По позвоночнику так и ходил холодок от смятения и поднимавшейся от земли стыни мокрой. Перестала оборачиваться, когда уже бревенчатый тын далеко позади остался, тонувший в мутной занавеси тумана.
— Тебя хоть как звать? — нарушила проводница тишину, что разбавлялась лишь шуршанием травы.
— Вейя.
Посмотрела в затылок, борясь с накатывавшей дрожью, кажется, ещё больше потряхивать стало.
— А тебя?
Незнакомка не отвечала, продолжая шагать. Вейя почувствовала, что не шибко хотела она своё имя говорить, мешало ей что-то будто.
— Меня... — обернулась, бегло глянув на путницу, и отвернулась, продолжив смотреть себе под ноги, — …меня родичи Огнедарой нарекли.
В глубине густых туманных сумерек показались на возвышенности огни костров. Рёбра так и поджались от волнения, что окотило ледяной волной. Сомнение трепыхнулось где-то в глубине, но Вейя тут же его прогнала. Только с ними она может ещё что-то сделать, то, что под силу ей. Уйти в степи и попытаться приблизится к Гремиславу, узнать что-то ещё могла, вернуть судьбу свою, побороться за неё, чего бы это ни стоило. От мыслей этих силы прихлынули. И когда уже совсем близко подобрались, Огнедара шаг замедлила и остановилась совсем. В темноте нашла руку Вейи, сжала в своей тёплой нежной ладони, вовсе не грубой и шершавой, какой может быть у тех, кто трудом тяжёлым обременён. Стало быть, не сильно утруждалась в кагановском аиле. И уж тут невольно мысли посторонние полезли, будто мошка назойливая в голову, о чём Вейи и думать не следовало — кем Огнедара является для вождя хазарского? Уж не девкой простой, как та заверила.
— Я попрошу за тебя у Тамира, только за целостность твою ответ не понесу. Ты должна об этом подумать пока ещё есть выбор — совсем скоро его может не оказаться.
Глава 46
Вейя глянула в сторону лагеря и поёжилась невольно: что ждёт её — одним богам известно, но назад она уже не повернёт.
— Поняла тебя, знаю всё и на тебя вину никакую не положу.
Огнедара блуждала взглядом по лицу Вейи, видно, выискивая что-то, причину, что заставила её уйти из тёплого гнёздышка в неизвестность. Вейя уже всё решила и теперь даже боялась, что хазарич прогонит её прочь. Куда ей тогда идти? От кого ждать помощи?
— Пошли тогда, — вновь повела вперёд.
Уже скоро они вышли на свет костров. Их, конечно, заметили давно, стражники провожали любопытными взглядами, хоть Вейя не смотрела по сторонам, но чувствовала на себе чужое пристальное внимание. Пока их никто не останавливал, никто не спрашивал, что за путница пришла вместе с полянкой. Но стоило углубиться в шумное, полнившееся мужами становище, проходя мимо палаток, возов и костров, навстречу всё же вышел плечистый степняк.
— Это Барайшир, — прошептала Огнедара, чуть оборачиваясь, — один из тудунов кагана, по-нашему старший, кто отвечает за порядок, — разъяснила.
— Кто это с тобой? — прогромыхал, прерывая хрипловатым голосом Барайшир, сильно коверкая слова.
Огнедара к Вейе вновь обернулась, скользнув по ней быстрым взглядом, взяла за руку, сжав, ближе к себе подтянула.
— Помощь ей нужна очень, — начала Огнедара так спокойно, что передала немного уверенности даже.
Тяжёлый взгляд Барайшира упал на Вейю, разбивая обретённую стойкость. Так и казалось, что схватит сейчас её и утащит куда-нибудь к себе, и ничего она не сделает — сама ведь пришла в хазарское логово. Вейя расправила плечи — трусихой она никогда не была и сейчас ей уж нечего боятся — почему-то знала, что нечего. Может быть, и глупо, может быть, и ждут её впереди пытки страшные, о которых стоило ей раньше подумать, но поздно уже.
— Вот бабы, вы тут решили гарем устроить? Хватит с нас вас двоих, ещё третью притащила. Забирай её и уводи туда, откуда привела, и слышать ничего не хочу!
Барайшир чуть поднял подбородок, с высоты своей горделивой орлиной посмотрел. Глаза хазарина так и сверкали негодованием, Вейя даже сжалась от грубой речи, сильно на брань похожей. Щёки всё сильнее горели от стыда и возмущения, и тут же такая ярь взяла, что Вейя шаг вперёд сделала, надвигаясь на Барайшира орлицей бесстрашной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Никуда я не пойду! Я с Тамиром говорить хочу! К нему пришла! — сказала, задыхаясь от волнения дикого, задышала глубоко.
Барайшир молчал, только густела смоль в глазах, и каменело скуластое лицо, делаясь жёстким. Тишина такая натянулась лентой кожаной — того и гляди лопнет.
— Ну, говори, коли пришла.
Вейя вздрогнула, повернувшись резко на голос знакомый, что прокатился громом внутри и осел тяжестью свинцовой по телу. Хазарич неведомо откуда появился и, верно, слышал всю их короткую перепалку, и от того ещё больше воздуха не хватать стало в груди.
Тамир покинул своё место, приблизился ровной, будто чуть ленивой походкой — видно сразу, кто хозяин здесь. Огонь от пламенников, что горели на деревянных шестах, воткнутых в землю, выхватывал из тени его фигуру крепкую и в то же время гибкую, и когда приблизился к старшему, видно стало, насколько ещё молод хазарич. Это Вейя заметила, ещё когда он за стравой общей с князьями сидел. И надо же, целый кагал идёт за ним, и князья на равных вели разговор с ним. Только сейчас кагановский вождь был без лат из толстой кожи и пластин железных, в одном кафтане бордовом до колен, подпоясанным шёлковым цвета земли кушаком.
— Гарем, говоришь, Барайшир? — обратился к старшему. — Что ж, а мне по душе такая затея, — взглянул на Вейю, пронизав взглядом чёрных блестящих глаз, ухмыляясь чуть.
Внутри Вейи будто ухнуло что-то на самое дно, взгляд опустила, готовая сквозь землю провалится от насмешки такой постыдной. Тамир, отрывая взгляд от Вейи, продолжил говорить по-хазарски что-то Барайширу, а тот только суровее сводил брови и отвечал с долей негодования, всё кивая в сторону каручаеской крепости. Хазарич только руку положил на его плечо примирительно, проговорил спокойно слова непонятные Вейе, чуть резкие и в то же время слогами то звучными, то глубокими. Барайшир смерил неодобрительным взглядом Тамира, пробурчав что-то под нос, махнув, наконец, рукой, напоследок пронизав чужачку неуступчивым взглядом, повернулся и пошёл твёрдо к кострам, к остальным мужам. Вейя только теперь поняла, как смотрели на неё все, кто рядом был, и слышал всё.
Тамир шаг сделал, а земля под ногами Вейя качнулась будто, колени сделались слишком слабыми. Сердце заколотилось безумно, рвано гоняя по телу горячие волны.
Теперь Вейя смогла разглядеть его лучше — так близко ещё не доводилось встречаться. Таким жаром неуёмным от него веяло, и запах железа и кожи обволок, осел на языке пряной горечью. Уж теперь поняла, почему стольких людей мог возле себя собрать: в каждой черте чужой, в резком разлёте бровей, в линии носа чуть длинном с горбинкой, скулам смуглым, впалым щекам, что покрывала щетина, подбородку твёрдому — во всём виделась кровь крепкая, древняя, что толкалась огнём по его венам.
Он внимательно оглядел Вейю, потом перевёл взгляд на Огнедару.
— Это Вейя… — начала было полянка.
— Знаю я, кто это, а ты, видимо, нет. Скажу тебе — племянница Годуяра, князя Кряжича.
Огнедара вдохнула, а выдохнуть, кажется, забыла, растерянно посмотрела на горе-беглянку. Вейя облизала пересохшие губы, почему-то сейчас виноватой себя ощутила, будто обманула в чём-то Огнедару, что помочь ей взялась. Скользнула взглядом по лагерю, не зная, куда глаза прятать. Только теперь заметила, как собрались вокруг них воины хазарские, двое зрелых и намного моложе воинов с Тамиром рядом встали — стало быть, самые приближенные, и от них, верно, мало что скрывает кагановский вождь. Да и кто она такая для него, чтобы он встречал её просто без всяких прошений, не княжна даже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, — давил Вейю взглядом свой топкий, — что же ты молчишь? Язык ваш я знаю достаточно, чтобы понять.
Она только и смотрела на его губы, как чудно они вытягиваются, когда он слова по-руси выговаривал, слушала, как клокотал его голос где-то в самом горле, и сказать в ответ отчего-то ничего не могла, будто и в самом деле язык отнялся.
