— Если бы ты просто сидел и дожидался, — парировала она, — то тебе пришлось бы долго ждать.
— Я прекрасно все понимал. А почему, по-твоему, я пошел на крайние меры, чтобы достичь цели?
Гейл окинула его ледяным взором, как обычно, когда злилась.
— Ну и как, по-твоему, удачно ты вложил деньги? Я тебя не разочаровала?
Его темные брови поднялись вверх, придав лицу выражение крайней надменности и вместе с тем безразличия, отчего она просто вскипела.
— Я получил достойную отдачу от своего капиталовложения. Но сегодня я намерен продолжить начатое. И сегодня, и в две последующие ночи. Надеюсь, к пятнице я буду полностью удовлетворен. Но если нет, я позабочусь о том, чтобы обратный полет в Монреаль стал более насыщенным, чем полет сюда.
Все вернулось на свои места. Они снова враги. Каждый напряженно ждет выпада противника. Он заявил, что любит любовь, а не войну, но, видно, у них одно без другого невозможно.
— А потом — все? — ядовито осведомилась Гейл.
— А ты хотела бы продолжения?
— Никогда! И через миллион лет! Ты заплатил за пять дней, и больше ничего не получишь.
Он не ответил. Просто долго и задумчиво смотрел на нее, а потом повернулся к конюху и приказал завести жеребца обратно. Гейл мучилась оттого, что выдала свои чувства. Если между ними возобновились военные действия, то она совершила тактическую ошибку.
Сказанное в сердцах — или от страха г- всегда ошибочно. Ей следует сохранять хладнокровие, а не вцепляться ему в горло при каждом удобном случае. Несомненно, теперь он подозрева-ет^ что был прав и что в глубине души она жаждет продолжения их связи и после пятницы.
Правда, подозрение — еще не факт. Просто перед вечером ей нужно собраться, успокоиться и показать ему, что она не восковая кукла в его руках.
Но как это сделать? Как достичь столь чудесной цели? Этот мужчина заводит тебя одним лишь взглядом. Если он прикасается к тебе — даже сейчас, когда ты зла до безумия, — Бог знает, до чего ты позволишь ему дойти!
Ты попалась!
Слово «попалась» не принадлежало к тем, которые способны были подвигнуть Гейл на лучшие чувства. Ни один мужчина больше никогда не поймает ее в свои сети. Она давно уже решила быть хозяйкой своей жизни, в том числе и личной. Вот почему она сама выбирала для себя партнеров. Ей просто не хотелось, чтобы какой-нибудь испорченный ублюдок истоптал ее душу.
Так что прекрати попусту мечтать об этом мужчине, твердила она себе. Ты хочешь его только в качестве любовника. Ты прекрасно это знаешь. А если будешь много болтать, у него создастся впечатление, будто он победил. И ты действительно будешь бросаться в его объятия, когда он только пожелает. Неужели ты хочешь выглядеть в его глазах слабой и глупой дурочкой, которая говорит одно, а делает другое?
Ее усмешка не ускользнула от его внимания.
— Что тут такого забавного? — проворчал Марио.
— Ты, — ответила Гейл. — И я. Мы оба сглупили. Но особенно я. Ты прав, Марио. Я не хочу, чтобы наша связь прервалась в пятницу. Секунду назад во мне заговорила гордость. И еще давнишняя злость на твой натиск. О, не беспокойся, не надо открывать свой благородный рот и возражать. Ты безжалостно использовал свои несметные богатства и сделал мне предложение, от которого я не в состоянии была отказаться.
— Иногда мужчина должен поступать по-мужски.
Она снова рассмеялась.
— Только такой мужчина, как ты. Но сейчас уже поздно. Глупо было бы снова изображать неприступную гордячку теперь, когда я убедилась в том, какой ты великолепный любовник. Честно говоря, испытав столько плотских наслаждений, трудно от них отказаться. Я волнуюсь, что не смогу найти мужчину, который сумел бы… мм,, удовлетворить кое-какие мои потребности так же хорошо, как и ты. Откровенно говоря, я не клюю на обычную романтику. Я всегда ищу партнера, который умеет меня зажечь. Я ищу… искусного, опытного любовника. А ты… трудно отрицать твое мастерство.
— Почему, милая Гейл, в твоих устах даже комплимент звучит как оскорбление?
— Потому, что за моей сладкой внешностью кроется настоящая стерва. Но ты, наверное, уже догадался о том, какова моя внутренняя сущность?
Он ничего не ответил.
— Но вернемся к главному. Я с радостью останусь твоей любовницей и после пятницы, то есть до тех пор, пока кому-нибудь из нас или нам обоим не надоест. Я не хочу становиться твоей содержанкой. Помни! Только любовницей. Не хочу от тебя ничего. Ни денег. Ни подарков. Ничего, кроме твоего великолепного тела и сводящей с ума техники. Понимаешь?
Марио снова не сказал ни слова, хотя глаза его были весьма красноречивы. Неприязнь и желание горели в его глазах, точно раскаленные добела клинки.
— Наверное, я могла бы приходить в твой номер по субботам, вечером, — продолжала Гейл, решив оставаться прагматичной и отбросить всякие сантименты. — Кроме тех дней, когда я снимаюсь за границей, конечно. Мы могли бы вместе проводить ночь, а потом воскресенье, если хочешь. Ты рад моему предложению?
— Рад? — повторил он, сухо рассмеявшись. — Что, по-твоему, значит «радоваться»?
— Ох, прошу тебя, не притворяйся, будто я единственная любовь всей твоей жизни. Мы оба знаем, что все не так. Я — твой каприз, твоя прихоть. Я даю тебе возможность удовлетворить свою прихоть. Кстати, пока ты не спросил, скажу сама: я не хочу, чтобы нас с тобой видели вместе. Таково мое условие. Никаких совместных ужинов. И я не буду вместе с тобой присутствовать на скачках. Ничего, кроме сексуальной связи. Согласен?
Целый миг, целый ужасный миг она боялась, что он откажется. Отплатит ей за то, что она ему устроила.
— При этом, надеюсь, ты не потребуешь от меня верности? — спросил Марио холодным и высокомерным тоном.
Что тут ответить? «Если ты прикоснешься к другой женщине, я тебя убью» — вполне уместная в данном случае и красноречивая фраза. Ей больше всего хотелось выкрикнуть именно эти слова, родившиеся где-то в глубине души.
У нее возникло чувство, будто сейчас она совершает самую большую в жизни ошибку. Но… уже поздно.
— Твое дело. — Гейл беспечно пожала плечами. — Я не имею права ничего требовать от тебя, как ты не имеешь права ничего требовать от меня.
Она понимала: ему ее слова не понравились. Но… тем хуже для него. Или он согласится, или… пусть катится ко всем чертям. Пусть оставит ее в покое! Но нет, он во что бы то ни стало стремился заполучить ее. Что ж, он заполучил ее тело, но не душу! Однако ему ни о чем знать не нужно.
— Но если мы пообещаем хранить друг другу верность, — сказал Марио, обдавая ее одновременно жгучим и ледяным взглядом, тогда ты можешь начать принимать противозачаточные пилюли. Тогда мы сумеем доставить друг другу больше удовольствия, не прерываясь то и дело, чтобы надеть презерватив.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
