– Как смеешь ты диктовать свою волю твоей принцессе?!
– Я твоя старшая сестра и забочусь о твоей заблудшей душе.
– Не лги! Ты хочешь властвовать надо мной, хочешь, чтобы я подчинилась тебе.
В ответ Анна услышала лишь удаляющийся шелест платья сестры.
– Нет! Нет! Ты не смеешь!
Она билась о закрытую дверь, затем метнулась к окну, вцепилась в решетку. Хотела закричать, однако сдержала себя. Сестра права в одном – есть честь Невилей, и есть доброе имя наследницы престола. Но ведь здесь Филип – и с минуты на минуту он может уехать, и они так и не увидятся!..
Анна опять кинулась к двери и в бессильной ярости застыла перед ее несокрушимой мощью. Что же это? Заточить принцессу Уэльскую как нашкодившую монастырскую послушницу? Она в отчаянии заметалась по комнате, затем, немного остыв, подошла к окну и, прижавшись лбом к решетке, стала смотреть в сторону конюшен. Ей было известно, что в Савое несколько дворов, соединенных последовательно, и Филип может уехать так, что она его даже не заметит.
Медленно опустившись на корточки у стены, Анна разрыдалась. Ее жгла обида на Изабеллу, она чувствовала собственное бессилие и злилась на себя – на то, что оказалась так глупа и доверилась сестре. Слезы текли и текли по ее щекам, сердце ныло, захлестывало отчаяние.
Неожиданно Анна вздрогнула от легкого прикосновения к плечу. Рядом стоял паж Изабеллы. Они с сестрой совершенно забыли о нем, и Чак так и просидел все это время в углу за камином.
– Не плачь, – сказал негритенок, с трудом подбирая слова и смешно надувая губы. – Ты хороший, а плачешь. Чак тебя любит.
Анна какое-то время смотрела на него и вдруг разрыдалась с новой силой.
– Уйди, ах, уйди! Мне так плохо.
Но он не отходил, невразумительно толкуя, что хочет помочь, что он может помочь принцессе. Она не сразу вникла в смысл его слов, но затем, несколько удивленная, спросила:
– Что ты говоришь? Ты можешь помочь? Но ведь мы оба заперты!
Негритенок улыбнулся, обнажив жемчужные зубки.
– Ты не может выйти, мой может. Мой так уже делал. Чак бежит и позовет твой слуги, твой большой пес.
Анна улыбнулась сквозь слезы.
– Да, вот только Соломона здесь и не хватало!
Но негритенок не понял ее иронии и продолжал твердить:
– Чак выйдет и позовет людей. Позовет собака. Госпожа будет бить, но Чак уже привык. Его много бить… всегда…
Анна поднялась. Какая-то смутная надежда шевельнулась в ней.
– Как ты выберешься отсюда?
Негритенок вскочил и бросился к камину, где еще тлели под золой угли.
– Госпожа один раз уехал и здесь меня забыл. Чак думал, что помирай. Но Бог сделал Чак маленький, как кошка, – и Чак выбрался через трубу.
Анна с сомнением заглянула в дымоход, но паж все твердил:
– Чак полезет, Чак позовет твой люди.
Девушка вдруг взяла его за плечи и пытливо заглянула в глаза. Негритенок усиленно закивал и перекрестился.
– Иисус Христос! Иисус Христос!
Он крестился с рвением новообращенного язычника и искренностью ребенка.
– Тогда слушай.
Принцесса опустилась на колени и притянула его к себе.
– Тебе не нужно звать людей, не нужно звать собаку. Ступай в конюшню и найди нового коня. Большой, серый в яблоках, грива и хвост черные. Да ты понимаешь ли, что я говорю?
Негритенок снова закивал головой.
– Чак любит лошадей. Чак любит конюха Джека. Джек разрешал Чаку спать на сене.
– Вот и хорошо. Ты найдешь нового коня. Его зовут Кумир. Повтори. Так. Ты будешь ждать подле него, пока не придет хозяин коня. Когда бы он ни явился – жди. Он высокий, на нем черный плащ и у него длинные вьющиеся волосы. Его зовут сэр Майсгрейв. Повтори.
С именем рыцаря Чаку было справиться сложнее, но все же в конце концов он смог сносно произнести и его. Тогда Анна сняла с шеи ладанку, которую ей подарил Филип, и надела на шею пажа.
– Отдашь ему. Понял? Отдашь и скажешь, что его ждут в гостинице «Леопард», возле Лондонского моста, вечером, ровно в одиннадцать.
Она еще раз заставила мальчика все повторить, пока не убедилась, что он ничего не перепутает.
– Ты ведь не подведешь меня? – спросила она.
Чак вытаращил глаза, надулся и снова принялся усердно креститься.
Анна улыбнулась, поцеловала его в лоб и немного подсадила, когда он лез в трубу. Несколько минут она слышала его возню и царапанье, сверху сыпалась сажа. Потом все стихло. Анна перекрестилась. Как бы там ни было, у нее появилась надежда, и теперь оставалось только добиться, чтобы Изабелла выпустила ее до условленного часа.
Весь остаток дня девушка провела у окна. Время тянулось томительно. Раз она заметила внизу маленькую фигурку Чака, увидела его белозубую улыбку. Паж усердно закивал ей. Ей хотелось хоть что-нибудь выведать у негритенка, но тот уже скрылся под аркой и больше не показывался.
Солнце село, по двору поползли тени. Филипа Майсгрейва она так и не увидела. Девушку била нервная дрожь, описывая круги, она ходила по комнате.
Из окна потянуло ночной сыростью, но Анна не закрывала его, пока не услышала лязга отодвигаемого засова. Вошли несколько дюжих слуг, учтиво поклонились принцессе и взялись разводить огонь в камине, накрывать стол к ужину, причем двое из них остались стоять у дверей, скрестив на груди руки и всем своим видом показывая, что они в большей мере стражи, чем прислуга.
– Передайте вашей госпоже, что я хочу ее видеть, – бесстрастно сказала Анна.
Она держалась невозмутимо. Пусть Изабелле доложат, что она успокоилась. Принцесса не спеша вымыла руки и присела к столу. Лакеи чинно наливали ей вино, меняли тарелки, подавая нож или салфетку. Лица у них были ничего не выражающие, и Анна едва сдерживалась, чтобы не запустить тарелкой в голову кому-либо из них.
Затем они ушли, и Анна стала ждать Изабеллу. Она волновалась, что сестра так и не явится до утра. Ведь она сказала, что распорядится отправить весточку в Вестминстер о том, что принцесса останется ночевать в Савое. Что же тогда делать? Филип наверняка будет ее ждать сколько сможет!.. Неожиданно ей пришла в голову ужасная мысль. Может статься так, что рыцарь сам не захочет встретиться с ней. Она принцесса партии его противников, к тому же сословная преграда между ними настолько высока, что исходя из своих представлений о чести Филип вряд ли рискнет поставить под угрозу ее доброе имя… Однако разве не он любил ее? Да и Чак кивал и улыбался, видимо давая понять, что поручение выполнено, а значит, Филип принял ладанку, следовательно, принял и ее приглашение… О самой встрече Анна боялась и подумать. Впереди еще столько препятствий, и свидание могло вообще не состояться. Святые угодники, помогите ей!
Анна уже не вспоминала о недавно данном сестре обещании. Какая глупость – забыть Филипа! О каком покаянии речь? Ведь этот человек назначен ей судьбой, а все остальное – чушь, злые выдумки людей, которые и разлучили их. Анна на время забыла о том, что она сама покинула Майсгрейва, что именно он убедил ее расстаться, ибо им не суждено быть вместе. Она высокородная леди, а он женат… Но сейчас ее переполняла уверенность в том, что они созданы друг для друга и это не подлежит сомнению, как десять заповедей.
