– Что, больше ни у кого телефонов нет?
– Есть, но у тебя быстрее получается.
– Серега, что ты как девочка ломаешься, – вставил свои пять копеек Одас, который только что завел автобус и перелазил в салон.
– Раздавай, – тут же обратился он к Лехе, тасующему колоду карт.
– Ни хрена себе! Идите сюда скорее! – позвал друзей Сергей, настроивший телефон.
Многие подошли, с интересом всматриваясь в экран. Игроки не пошевелились, продолжая игру.
– Идите посмотрите, что на Грушевского творится, – позвал игроков Американец, с любопытством заглядывающий через Серегино плечо.
– Ну, что мы там еще… – остановился на полуслове подошедший к сгрудившимся товарищам Леха и, выдержав паузу, добавил: – не видели. Вань, бросай все, иди быстрее.
Заинтригованный, Иван через плечо Сергея всматривался в небольшой экран телефона. На экране, как в голливудском блокбастере про зомби, творилось что-то невероятное. Обезумевшая толпа ритмично раскачивала один из автобусов, пытаясь его перевернуть, в то же время десятки радикалов выбивали стекла, громили и ломали технику силовиков, счастливо танцуя на крышах автобусов. Камера наплыла на Кличко, который что-то пытался объяснить протестующим. Народ, видимо не поняв словоблудия одного из своих лидеров, начал освистывать и в завершение, когда бывший боксер вспыхнул праведным гневом, его обдали из порошкового огнетушителя, от чего он стал похож на бледнолицего брата в окружении индейцев. Гена, увидев эти кадры, хохотал до слез, его еле успокоили.
– Выходим строиться, – раздалось с улицы.
Все высыпали на улицу и построились вдоль автобусов. Последним из автобуса вышел Находько.
– Вот это окончание карьеры и фейерверк из огнетушителя. Был же уважаемый боксер, а теперь… – приступ смеха опять скрутил бывшего почитателя боксерского таланта братьев Кличко.
– Так, успокоились!
Командир вышел вперед и строго посмотрел в сторону заливающегося смехом бойца, тот сразу сделал умное лицо и стал по стойке смирно.
– Много говорить не будем. Все, я думаю, и так в курсе, на Грушевского начались массовые беспорядки. Мы сейчас выдвигаемся туда. Защиту надеваем на ходу. Остальные задачи на месте. Все, по машинам!
Бойцы, весело переговариваясь, заскакивали в автобус. Распаковывая экипировку, привычными движениями надевали ее на себя, те кто оделся, садились ближе к окну, чтобы не мешать остальным. В кабине Одас, закусив губу, рывками выкручивал руль, стараясь поскорее пристроиться в колонну. На въезде в Новые Петровцы с включенными маячками стояли гаишники, перекрывая дорогу, давали возможность без остановки проскочить перекресток автобусам со спецназом. В сопровождении ГАИ, набирая скорость, автобусы с «Беркутом», пронзая ночь дальним светом, неслись на помощь товарищам в Киев. В салоне все опять сгрудились возле Саркисова.
– Ну, давай включай! Быстрее! – слышались нетерпеливые возгласы.
Картинка была нечеткая, видео постоянно притормаживало, дробилось, но это не смущало бойцов, все увлеченно смотрели на экран. Из-за спины милиционеров неслось: «Отойдите назад! Ваши действия нарушают закон и порядок!», в ответ слышалось: «Ганьба! Ганьба!». Кто-то поджег милицейский автобус, и он запылал, с крыши объятого огнем автобуса прыгали обожженные фотокорреспонденты, которые залезли на него в погоне за хорошим кадром. На следующий день они станут жертвами милицейского произвола над журналистами. От горящего автобуса отхлынули в разные стороны милиционеры и митингующие. На другой стороне улицы протест уже перерос в рукопашную схватку. Силовики отбивались резиновыми дубинками, прикрываясь щитами, в ответ их лупили бейсбольными битами и палками.
– Слышь, Серега, это сейчас там такое происходит? – поинтересовался любопытный Ахтыркин.
– Да нет – это запись.
– Не, ну что за люди такие? – не выдержал Леха, глядя на экран.
– Когда у народа праздники православные, они вакханалию устраивают. Можно было хотя бы на Крещение не грешить. Ничего святого у этих беспредельщиков нет.
Автобусы начали замедлять ход. По рации прозвучал приказ: «По три человека к дверям, без команды не выходить. Возможны провокации». Услышав указание, все поднялись и столпились у дверей, готовые выскочить в любой момент. Адреналин гулял в крови.
– На задние двери идут: Ахтыркин – старший, Логвиненко и Васига. На передние – Находько – старший, Кольницкий и Каустович. Остальные в автобусе вместе со мной, ждут команды, – непререкаемым тоном распорядился Иван. Бойцы разочаровано садились на свои места. Названные Иваном спецназовцы сгрудились у дверей, готовые выскочить на улицу в любую минуту. Автобус начал останавливаться, а потом резко набрал скорость. В окно Иван рассмотрел Ниву с широко открытыми дверями, перескочившую бордюр и бампером врезавшуюся в клумбу, убегающего вдаль водителя. Недалеко стоял второй легковой автомобиль, марку которого уже трудно было определить, создавалось впечатление, что его прожевал и выплюнул динозавр. Немного в стороне стояли несколько незнакомых Ивану беркутов.
– Автомайдан. Пытались нам дорогу перекрыть, – прокомментировала радиостанция голосом Барсукова увиденный пейзаж за окном.
– Наконец-то, хоть кто-то до них добрался, – злорадно поддержал Одас.
Автобусы, вновь набирая скорость, неслись дальше. Водители испуганно шарахались вправо, уступая дорогу спецназу.
– Возле метро «Арсенальная» притормаживаем. Журба, берешь десять человек и на правый фланг. Барсуков – твой левый фланг. Двигаетесь перед техникой, если что, обеспечиваете проезд, – через радиостанцию распорядился командир.
Иван распределил по пять человек на двери. Стоя возле дверей, бойцы с нетерпением ждали момента, когда, наконец, можно будет добраться до майдановцев. На перекрестке улиц Грушевского и Московской автобус притормозил. Иван и за ним десять человек выскочили и, построившись в колонну, побежали перед техникой. Справа около выхода из метро стояли человек тридцать с флагами Украины и Евросоюза, но агрессии они не проявляли. Видимо, с этой стороны команды «фас» не поступало. В Мариинском парке, где стояли палатки Антимайдана, было видно оживление: вдоль дороги стояли молодые парни с палками, по парку ходили патрули, все ожидали провокаций. Человек пятнадцать, стоящие возле выхода из парка с флагом «Партии регионов», приветливо помахали пробегающим спецназовцам рукой. Возле Кабмина, перекрывая дорогу, стояли несколько КрАЗов силовиков. Автобусы и машина сопровождения остановились перед преградой. Из машины вышел командир.
– Садитесь в машины, – сказал он немного запыхавшимся спецназовцам, а сам пошел договариваться о проезде. Снизу возле стадиона «Динамо» были видны отблески догорающей техники силовиков и слышно разрывы гранат и взрывпакетов. Огненными протуберанцами рассыпались фейерверки. В автобусе чувствовалось напряжение, оно невидимым сгустком энергии висело в воздухе, пропитывая все вокруг. Ивану были знакомы эти чувства, когда сердце испуганной птицей трепыхается в груди, разгоняя кровь, насыщенную адреналином, каждая клеточка вибрирует в твоем организме, а нервы натянуты, как струна и вот-вот лопнут. Эмоции не находят выхода, бьются и клокочут внутри, иногда выплескиваются наружу – раздражением и грубостью к тем, кто рядом. Бойцы были, как взведенная пружина пистолета, готового к выстрелу и ожидающая только нажатия на спусковой крючок – команду. Все всматривались вперед, туда, где их товарищи столкнулись с ордами беспредельщиков, которые упиваясь своей безнаказанностью, жгли и громили все, что попадалось им под руку. Назвать это мирным митингом уже не поворачивался язык.
– Ну, давай, убирай свою колымагу. Дай проехать! – крикнул Ахтыркин солдату, стоявшему возле КрАЗа, закрывающего въезд.
– Не можу без наказу, – испуганно ответил срочник и быстро отвел глаза в сторону.
– Не можу, – передразнил его Миша. – Там твоих братанов по винтикам разбирают, а ты тут – без наказу.
Из-за машины выглянул офицер вэвэшников.
– Від’їжджай. Нехай заїдуть, – крикнул он солдату. Счастливый боец быстро прыгнул за руль автомобиля и освободил проезд. Автобусы аккуратно въехали в узкий проход. Чуть ниже Кабмина останавливались, пристраиваясь за уже стоящими.
– Выходим строиться, – последовала команда. Дважды ее повторять необходимости не было. Бойцы, толпясь в дверях, выскакивали и быстро становились в строй. Через несколько минут коробка «Беркута» двинулась вниз по Грушевского. Внизу они остановились возле таких же подразделений, с бессильной яростью наблюдая, как распоясавшиеся боевики громят и жгут технику силовиков, которую им отдали на откуп. Ряды милиции стояли в отдалении от техники, а площадка перед ними была засыпана кусками брусчатки, создавалось впечатление, что прошел каменный дождь. Автобус возле стадиона «Динамо» уже сгорел, а возле высотных зданий огонь из пылающего автобуса перекинулся на стоящий возле него ЗИЛ. Тени и блики от огня метались и прыгали по стенам, создавая причудливые формы, ползущий по зданию жирный черный дым, цепляясь за окна и балконы верхних этажей и немного повисев там, поднимался над городом дымным столбом пожара, пугая горожан. Команды «вперед» бойцам не поступало, поэтому приходилось стоять позади вэвэшников сторонними наблюдателями и молча скрипеть зубами в бессильной ярости. Иван, немного понаблюдав за происходящим беспределом, повернулся к стоящему возле него Карасеву.
