колеи, Йейтс так никогда и не узнал, было ли это резкое движение порождено его собственным телом или какими-то сверхъестественными силами.
МОЙ ДРУГ ЛЕО
В мире духов у Йейтса обнаружился двойник — Лев Африканский, искатель приключений, живший в XVI веке. Йейтс впервые «столкнулся» с ним в июне 1914 года на спиритическом сеансе в английском городке Хэмпстеде.
Лев представился и, продемонстрировав возмущение тем фактом, что поэт о нем никогда не слышал, вступил в беседу. В последующие годы они стали близкими друзьями — если, конечно, дружбу между человеком из плоти и крови и призраком с того света можно считать близкой. Йейтс считал Льва своим «деймоном», или аль-тер эго, неким мистическим отражением, которое воплощало в себе все те качества, которыми Йейтс хотел бы обладать. Там, где Йейтс проявлял излишнюю предосторожность, Лев действовал напролом, и так далее. Лев неоднократно помогал поэту советами и поддерживал его с помощью автоматического письма: рука Йейтса выводила на бумаге буквы, повинуясь голосу Льва. Иногда они держали связь через жену Йейтса, которая была признанным медиумом. Со временем влияние Льва на Йейтса стало ослабевать, а к 1917 году их «переписка» и вовсе сошла на нет.
ГОСПОДИН КРОУЛИ
Увлечение Йейтса оккультизмом заставило его сойтись с самыми эксцентричными специалистами своего времени по непознанному. В 1898 году он вступил в Герметический Орден Золотого Рассвета, среди членов которого были писатель-мистик Элджернон Блэквуд, Артур Макен (Мейчен) и «самый ужасный в мире человек», знаменитый любитель плотских удовольствий и черный маг Алистер Кроули.
Йейтс и Кроули сразу прониклись друг к другу неприязнью. Йейтс считал Кроули совершенно безнравственным человеком, а то и полным психом, а Кроули полагал, что Йейтс втайне завидует его литературным и магическим талантам. Йейтс на протяжении нескольких лет добивался, чтобы Кроули исключили из ордена на том основании, что «сообщество мистиков не должно превращаться в исправительную школу для малолетних преступников». Кроули, в свою очередь, обвинял Йейтса в том, что тот с помощью черной магии сглазил его, а сам всемогущий Кроули, разумеется, снял заклятие. В итоге победу одержал Йейтс. Кроули был изгнан и основал свой собственный магический орден. Это привело к расколу Ордена Золотого Рассвета, которому уже не суждено было вернуть себе былую популярность.
Последнее слово все-таки осталась за старым магом. В своем очерке «Мои невоздержанные современники» Кроули откровенно высмеивает Йейтса: «В ваших стихах действительно слышится особая мелодия, унылая и монотонная, которая изредка нарушается резкими диссонансами. Больше всего это похоже на бесконечную похоронную процессию, где у машины-катафалка время от времени начинают барахлить мотор и выхлопная труба».
ДОЛБЕНИТО
Как и его друг Эзра Паунд, Йейтс не в меру поддался обаянию итальянского диктатора-фашиста Бенито Муссолини. Всегда недолюбливавший демократию, Йейтс однажды брякнул: «Деспотическое правление образованных классов — единственный способ положить конец нашим проблемам». Но только в 1930-е годы его слова перестали расходиться с делом. Примерно в это время Йейтс написал три марша для ирландских «синеруба-шечников» — доморощенного фашистского движения, которое брало пример с нацистов, носивших коричневые рубашки. В конце 1933 года Йейтс с воодушевлением писал своей приятельнице Оливии Шекспир: «Никакого секрета больше нет — конвенция синерубашечников, или Национальная Гвардия, фашистским салютом поприветствовала своего нового лидера, который провозгласил своей основной задачей реформирование Парламента… Италия, Польша, Германия, а теперь, возможно, и Ирландия». Под «реформированием Парламента» Йейтс подразумевал полную отмену парламентского правления, за которую он ратовал, хотя и занимал место в ирландском Сенате. (Впрочем, никто и не говорит, что он был последовательным человеком.)
ЧЕЛОВЕК-ОБЕЗЬЯНА
Во времена, когда «Виагру» еще не изобрели, пожилые мужчины, борясь с импотенцией, нередко прибегали к шарлатанским препаратам и сомнительным с точки зрения медицины процедурам. Решив немного укрепить своего «маленького друга», стареющий поэт отправился в Вену на знаменитую «операцию Штейнаха» — только-только начавшую применяться вазэктомию, которую автор метода расхваливал как безотказный способ вернуть мужскую силу. (Несколькими годами ранее подобную операцию перенес Зигмунд Фрейд, эффект был нулевой.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
