Доната осмотрелась. Квартира крошечная, в ней даже нет места для нормального платяного шкафа. Костюмы Себастиана висят на открытой стоячей вешалке, нижнее белье, рубашки и носки, наверное, лежат в пестро окрашенном матросском рундуке, чемоданы — там скорее всего имущество Тобиаса — стоят на покрывающем пол сером ковре.
Справа открытая плита, а за примыкающей к ней дверью скрыта раковина мойки. В комнате есть еще письменный стол и два кресла. Второго спального места Доната не обнаружила.
— А где спите вы, доктор Мюллер? — без обиняков спросила она.
Он выдвинул в середину комнаты шезлонг, стоявший до этого за вешалкой.
— Не очень-то комфортабельно.
— Мне все равно спать почти не приходится. Ночью он очень беспокоен.
— Как же вы тогда днем работаете? Думаю, у вас ведь есть определенная профессия?
— Я взял отпуск на пару дней.
— Я считаю вашу самоотверженность достойной самой большой похвалы, — искренне произнесла Доната.
Он пожал широкими плечами.
— А что можно сделать? После того как Гундель его выставила вон, он пришел ко мне, предполагая оставаться здесь только до тех пор, пока подыщет себе жилище. Но в Мюнхене это вовсе не просто. Вам, наверное, это известно лучше, чем кому-либо другому. Кстати, сначала именно он спал в шезлонге, и только когда ему стало совсем скверно, мы поменялись.
— В моем доме для него нашлось бы достаточно места.
— Охотно верю. Но сейчас ведь невозможно просто схватить его в охапку и увезти. И к тому же вы не можете дежурить около него по ночам. Или вы собираетесь взять отпуск?
Все сказанное Себастианом звучало очень разумно. Но Доната чувствовала, что за его аргументами кроется еще нечто — братская любовь, ревность, а может быть, и недоверие. Она была убеждена, что переезд в Грюнвальд Тобиасу не повредит, он, вероятно, даже полностью и не осознает, что его перевезли. Но все же она сочла за лучшее уступить. Нельзя же было допустить, чтобы она и Себастиан стали драться за Тобиаса, словно две собаки за одну кость.
— Нет, — ответила она, — об отпуске я сейчас и думать не могу. Но свое предложение я оставляю в силе. Как только он пойдет на поправку, везите его ко мне. Мой адрес Тобиасу известен.
— Я спрошу его самого, — решил Себастиан, и это звучало весьма двусмысленно.
— Во всяком случае, — произнесла Доната более сердечно, чем это отвечало ее чувствам, — я знаю, что у вас он в самых хороших руках. Пожалуйста, позвоните завтра же в мой офис и сообщите, что он болен.
— Зачем же? Вы ведь теперь все знаете… вы же видите его собственными глазами…
— Дорогой доктор Мюллер, я наделала глупостей уже тем, что поехала на розыски, но все же я не настолько глупа, чтобы возвещать об этом публично.
В последующие дни Доната опять с головой окунулась в работу. Поскольку Тобиас в ней не участвовал, дел было более чем достаточно. Сначала ей казалось немного странным опять ездить по стройкам в одиночестве, без его сопровождения. Но она привыкла и к этому.
По телефону Доната ему не звонила. Он уже знал, что она о нем беспокоится, — этого достаточно. Она не сомневалась в том, что брат рассказал ему о ее посещении или сделает это, как только Тобиас сможет воспринять подобное сообщение. Не скроет Себастиан и ее предложения о том, чтобы Тобиас на какое-то время переехал к ней. Он ни в коем случае не должен думать, что Доната ему навязывается. Своей сестре она однажды вечером рассказала о ситуации, в которую попал ее молодой сотрудник.
— Ты хочешь приютить его здесь? — безучастно спросила Сильвия.
— Только на время. Пока он не встанет твердо на ноги и сможет подыскать себе собственное жилище.
— Мне это не кажется умным решением.
— Да почему же? У нас пустуют две комнаты для гостей.
— Но ведь Крошку Сильви и Христиана ты пустить к себе не захотела, — заявила Сильвия с обиженным видом.
— Это вовсе не так. Видимо, мне опять придется напомнить тебе, что они предпочитают жить отдельно.
— Если бы ты приглашала их более настойчиво…
Доната не дала ей договорить.
— Это зачем же? Они оба уже взрослые и имеют право на соответствующее к ним отношение.
После паузы, во время которой Сильвия несколько церемонно закуривала сигарету, она протянула, надув губы:
— Ты, значит, полагаешь, что я смогу жить здесь рядом с чужим молодым человеком?
— Он очень милый, сама увидишь. Да и нельзя еще сказать определенно, что он приедет. Я только предложила ему такую возможность.
— Тогда зачем же ты беспокоишь меня этой странной историей?
— Только чтобы подготовить тебя морально. На случай, если это все-таки произойдет.
Сильвия подняла свои тщательно выщипанные брови.
— Ох, ну до чего же деликатно с твоей стороны! Я едва не расплакалась от умиления!
Доната пожала плечами и больше эту тему не затрагивала.
Но с экономкой Доната переговорила. Госпожа Ковальски приняла сообщение удивительно по-доброму.
— Было бы очень мило иметь в доме молодого человека! — заметила она. — Как вы думаете, мог бы он время от времени помогать моему мужу?
— Совершенно определенно. Как только встанет на ноги. А пока ведь он сам нуждается в уходе.
— Не беспокойтесь. С этим-то уж мы справимся. Думаю, можно поместить его в угловой комнате. Приготовить постель уже сейчас?
— Пока еще рано. Я даже не могу поручиться, что он вообще приедет.
— Ну, тогда я просто на всякий случай буду там проветривать и убирать.
Доната невольно улыбнулась ее усердию.
— Это определенно не повредит.
Нельзя сказать, что Доната жаждала, чтобы Тобиас подал о себе весточку. Она даже не знала, можно ли надеяться, что он примет ее приглашение. Никаких сугубо личных причин приглашать его у нее не было. Просто, когда она увидела страшную тесноту в крошечной квартирке доктора Мюллера, приглашение как бы невольно сорвалось с ее языка. Она ощущала сильное желание, даже обязанность немедленно помочь Тобиасу. Но поскольку его брат эту помощь отклонил, следовало на том и остановиться — так она нередко думала теперь. Дело в том, что Тобиас, по ее убеждению, мог нарушить мир в ее доме, а ей меньше всего нужны были напряженные отношения в личной жизни.
Если он даже вообще больше о себе не напомнит — а Доната не исключала, что именно на это настроит его Себастиан, — она чувствовала, что будет вполне в состоянии перенести и это. Тогда их связь останется не более чем приключением, о котором она, быть может, охотно когда-нибудь вспомнит, но не исключено, что и забудет.
Прошло больше недели со времени ее тревожной поездки по Мюнхену, и тут ей позвонил доктор Себастиан Мюллер. Это было вечером в пятницу, и она как раз собиралась последней уйти из офиса, когда зазвонил телефон. Доната даже заколебалась, стоит ли снимать трубку, ведь уик-энд начинался именно в этот момент, и ей не хотелось, чтобы на ее голову свалились какие-то служебные дрязги. Не могло быть никаких столь важных дел, которые нельзя было бы урегулировать и в понедельник.
