24
Идеи, идеалы, идеология 24
Российское ТВ заявляет о себе как о свободном, демократическом институте, освобождённом от каких-либо тоталитарных оков.
2010-06-09 / Борис МАНЬКО 25
открыть 24
КОД ССЫЛКИ:
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 8 чел. 12345
Комментарии: 10.06.2010 20:18:09 - Валентин Иванович Колесов пишет:
Русским сделана антисоветская прививка
Русские в тупике: клянут настоящее и обличают прошлое. Лидерство в обличении прошлого поручено Медведеву, вот и стараются неистовые Сванидзе, Познер, Млечин и др. Появляются новые таланты: некий Фост, автор документального (?) фильма "Победитель победителей" превзошел Геббельса. Старт дал еще Хрущев, далее Горбачев, Ельцин...
10.06.2010 12:03:57 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет:
Хочешь, не хочешь, идеология имеет место всегда
ТВ и радио в России, по-моему, должны себя всегда соотносить хотя бы с Основным законом, с Конституцией, и работать в обеспечение целей, записаных в Конституции. Тогда журналисты будут вынуждены "мужать", быть ответственными журналистами и гражданами. Сейчас же многие телеработники (сами или под воздействием близких начальников своих) бесстыдно, глумливо обращаются с моралью, традициями, светлыми событиями, чистотой чувств, любовью к Родине. И для модернизации нужна мужественная правда о жизни народа и о жизни оторвавшихся в 90-е годы от народа и от Родины неправедно разбогатевших.
Не трожьте музыку руками
ТелевЕдение
Не трожьте музыку руками
А ВЫ СМОТРЕЛИ?
Сетка Первого устроена так: на всякое скорбное событие главный канал страны откликается программой «Пусть говорят». Это единственная площадка, где оперативно проявляют солидарность, выражают соболезнования. Ответственность за верность выбранной интонации лежит на Андрее Малахове, которому следует пригласить уместных гостей, найти убедительную хронику, определить вектор. Выпуск, посвящённый Андрею Вознесенскому, ярко проиллюстрировал, сколь скромен интеллектуальный потенциал программы, доказал, что посредственность обладает единственным безусловным даром: виртуозно принижать выдающееся явление до своего уровня.
Начало обескуражило: Малахов представил Андрея Вознесенского как великого русского поэта, подтвердив это звание так: «На его стихи были написаны самые знаменитые песни нашей эстрады». Название лодки оказалось для её дальнейшего плавания определяющим – ритм программе задавали архивные вкрапления Пугачёвой, Йолы, Гнатюка, Осина, что с молчаливым недоумением вынужденно созерцали Ирина Антонова, Владимир Спиваков… К середине программы стало понятно, зачем утомляли почтеннейшую публику лёгким жанром. «Ему не обидно, что мы расшифровываем его молодому поколению через эстрадные песни?» – спросил Малахов у Светланы Конеген. Не станем спорить, уместно ли в рамках ликбеза апеллировать к таким авторитетам современной молодёжи, как Конеген и Николай Гнатюк, исполнивший в 1980 году «Танец на барабане», – в конце концов Малахову виднее, что теперь модно.
Вопрос в другом: почему серьёзные, уважаемые люди соглашаются участвовать в программе, поддерживая тем самым её репутацию? Неужели умные, тонкие, образованные люди не понимают, что представляет собой контекст программы «Пусть говорят»? Когда Малахов настойчиво выуживал у Стаса Намина свидетельства о шапочном знакомстве Вознесенского с Шэрон Стоун, появилась надежда, что именно этот сюжет станет последней каплей и кто-нибудь поставит ведущего на место. Однако методология определения значимости русского поэта по шкале ценностей Малахова, к сожалению, не вызвала протеста и даже смеха. Хотя, нет, в какой-то момент показалось, что вдалеке кто-то всё-таки хохочет, скорее всего, Андрей Андреевич.
Вадим ПОПОВ
[email protected] 26
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Сам по себе
ТелевЕдение
Сам по себе
А ВЫ СМОТРЕЛИ?
Последнее время из всех телеинтервьюеров отмечаю Александра Мягченкова с неприметного канала «Столица». Он и собеседников умеет точно выбрать (от Градского до Попцова), на разговор приходит подготовленным, интонация всегда уважительная. Подобострастия у него нет, познеровская многозначительность и дибровский пафос отсутствуют. В общем, собеседник что надо.
На днях гостем Мягченкова был Ургант. Не вездесущий шоумен с Первого канала, а питерский актёр Андрей Ургант. Которому досталась доля: первую половину жизни быть (и слава богу, оставаться) сыном всенародной любимой медсестры из «Белорусского вокзала» Нины Ургант, а вторую – отцом богатого и известного Ивана. И разговор мог быть таким благостно-гламурным. Про шоу-бизнес, бешеные деньги (речь не о последнем спектакле Романа Козака, куда режиссёр заманил Ивана), узнавания на улицах… А получился диалог достойных собеседников об актёрской судьбе (Мягченков когда-то служил в Театре им. Пушкина), о её перипетиях – смене театров, худруков и амплуа. И ещё об интернатской жизни. Оказалось, что Андрей Ургант сам себе Ургант – ироничный, спокойный, мудрый. Располагающий к себе человек, без явного желания понравиться. Без амбиций. Были у него главные роли в театрах, съёмки в кино, телепрограммы многочисленные. А знаменит стал участием в невероятно смешных капустниках, которые показывались и в Москве. И никаких подробностей личной жизни, ни зависти к более удачливым коллегам.
Браво, Андрей Ургант! И спасибо Александру Мягченкову.
Максим АСЕЕВ
[email protected] 26
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,7 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
Старый новый Тихонов
Эпоха
Старый новый Тихонов
ШТУДИИ
Нет понятий подвижнее, нежели понятия «новое» и «старое». Новое рождается в недрах старого. Старое в своё время тоже было новым.
Идейный вакуум наших дней в первую очередь проистекает оттого, что новые формы жизни мы не всегда воспринимаем как очередную ступень сознания, просто отторгая всё, что явилось причиной этого очередного шага. А между тем ребёнок не может хоть в чём-то не походить на родителей, и хотя начинает он новую жизнь не оглядываясь, он тем не менее прочнее, нежели представляет себе, связан с теми, кто дал ему жизнь. Со временем, однако, именно жизнь обязательно напоминает ему об этом…
В литературе сегодня стараются забыть, что проклинаемая и осмеянная «советскость» её – не только навязанная искусству модель поведения художника, но и неповторимое выражение эпохи, особенности её лица. И всё яснее становятся масштабы этого выражения, а значит – масштабы личностей, творивших в недалёком прошлом. На нынешнем незавидном литературном фоне и достижения «советской» литературы, и имена её создателей особенно наглядны. Пора без насильственного смущения и застенчивых оговорок сказать во весь голос: это была большая литература. И не только «Тихий Дон» и «Чевенгур» – её одинокие вершины, как приходилось читать.
Это вступление к теме напрашивается потому, что речь в статье пойдёт о странностях новых «веяний» – попытках подтянуть историю литературы к нынешним идеям спекулятивного либерализма, равно как и не менее спекулятивного антилиберализма. И примеры тому тут не единичны.
В 2001 г. вышел том «В. Короленко. Дневник 1917–1921. Письма» с чудовищно искажённым образом благороднейшего писателя, где взгляды Короленко беззастенчиво «редактировались» в комментариях и послесловии составителя В.И. Лосева. В результате мы почти физически ощущали судороги ненависти к революции самого Лосева, но при чём здесь был Короленко – так и не поняли… А между тем моя мама, полтавская учительница, знавшая Владимира Галактионовича лично, рассказывала мне, что он дважды спас моего отца от тюрьмы – сначала петлюровской, а затем – большевистской. И оба раза – не погрешив против своих гуманистических принципов. Значит, принципы эти были далеки от примитивности лосевских представлений о сущности революции и её процессов.
