Она думала о Кэле, в который раз удивляясь, почему он не носит обручальное кольцо. Некоторые мужчины терпеть не могут драгоценности, другие не выносят ярлыков, третьи попросту делают вид, что не женаты. Кэл, похоже, относился к третьей категории. Он бродит вокруг с тех пор, как она приехала, но еще ни разу не вспомнил о жене. А ведь у них и дети могли появиться. Интересно, как Сэффрон относится к его долгому отсутствию? Смотрит сквозь пальцы или сходит с ума от ревности?
А еще этот Лизин муж. Кто он, черт возьми! Имеет ли отношение к происходящему? Таинственный Лизин муж не выходил у нее из головы и во время еды. Она только что перекусила подогретой фасолью, как вдруг услышала какой-то странный звук. Она приложила ухо к двери, решив, что возвращаются ее похитители. Не слыша гудения мотора, она почти вжалась ухом в дверь. И наконец уловила легкое поскрипывание снега, потом кто-то хрюкнул, тяжело задышал, после чего дверь содрогнулась от мощного удара.
Эбби отскочила и пронзительно закричала.
Хрюканье возобновилось, но к нему добавилось низкое рычание. Дверь тряхнуло от очередного мощного толчка.
Это не человек. И это не волк. Это, должно быть, медведь.
— Иди, мишка, домой, — завопила она. — Это мой дом, моя еда! Иди домой!
Медведь хрюкнул и пошел вокруг сторожки.
Она тут же снова вспомнила Кэла. Он говорил, что запасы пищи нужно складывать так, чтобы медведь не смог ни унюхать, ни достать еду. В палатке, например, нельзя держать даже жвачку, даже зубную пасту.
Эбби поспешно освободила от остатков пищи кастрюлю и банку, но было поздно — зверь был слишком голоден после зимней спячки и наверняка почуял, что здесь можно кое-чем поживиться.
Она слышала, как он нарезает круги вокруг сторожки, то и дело останавливаясь и колошматя по деревянным стенам. Эбби молила Бога, чтобы тот, кто построил это убежище, сделал его надежным и крепким, способным выдержать подобное нападение. Она вспомнила, что рассказывала Конни о случае в сторожке.
„Представляете, однажды медведь снес входную дверь…“
У нее пересохло в горле, когда она представила, какой незваный гость может к ней вломиться.
Она придвинула к себе пустые консервные банки, алюминиевую ложку и кастрюлю. Кэл вроде бы говорил, что медведь может струсить и убежать, если его напугать чем-то, что ему совершенно неизвестно и что он посчитает опасным. А что, если начать изо всех сил барабанить алюминиевой ложкой по пустым банкам и кастрюле? Может, это на него подействует. Если нет, он ее просто слопает.
Снова близко-близко заскрипел снег; дверь опять содрогнулась от удара.
— Убирайся! — бешено заорала она. — Оставь меня в покое!
Медведь продолжал беспрестанно пыхтеть и хрюкать.
Она представила, как его поросячьи глазки ищут подходящую щель, чтобы запустить туда мощные десятисантиметровые когти и выдрать дверь.
Дверь скрипела и сотрясалась от его ударов, потом вдруг все стихло.
Эбби уставилась на нее, вцепившись в ложку и кастрюлю. Сердце бешено колотилось. Что, если у медведя созрел новый план? Сейчас он разгонится и со всей силы шарахнет всем своим весом по двери. Или…
Она вздрагивала от каждого звука, который издавал медведь. С нее градом лил пот. Вдруг хрюканье и фырканье начали удаляться. Похоже, зверь убирался восвояси, зато она услыхала новый звук…
Сердце подпрыгнуло в груди.
Это был ровный гул приближающегося снегохода. Она не верила собственным ушам. Они возвращаются через какие-то тридцать восемь часов после похищения.
Она подождала, пока выключится мотор, и начала считать секунды. Десять, двадцать… пятьдесят девять… Только через три минуты возле дома послышались шаги.
Она тут же начала барабанить в дверь и кричать:
— Выпустите меня! Пожалуйста! Я сделаю все, что хотите, только выпустите!
— Успокойся, истеричка! Замолкни, а то мы тебя здесь бросим, — раздалось из-за двери.
— Я спокойна, честное слово, — заверила она их и порадовалась, что не надо проходить через детектор лжи. Никогда в жизни она не была так далека от правды.
— Черт возьми, ты только глянь! — подал голос другой. — Вот это следы! Как у слона.
— Заткнись!
— Господи! — роптал голос. — Я здесь, на фиг, мерзну даже в этом хреновом костюме. Я в нем похож на придурка, прям космонавт! В следующий раз возьму работенку где-нибудь в Майами. Там хотя бы снега нет.
— Ты же сам согласился на эту работу, поэтому заткнись и молчи в тряпочку. Лучше покарауль у двери, чтобы девка не сбежала.
Они начали открывать замки, снимать болты и задвижки, потом голос рявкнул:
— Марш к дальней стене! Руки за голову! Мы вооружены, так что если побежишь, получишь пулю в задницу.
— Да, я уже у дальней стены.
Дверь постепенно открылась, сторожку залил яркий дневной свет. Прищурившись, она смотрела, как внутрь заходит человек с пистолетом в руках. Он закашлялся и заткнул нос рукой:
— Черт! Как же тут воняет!
— Извините, но здесь вместо туалета ведро.
Эбби моргала, привыкая к яркому свету. У двери она увидела второго с ружьем в руках.
— Лицом к стене! Руки на стену вверх!
Эбби повиновалась.
— Только пошевелись — подстрелю. Пальну в ногу. От этого ты не подохнешь, но знаешь, как будет больно!
— Я не буду двигаться, — пообещала она, заметив, что он старается встать так, чтобы она не могла его разглядеть. Возможно, это означает, что он ее отпустит, ведь она не сможет потом его узнать. Она действительно понятия не имела, как он выглядит, разве что он высокого роста, потому что ему приходилось пригибать голову у двери. Она позволила ему завязать себе тряпкой глаза, чувствуя невероятное облегчение оттого, что теперь это не изолента.
— Сядь на кровать! — скомандовал он.
Она села и услышала, что он отошел в сторону, потом сказал:
— Звони.
Она хотела спросить, кому, но поняла, что он, вероятно, говорит со своим спутником. Голова пошла кругом. Они хотят потребовать за нее выкуп?
Минут десять ничего не происходило. До нее доносился запах сигаретного дыма. Она слышала, как скрипит у них под ногами снег. Потом зазвонил телефон.
— Да. Ладно.
К ней подошли и что-то приложили к уху — очевидно, телефон. Сначала она решила, что это мобильник, но потом по крупному размеру поняла, что телефон спутниковый.
— Скажи „алло“, — поступил приказ.
— Алло!
— Эбби?
Ей показалось, что ее выбросили из космического корабля в открытый космос. Это была Лиза.
— Эбби, ты жива? Ответь! С тобой все в порядке? Эбби, черт тебя побери, отвечай же!
— Да. — Как же она хотела заорать во все горло: „Да, Лиза, это я!“
— Они над тобой издевались? Пожалуйста, скажи…
— Нет. Честное слово…
— Я тебя вытащу, слышишь? — Лиза начала быстро говорить. — Ты где?
У нее вдруг отняли телефон. Эбби подалась вперед и закричала:
— В горах! Я в горах — это на севере, если ехать по трассе.
Ее толкнули в плечо, она завалилась на одну сторону, продолжая кричать, но сильная рука обхватила ее за шею и прикрыла ладонью рот. Она замерла.
— Заткнись, коза!
Эбби лежала, дрожа всем телом, глубоко дыша, сжимая и разжимая кулаки.
— Да, — сказал голос, и Эбби предположила, что он говорит с Лизой. — У Развилки, как договаривались. В шесть. Ты должна быть там, а то мы с ней сделаем то, что обещали.
После недолгого молчания он сказал Эбби:
— Поднимайся.
Она встала.
— Только дернись, пристрелю! Поняла?
— Да. Можно мне надеть куртку и шарф? Они на крючке на двери.
Он подошел к двери и вернулся, сунув вещи ей в руки. Она оделась, и он вытолкнул ее наружу.
Эбби вдохнула свежий морозный воздух. Было очень тихо, только иногда высоко в кроне деревьев путался ветер. После спертой смеси запахов дыма и фекалий ей показалось, что она в раю.
Руки на этот раз ей не связали, и толкал ее вперед только один человек. Ноги то ступали по твердой снежной корке, то вдруг проваливались по колено в снег. Очевидно, днем снег быстро таял.
Они прошли не очень много, как вдруг до них донесся громкий пронзительный крик, похожий на плач, который может издавать раненое животное.
— Что за хренота!
Все трое остановились. Наступила тишина.
— Кто ж его знает! — ответил другой голос. — Но лучше поскорее делать ноги. У меня от этого места мурашки по коже!
Снова тот же звук, потом раздалось фырканье и хрюканье, которое Эбби тут же узнала. Опять медведь. Ей стало так страшно, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Если этот крик-плач принадлежит медвежонку, тогда им всем угрожает смертельная опасность. Медведица защищает детеныша и готова убить всякого, кто может на него покуситься. Если гризли решит напасть, шансов на спасение не останется, независимо от того, побежит она или не тронется с места.
