Сголл тут же позвонил в ФБР. Ему сказали, чтобы он нашел целлофановый конверт, по-видимому, для лучшей сохранности отпечатков пальцев, и немедленно переслал письмо в штаб-квартиру ФБР.
* * *
27 июня 1987 года, в 6 вечера, в здании «Фокус Компыйтер» в Ганновере шла обычная работа. На втором этаже в своих кабинетах служащие еще были погружены в свои дела.
Президент компании Удо Флор готовился уходить. В это время раздался звонок у входной двери. Когда Флор открыл дверь, к нему подошли семеро: два следователя полиции из Bundeskriminalamt, германского аналога ФБР, четыре местных следователя полиции из Бремена и бременский окружной прокурор, предъявивший Флору ордер на обыск. В качестве причины обыска было записано компьютерное мошенничество. Кроме того, представители потребовали осмотра офиса Гесса. Флор был слишком потрясен, чтобы проявить радушное гостеприимство, и попытался еправдать Маркуса, даже немного нагрубил. Он знал про склонность Маркса к разным авантюрам и ничуть не удивился, услышав, что тот занимался хакингом. Ведь множество программистов в той или иной степени занимается хакингом.
Это дело обычное. Более того, одной из обязанностей Гесса была проверка систем безопасности.
Флор не мог поверить, что проступок Гесса был так ужасен, что потребовалось присылать семерых представителей властей. Он проводил всю группу наверх, на пятый этаж, где в своем офисе работал Гесс. Уходя под конвоем трех полицейских, Гесс выглядел скорее удивленным, чем испуганным. Флор немедленно позвонил повинному фирмы и предложил ему осмотреть квартиру Гесса. Остальные полицейские провели несюльи) часов в «Фокусе» за проверкой всего, что только ни попадалось им на глаза. Когда они начали копаться в стопках старых газет, Флор вышея из равновесия.
– Что вы там ищете? – возмутился он. -Это вы нам скажете, – ответил один из полицейских, будто бы Флор был замешан в хорошо отрепетированном плане по упрятыванию чего-то.
Полицейский продолжал рыться в газетах. – Но что бы это ни было, там его быть не может, – отпарировал Флор.
По истечении четырех часов, окончательно убедившись, что проверили все, что возможно, полицейские покинули «Фокус». Гесс никогда не был склонен к панике, так что внезапное появление полицейских в дверях его офиса не могло нарушить его душевного равновесия. Он ничего не говорил за время пятнадцатиминутной поездки к нему домой, а когда они туда прибыли, потребовал подо-звдать адвоката прежде, чем начать обыск. Через несколько минут прибыл поверенный фирмы, и следователи полиции стали заметно менее жесткими. Так как полицейские были заняты проверкой каждого уголка, Гесс взял на себя приготовление кофе. Во время перерыва Гесс и адвокат поухаживали за полицейскими. Через два часа обыск закончился, и так как было не вполне ясно, что, собственно, следует искать, полицейские оставили у Гесса два домашних компьютера и десятки бумаг, прошедших через их руки. Маркус возвратился в «Фокус», где обыск был еще в разгаре, взял кое-что из своих вещей и пошел прямо к «Каса-бистро», где как раз началась еженедельная встреча хакеров. О том, что произошло, он ничего не сказал, а на следующий день вновь был на работе. Поверенный Гесса подал жалобу от «Фокуса» и от имени Гесса, утверждая, что обыск не был обоснован достаточно вескими причинами.
Внезапный визит полиции оказался достаточным, чтобы отпугнуть Гесса от занятий хакингом, но не мог заставить его отказаться снабжать Питера Карла программной продукцией для Сергея. Получать деньги было так легко, что трудно было от них отказаться. С конца 1986 г. он получил приличные деньги на карманные расходы – всегда наличными и всегда в виде купюр по 100 марок – в обмен на различные программы, которые он передавал Карлу.
Многие из них он просто списывал с компьютеров «Фокуса». Это дело было совсем не то, что хакинг, рассуждал Гесс. Он был в гораздо меньшей степени, чем другие, охвачен авантюрой, заговорщической стороной дела.
Другие же просто наслаждались этим. Например, Гесс знал, что Пенго и Доб сопровождали Карла в Восточный Берлин, тогда как Гесс не имел желания ездить туда. Кроме отпуска, проведенного в Югославии с семьей, когда он еще был ребенком, Гесс никогда не бывал в странах Восточного блока, и у него не было намерения побывать там сейчас. Роль поставщика программных продуктов его вполне устраивала.
* * *
Первый значительный взнос – около 25000 марок, что составляет примерно 12500 долларов, – Сергей сделал лишь тогда, когда Питеру Карлу удалось раздобыть исходный код UNIX.
Карл заметил, что в своих бумагах Сергей поставил птичку против слова «UNIX» и приписал следом:
«25000». Карл также обратил внимание на надпись IBM VM и цифру «50000» рядом. Забавно, что VMS тоже была отмечена, хотя в этом направлении у Карла пока ничего не выходило. Заметив его смущение, Сергей поспешил обнадежить его: – Вы справитесь, товарищ.
Но и выплаты в 3-5 тысяч марок за крупицы нужного Сергею программного обеспечения – тоже было неплохо. Из этой суммы Карл, как правило, оставлял себе не менее половины, а остаток щедрой рукой отстегивал исполнителю. В самом деле, ведь он выполнил наиболее грязную часть работы!
Свою работу в ганноверском казино он к тому времени потерял: разразился скандал из-за махинаций за игорными столами, скандал этот широко освещался в прессе. Поэтому роль доходов от «советского проекта» существенно возросла. Хотя и обогатить этот проект никого не обогатил – в общем итоге Сергей выплатил группе около 90 тысяч марок. После встречи с Сергеем Пенго старался заниматься хакингом как можно чаще.
Он проник в японское отделение корпорации Lotus Development, но не обнаружил ничего интересного.
Каждый раз, когда Карл заходил к нему за результатами перед встречей с Сергеем, Пенго разводил руками: ему нечего было предложить.
Возможность беспрепятственно заниматься хакингом находится в прямой зависимости от доступа к паролям и NUI, а к концу 1986 года срок жизни похищенных NUI заметно сократился. Государственная служба связи разработала весьма хитрые методы отлавливания злоумышленников. Стоило поделиться с кем-нибудь своей добычей – и такой NUI прекращал работу в считанные дни. Хакеры перестали делиться добытыми NUI. Пенго также бдительно охранял результаты своей охоты. Как итог, добытый NUI служил ему около двух недель. Это время он посвящал исключительно хакингу.
Когда NUI у него не было, он чувствовал себя разбитым, бездельничал, время от времени пытался заняться программированием или завеивался к Добу, отъедался и курил с ним коноплю.
Пенго стал предельно осторожен в своей работе. Он теперь старался высовываться как можно меньше. Когда он проникал в компьютеры Easynet, внутреннюю сеть Didgital Equipment, туда, где он ожидал обнаружить исходный код, он находился на линии лишь до тех пор, пока его, по его предположению, не могли обнаружить. Но такая работа не приносила результатов. Помимо исходного кода и компиляторов Сергей наверняка хотел и специфической военной информации: преяеде всего о военных сетях и об организационной структуре всей военной машины. Но тут Пенго не знал даже, с чего начать. Ему все меньше и меньше хотелось делиться информацией с кем-либо, тем более с кем-либо из «Хаос-Гамбург». Он уже ошибся один раз, сказав Обеликсу и компании о компьютере фирмы Digital в Сингапуре – лавочку прикрыли за пару дней. Теперь, когда он зарабатывал хакингом на жизнь, ставки стали еще выше. Платным хакером на службе у Советов Пенго стал не по идеологическим соображениям. Несмотря на все то, что он заправлял Сергею, Пенго вовсе не был озабочен политикой. При этом он не врал: он действительно вышел из левой берлинской среды. И он в общем сочувствовал тому, что Горбачев пытался сделать в Советском Союзе. Он симпатизировал западногерманской партии зеленых, борющейся против угрозы окружающей среде, против ядерного оружия и ядерной энергетики (какое-то время эта партия с восьмилетним политическим стажем действительно имела в Берлине сильную поддерж-i). Пенго был горячим почитателем левой газеты «Тагесцайтунг».
Иногда он даже воображал себя анархистом – ему нравился этот имидж, впрочем, как и многим другим молодым берлинцам. Но он вовсе не верил в болтовню о мире во всем мире посредством хакинга, в отличие от других, оправдывавших этим свое участие в проекте «Эквалайзер».
Пенго подозревал, что Карл и компания стремятся в основном лишь к наживе. Но Пенго действительно имел другие причини делать то, что он делал! Его жизнь проходила исключительно за монитором компьютера, дополняемая лишь изредка поездками в Восточный Берлин и контактами с русскими. Подобный образ жизни послужил в свое время причиной охлаждения отношений в его семье.
Но Пенго считал, что он выполняет некое особое предназначение, занимаясь хакингом как таковым.
Отчасти эта мысль пришла ему в голову после того, как он прочитал «Невроманта», довольно сильный триллер с научно-фантастической основой, действующими лицами которого были отбросы высокотехнологического общества. Написанная в 1984 году Вильямом Гибсоном, эта книга впервые обозначила явление, названное позже «киберпанк». Главный герой по имени Кейз – наркоман и компьютерный ковбой в одном лице. Он находился перед выбором: или окончательный и быстрый распад личности или проникновение в компьютерные сети и похищение неких данных. Эта книга стала для Пенго букварем его новой жизни. Прочитав ее, он решил, что если бы у него уже не было прозвища, он бы выбрал себе псевдоним Кейз. И тут мы возвращаемся к тому, чем оправдывал для себя Пенго свою работу на русских. Для него это было что-то вроде того, что делал Кейз. Пенго имел очень смутное представление о том, что написано в немецких законах. А написано в них было то, что, даже продав КГБ страничку из телефонной книги, он совершает акт шпионажа. Однако он не связывал это с тем, что делал сам. Он делал то, что делал всегда: занимался хакингом. Просто теперь кому-то потребовался его талант.. Позднее, несколько недель спустя после поездки Пенго в Восточный Берлин, Доб передал ему еще одну изрядную сумму денег – несколько тысяч марок, чтобы оплатить его телефонный счет. Предполагалось, что этими деньгами будет оплачен хакинг с «законными» NUI.
