земле запястья Лилиан. Хочется сорвать с неё ненавистный браслет. Она хватает ртом воздух, не в силах сказать даже мяу.
– Шлюха, подстилка островная, – падаю на Лилиан и пожираю такие желанные губы. Тело горит огнём. После непродолжительной борьбы, мне удаётся раздвинуть ей ноги. Член будто каменный. Как по маслу вхожу в жаркое лоно. С наслаждением долблюсь в него. Мне много сейчас не надо, а от Лилиан не убудет. По её щекам текут слёзы, губы приоткрываются. Она уже не сопротивляется. Дрожит всем телом. Знает, что первый раз потерпеть придётся не больше минуты. С рычанием изливаюсь в неё и отваливаюсь, как насосавшийся крови вампир.
– Это тебе урок, Лил! Надеюсь, ты усвоишь его правильно, – подношу ладони к носу, они пахнут ею. Тонкий аромат Лилиан преследует меня даже во снах, засел в печёнках. Люблю и ненавижу её. И ничего не могу с этим сделать. Нажраться бы. Литр вискаря, не меньше нужен, чтобы обрубить обоняние, а с ним и связь с этой демоницей.
– Не сомневайся, – огрызается она. Поднимается с земли и нетвёрдой походкой входит в озеро. Всхлипывая, падает на колени, и вода скрывает её по плечи. Можно было бы ещё один заход сделать. Но для первого раза хватит. Ныряю в озеро, смывая с себя жар и пот. Прохожу мимо застывшей Лилиан. Натягиваю шорты на задницу и сдёргиваю с дерева её платье. Расстилаю на берегу.
– Спасибо, малышка! Ты охренеть какая сладкая. Я бы ещё повторил чуть позже. Так что подмойся хорошенько. Доберёмся до материка, рассчитаемся. Продумай тариф.
Довольный жизнью, не спеша, иду к океану. Понимаю, что переборщил с оскорблениями. Как с цепи сорвался. Лилиан, конечно, заботится обо мне, но весьма своеобразно. Лок и так бы нас не бросил, скажи она ему «нет». Это моя женщина! Моя! Ещё на корабле я сделал на неё стойку. Но она большей частью времени пряталась в каюте. Приехал за ней на остров специально. И на тебе по щам.
Лес становится реже и в просчет деревьев я вижу, как на берегу Лок вяжет плот из стволов. Работящий пацан. Столько нарубить деревьев с утра не шутка.
– Помочь тебе? – машу ему рукой.
– Да помогать! – кивает он мне. – Где Лилиан?
– Делает маску из глины, – изображаю я женщину перед зеркалом.
Лок смеётся и поднимается с корточек.
– Ты хочешь на этом плыть? – рассматриваю я плот.
– Ловить рыба.
Следующие пару часов мы основательно обматываем лианами брёвна. Они не толстые, но их много. Лок укладывает их в два ряда. Если не брать в расчёт, что он увёл мою женщину, он отличный товарищ и друг.
* * *
Лилиан
У меня не хватает смелости показаться Локу на глаза. Отмывшись от липких объятий Павла в озере, я иду в пещеру. Воспоминания о сиюминутном, запретном сексе с ним вгоняют меня в краску. Щёки пылают огнём то ли от стыда, то ли от смачных оплеух. Я так переживаю за Павла, а он обратил меня в шлюху. Его порочные слова до сих пор звенят в моей голове.
Внутри меня снова выжженная пустыня. Неприятное, испепеляющее опустошение. Я словно продырявленный сосуд, из которого разом вышла вся вода. Павел растоптал, иссушил, искорёжил те нежные ростки, что Лок прорастил во мне за каких-то два дня. Болит голова и меня немного подташнивает. Сотрясение мозга? А чего там сотрясать? Влипаю раз за разом, как глупая курица. Физическую боль вытесняет душевная. Павел взял силой то, что я хотела дарить самому дорогому мне человеку. Взял, просто потому что у него амбиции и потребности. Похотливый, избалованный самец. Ненавижу его.
Я тоже хороша. Сплю с двумя мужиками. Хорошо, что не одновременно. Кто я, как не шлюха. Быть может и моя любовь к Локу иллюзорна? Сейчас, оставшись одна, я ощущаю себя до жути одинокой и никому не нужной. Снимаю тонкую кожицу с мясистых зелёных листьев, ложусь и выкладываю прохладную мякоть себе на щёки. Скоро реальность смешивается с видениями.
– Я же говорил, она маску делает! – вырывает голос Павла меня из сна. – Вставай соня-засоня. Твои мужчины пришли.
Сажусь и прижимаюсь спиной к прохладной шершавой стене. Голова кружится. Приложил меня Павел крепко.
– Всё в порядке? – Лок садится возле меня на колени и пальцем старается отковырять присохшую зелень с моих щёк. – Почему не приходить на берег? Я волноваться.
Взглядом слежу за Павлом. Он, как ни в чём небывало, натирает солью крупную рыбину.
– С плота совсем другое дело рыбачить! Ты Лок – голова! – нахваливает Павел Лока, но тот не обращает на него внимание.
– Не оставляй меня больше одну, – хватаюсь я за его руку. Лишь бы не разрыдаться.
– Почему не оставляй? Что ты бояться?
Павел смотрит на меня исподлобья. Только сейчас я могу или сказать правду или утонуть во лжи. Лок убьёт его с одного удара. Одной этой мысли достаточно, чтобы я соврала:
– Мне без тебя плохо. Я хочу всё-всё делать вместе.
Лок улыбается, Павел за его спиной тоже. Выберусь с острова, посажу актёришку. Или сама прибью.
– Надо мыть, – Лок приносит воды, и я отскребаю лицо от маски.
– Спасибо, – возвращаюсь я на ложе и устраиваюсь, поджав колени.
– Отдыхать, – Лок касается ладонью моего лба. – Ты немного болеть.
Он разжигает костёр, объясняя Павлу как это делается. Тот в свою очередь веселит его байками и гримасничает, изображая всё в лицах.
Улов сегодня хороший, и мы наедаемся рыбой до отвала.
– Завтра строить дом на берегу. Твоя помощь нужна, – вытягивается рядом со мной Лок. – Или ты спать утром?
Утыкаюсь носом ему в грудь, покрываю её поцелуями и, заглядывая в глаза, шепчу:
– Что угодно, только не оставляй меня больше одну.
Глава 19
Павел
Эту ночь у костра дежурит Лок. Он сидит на своей постели из мха, прислонившись к стене. Голова Лилиан покоится у него на коленях. Я делаю вид, что засыпаю, даже всхрапываю. Усыпляю бдительность. Уверен, Лилиан сегодня захочет утешиться в объятьях милого друга и заодно отомстить мне. Вчера она пыталась соблазнить Лока на моих глазах, да парень попался порядочный. Не чета нам с маркизой. Прямо тихоокеанский девственник. Интересно посмотреть, как он её «жарить» будет.
Рыжие языки пламени лижут непроглядную ночь. Потрескивают поленья и к аромату костра примешивается запах запечённой в золе птицы. Пока я вечером прилёг покемарить, Лок и Лилиан отправились на охоту. Из куска лески и упругой ветки островитянин смастерил лук. Откуда у Лока леска? Из «фигвама» своего прихватил, когда
