«Да, она спрашивала о тебе».
Кирина округлила глаза, потрясенная внезапной догадкой.
У Бруно было не мало женщин. С одной Кирина даже была знакома лично. Винни-Мини, их солнечная сестра, кривозубая девчонка семнадцати годов со злыми глазами. Ее руки сплошь были покрыты дрянными татуировками, а волосы она сбривала по бокам, оставляя тонкий крысиный хвостик. Бруно развлекался с ней, но Винни была влюблена в него по уши. Их отношения быстро оборвались: во время очередного налета, девчонку застрелили гвардейцы. Айзек отправил Винни на гиблое дело сразу, как узнал о ее связи с Бруно. Кирина подозревала, что это вовсе не совпадение.
Были и другие. До Кирины доходили слухи о некой Марии, многодетной вдове, чей муж погиб на очистительных системах в Клоаке. Еще она слышала о Гане, Крошке и Лизе. Полный список любовниц брата был ей неведом, да она и не хотела знать.
Но Селена никак не вписывалась в эту плеяду обитательниц Клоаки и Лимба. По сравнению с ними она сама походила на пришельца из другой галактики. Селена ведь грезила о космических путешествиях.
«А разве Бруно не грезил?»
Кирина помнила, с каким упоением брат рисовал ракеты и звезды, а рядом — себя в дутом скафандре с полосатым земным флагом в руке. Эти безобидные картинки помогали ему скрасить безрадостные будни в лимбийском приюте. Но однажды их заметили Майло и Златек.
Они склонились над рисунками, тощие и голодные, с грязными шеями и руками, и Майло спросил:
— Что это такое?
Маленький Бруно подробно рассказал ему об устройстве корабля и его маршруте, не замечая, как Майло и Златек издевательски перемигиваются у него над головой.
— Так ты хочешь стать космонавтом? А разве у тебя есть деньги на это? Я слышал, твою мамку затоптали насмерть, когда она бегала на кухню для бедняков.
— Да-да, — радостно воскликнул Златек. — Я даже видел в новостях ее труп. Ей раздавили лицо сапогами. Глаза лопнули, а от головы осталась одна лепешка, представляешь? Она бегала за кашей для тебя и сама превратилась в кашу!
Бруно с криком бросился на них, но мальчишки были старше и сильней. Они пихали его друг другу как куль с опилками, а когда Кирина вступилась за брата — побили и ее.
— Таких слабаков не берут в космос, — подытоживал Майло, беря карандаш. — Ешь больше каши, — в свободной руке космонавта появился тюбик с космическим обедом. Большая черная надпись на нем гласила: «МАМА».
Больше Бруно никогда не притрагивался к карандашам.
Воспоминания наполнили сердце Кирины горечью. Бруно давно не рисовал, не писал песен и не грезил о космосе. Теперь он мечтал что-нибудь взорвать и убить пару-тройку пришельцев. Словно это могло перечеркнуть всю боль их детства.
Но на что Бруно рассчитывал, наводя справки о Селене? Хотел затащить ее в постель? Вряд ли он стал бы юлить с Айзеком ради этого.
Ее мысли вновь переключились на Пенза. Его новое задание граничило с безумством. Кирине сложно было поверить, что оно исходило от всезнающего Старшего брата.
Она потратила на поиски Милы добрую половину дня. Изловить ее в Посольстве оказалось не проще, чем крысу в канализации, и Кирина с запоздалым удивлением поняла, что видит Хель только на съемках. Мила давно перестала спускаться в обеденный зал, а Бастет заявил, что она появляется в апартаментах лишь с наступлением ночи. «Что к лучшему, иначе ее смрад свел бы меня с ума». Никто не знал, где она проводит остальное время. Кирина даже посетила Комитет безопасности, рассчитывая обнаружить Милу в криптокамерах, но Аманет заверил ее, что кроме Лернэ там никого не бывает.
Когда девушка совсем было опустила руки, ей на помощь вдруг пришла Гвен.
— Ты можешь найти Милу в саду, — посоветовала она и добавила, странно поглядев на Кирину, — но, на твоем месте, я бы оставила ее в покое.
Ферия последовала указаниям мантикоры и, наконец, нашла Хель. Ее убежище располагалось в самой глухой части сада, где две стены сходились тупым углом. Из-за близости силового поля там не росло цветов и фруктовых деревьев, которые могли привлечь прогуливающихся пришельцев. Землю устилал лишь спутанный ковер жухлых сорняков. Мила сидела прямо среди них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кирина замерла, наблюдая, как Хель отколупывает обкусанными ногтями коричневые коросты. Сейчас, когда на ее лице не было грима, она выглядела ужасно. Маленькое невзрачное личико заострилось, сделавшись похожим на крысиную морду. Глаза глубоко запали, а волосы поредели так, что Кирина могла разглядеть сквозь пряди воспаленную расчесанную кожу.
Мила самозабвенно ковырялась в своих язвах, не замечая присутствия Кирины. Оторвав с запястья кровяную корочку, она повертела ее в пальцах и быстро сунула в рот. Кирина содрогнулась от отвращения и отступила. Сухая ветка хрустнула у нее под ногой.
Мила молниеносно вскинула голову и вжалась в стену. Даже увидев, что перед ней стоит человек, она не пришла в себя. Хель таращилась на нее побелевшими от ужаса глазами, и Ферия усомнилась, что она ее узнает.
— Мила, это я — Кирина, — осторожно произнесла она.
Ее голос привел перепуганную землянку в чувство. Она стрельнула глазами за спину Кирины.
— Со мной никого нет, — поспешно проговорила та, — я пришла одна.
Ее слова немного успокоили Милу, однако выползать из своего убежища она не стала. Кирина заметила среди сорняков огрызки и объедки, и новая волна отвращения подступила к ее горлу.
«Если вдобавок от нее и впрямь разит мочой, — подумала она, — то Бастета можно понять».
— Ты сидишь тут постоянно? — спросила Кирина, стараясь скрыть свои чувства. — Неужели ты настолько боишься пришельцев? Мила, они не так уж страшны…
Хель почесала запястье, а потом голову. На ее пальцах осталась безжизненная прядь волос. Кирина испытала укол жалости.
— Послушай, это Бастет так пугает тебя? Не обращай на него внимания, он просто наглец и болтун.
Упоминание маёльца, наконец, заставило Милу раскрыть рот.
— Он вечно говорит о мясе, — быстро зашептала она, — только о нем и думает. Мясо, мясо, мясо, мясо. Мы все для него просто мясо. Он глядит на меня так, словно хочет обглодать мои косточки, точно я свинья или бугул. У него на уме одно мясо.
«Да она не в себе, — опасливо подумала Кирина, — у нее невроз или что похуже. Бессердечно держать ее здесь».
— Они все ужасные, — как одержимая, продолжала стенать Хель, — ты видела их рога, когти и клювы? А зубы, какие у них зубы! Они вовсе не похожи на людей, что бы там не говорили по телевизору.
Теперь Кирина поняла, почему Гвен просила не тревожить Милу. Должно быть, о ее пристанище знали только девочки Гамаюна. Кирина представила, как они приходят сюда за ней, чтобы вернуть ей человеческий вид для съемок, и она безропотно терпит их прикосновения, пока они пытаются скрыть ее залысины и коросты.
Кирина пожалела, что не послушалась Гвен, и неуверенно оглянулась назад.
— Прости, что побеспокоила. Я не хотела тебя пугать, — пробормотала она.
Мила молча уставилась на нее. Запавшие мышиные глазки настороженно заелозили по лицу Кирины. Девушке сделалось не по себе.
— Пожалуй, я пойду.
— А зачем ты пришла? — вдруг спросила Мила.
Кирина помолчала, раздумывая над ответом.
— Я просто гуляла, — наконец, произнесла она. Собственные кошмары сломили Хель, и доверить ей секрет Братства было бы настоящим самоубийством. Кирине было трудно представить, что творится в ее переполненной страхами голове. Но в одном она не сомневалась: положиться на Милу нельзя.
Кирина ушла, оставив ее среди объедков и сорняков. Мила не выказала по этому поводу ни радости, ни разочарования.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
После встречи с Хель Кирине потребовалось несколько дней, чтобы привести мысли в порядок и подготовиться к разговору с Линдой. В отличие от своей подруги, блондинка редко покидала апартаменты. Трижды в день она спускалась в обеденный зал, но переговорить там с глазу на глаз не представлялось возможным. Потому Кирина просто наблюдала, как она ест, стараясь уловить ее настроение и подгадать момент для осторожного шажка навстречу. Линда не замечала ее интереса, поглощенная собственными раздумьями. Чаще всего она уходила, так ничего и не съев.
