– Васильков? Вам весело? Я смотрю, вы улыбаетесь, – услышал вопросы командира Иван.
– Никак нет, – ответил капитан Васильков. Стоящий возле Журбы психолог Степан Бодренко одними губами сказал:
– Сейчас скажет: «Вам хоть говори, хоть кол на голове теши».
Полковник на некоторое время замолчал.
– Бесполезно вам что-то объяснять. Вам хоть говори, хоть кол на голове теши. Я говорю о серьезных вещах, а Журба с Бодренко стоят, улыбаются. О какой дисциплине здесь можно говорить? Ладно, доведете до милиционеров, завтра купание в Днепре отменяется. В шесть выезд и на ночь выставите по два человека на охрану автобусов. Водитель мой видел, как недалеко от техники какие-то подозрительные люди крутились. Ночью офицеры тоже выходите, проверяйте, чтобы ваши люди не спали на посту. Все, давайте по местам, уже поздно, а завтра рано вставать. Надеюсь, смены поделить сможете без моего участия?
Командир снова погрузился в свой ежедневник. Все потянулись на выход. Прямо возле комнаты поделили очередность дежурства и разошлись по комнатам. Ивану выпала очередь с четырех до шести. В комнате Саркиса уже не было, а Гена лежал поперек кровати, забросив ноги на стену, и читал красочный глянцевый журнал.
– Гена, ты что, йогой занялся? – опешил от увиденного милиционер.
– Нет, просто Серега вычитал в интернете, что при долгом сидении в автобусе нарушается кровообращение, чтобы его восстановить, нужно делать упражнение «березка». Вот я и решил совместить приятное с полезным: и березку сделаю и журнальчик почитаю, – поделился своим ноу-хау Находько с товарищем.
– Он тебе не посоветовал голой жопой на ежа садиться, для улучшения кровообращения?
– Нет. Какие новости?
– Завтра купание отменяется. В шесть часов выезд.
– Вот те на! – Гена, положив журнал, повернувшись, сел на кровати. Андрей приподнял голову с подушки и спросил:
– Куда в такую рань едем?
– Не знаю. Командир не говорил, просто сказал в шесть выезд и все.
– Ну что за работа? Я уже все банные принадлежности собрал, а тут такой облом, – стал возмущаться Гена расстроенным голосом.
– Немного вас еще расстрою, – решил добить товарищей Иван. – Вы заступаете ночью на охрану автобусов. Могу дать на выбор с четырех до пяти или с пяти до шести.
– Лучше с пяти до шести, – сразу согласился Гена.
– А кого мы меняем?
– Логвиненко с Американцем. Сейчас им позвоню, обрадую, – сказал Иван, доставая телефон. Обзвонив товарищей и предупредив, что выезд в шесть, выслушав в трубке возмущения по поводу отмены купания в проруби, милиционер разделся и быстро залез под теплое одеяло.
– Гена, давай спать. Уже поздно, завтра рано вставать, – попросил Иван друга, продолжавшего листать глянцевый журнал.
– Спи, я тебе что, мешаю? – пробурчал товарищ, расстроенный последними известиями.
Убедившись, что друга уговаривать бесполезно, он повернулся к стенке.
– Свет хотя бы не забудь выключить, – предупредил Иван.
– Хорошо.
Сквозь сон Журба слышал, как товарищи собирались на пост. Когда они ушли, он провалился еще на пятнадцать минут в глубокий сон. Разбудил его громкий писк будильника. Быстро встав с кровати, умылся и, надев форму, вышел на улицу. Выйдя из тепла на холод, Иван поначалу даже не почувствовал мороза, но через некоторое время он напомнил о себе легким пощипыванием щек и кончика носа. На улице стояла тишина, только было слышно, как между автобусами кто-то ходит, поскрипывая на снегу. Окна в общаге, где квартировался «Беркут», постепенно загорались, бойцы просыпались и собирались на выезд. Иван зашел за автобус и навстречу ему с поднятым воротником и натянутой на глаза шапкой, растирая руки, вышел Андрей.
– А где второй? – задал вопрос Журба.
– В автобусе сидит. Зачем вдвоем мерзнуть, – начал отстаивать друга Кольницкий.
– Дрыхнет, наверное, как всегда? В каком автобусе сидит?
– В этом, – указал Андрей пальцем на стоящую напротив машину. Иван разжал руками двери и увидел: прямо перед входом, удобно умостившись на сиденье, запрокинув голову с открытым ртом, мирно храпел Гена. От шума, когда открывались двери, он даже не пошевелился.
– Ты смотри, какой крепкий, детский сон. Андрюха, у тебя шишка есть?
– Нет. Не надо, Вань, еще удавится.
– А спать на посту надо? Давай хотя бы снежку ему в рот засунем, – сказал Иван, придерживая ногой одну створку дверей и набирая снега, чтобы слепить снежок.
– Вань, да не трогай ты его, – громко, стараясь разбудить товарища, сказал Андрей.
Гена, потревоженный громкими звуками, напоследок всхрапнул и, подняв голову, уставился на Ивана, стоящего перед ним.
– О, Ваня! Что, смена закончилась?
– У тебя, Гена, как в кино – монтаж: глаза закрыл – смена началась, глаза открыл – закончилась.
– Да я на пять минут погреться зашел.
– Мы с Андреем уже полчаса возле тебя, как слоны топаем, а ты и ухом не ведешь.
Ища поддержку своим словам, Иван повернулся к Кольницкому. Он стоял напротив и, улыбаясь, слушал спор товарищей. Увидев, что на него смотрят, пожал плечами, мол, разбирайтесь сами и пошел на другую сторону стоянки. Из дверей общежития, переговариваясь между собой, еще опухшие от сна выходили милиционеры.
– Схожу кулек заберу, пока не уехали, – сказал Гена, выбираясь на мороз.
– И мой захвати! С термосом, возле двери стоит, – крикнул вслед Иван, присаживаясь на холодное сиденье. В кабину, выдыхая клубы пара, ввалился Одас.
– Ух! Холодина какая на улице! – выдохнул он, зябко передергивая плечами. Сев за руль, попробовал завести двигатель. С третьей попытки мотор затарахтел, как-то неуверенно пару раз чихнул, а потом окончательно заглох. Водитель, подняв крышку, полез в грязные промасленные внутренности своего подопечного.
– Что, не заводится? – спросил Димон Карасев, тоже залезая в кабину и заглядывая через ковыряющегося Игоря под крышку.
– Сейчас заведется, – с уверенностью ответил голос Одаса. В промерзшем за ночь автобусе было холоднее, чем на улице, поэтому Иван решил еще немного постоять. Возле машин, собравшись в кучку, курильщики дымили сигаретами, стараясь побыстрее получить утреннюю дозу никотина. Наконец возле Ивана автобус затрусился всем корпусом и, выбросив из выхлопной трубы облако черного дыма, затарахтел, присоединяясь к товарищам, которые уже несколько минут оглашали рычанием спящие улицы. Из общаги выскочил Гена.
– Держи! – передал кулек товарищу. Вслед за ним вышел Силенков.
– Все, выезжаем! – крикнул он стоящим на улице. Любители табачного дыма жадно делали последние затяжки и заскакивали в автобусы. Иван, встав, осмотрел салон и сидящих в нем бойцов.
– Игорек, доложи – у нас все, – попросил он водителя и, уже усаживаясь на место, добавил:
– Выключай свет.
Он откинулся на сиденье и с блаженством закрыл глаза. Пока доедем, можно еще спокойно с часик подремать. Через несколько минут открыл глаза и уставился в окно, не спалось. Разглядывая проносящиеся мимо фонарные столбы, Иван заметил, что едут они не в центр Киева, а куда-то на окраину.
– Что там за Сусанин впереди? – услышал он раздраженный возглас водителя. Повернувшись, посмотрел в лобовое стекло. Машина сопровождения, ярко сверкая в темноте синими маячками, перекрывала дорогу, а первый в колонне автобус, игнорируя правила дорожного движения, разворачивался в обратную сторону.
– Наверно не туда поехали? – спросил Иван.
– Думаю, поворот на развязке проскочили. Здесь такие неудачные развязки, если проморгал поворот, едешь пару километров, а потом назад возвращаешься, – пояснил Одас, при этом выкручивая руль, вслед за первым автобусом разворачиваясь назад через две сплошные. Машина сопровождения, заметив фары приближающегося автомобиля, включила сирену. В тишине резкий звук бил по ушам. Наконец вся колонна развернулась и снова понеслась по шоссе. Через некоторое время за окном пропали многоэтажные дома и яркие вывески магазинов, кафе, вдоль дороги мелькали частные дома.
– Мы что, за город выехали? – спросил Иван у водителя.
– По ходу, да. Куда-то за Киев едем, – ответил Игорек.
Дорога, по которой они ехали, была идеально ровная, как стекло, ни ям, ни выбоин, четкая белая разметка и чистенькие обочины. Возле указателя «Новые Петровцы» стояли несколько машин ГАИ. Их колонну остановили. Иван, увидев указатель, вспомнил, что где-то здесь резиденция Януковича.
– Наверное, на Межигорье едем, – подтвердил его догадку Саркисов, который тоже смотрел в окно. Многие бойцы, услышав скандально известное название резиденции Президента, тоже начали вглядываться в окна. С двух сторон дороги, по которой ехали милиционеры, за высокими заборами стояли шикарные особняки.
– Да, сразу видно, здесь в основном бедняки собрались, – с иронией вынес свой вердикт Миша Ахтыркин.
Автобусы останавливались возле высокого, не меньше пяти метров, металлического забора, сделанного из темно-зеленого профнастила, сверху которого на них смотрели линзы видеокамер.
