Нить... жила... струна... вена...
Магия страшилась её. Потому что тянущаяся из неведомых провалов нить плясала и содрогалась, рассекая и разрубая вокруг себя саму ткань Сущего.
Разрубая, рассекая, дрожа от нетерпения...
Стоп, что за вздор?! Кто тут может «дрожать», да не просто, а именно что «от нетерпения»?
Однако там было нетерпение. Нетерпение, и ожидание, и предвкушение, и злорадство...
На Райну обрушился целый фейерверк чувств, переживаний, побуждений...
Ожидание, да. Злорадное, алчное, долго-долго вынашиваемое. Чьё? Она не умела понять.
Зато она ощущала сместившиеся, вышедшие из берегов и потерявшие русла потоки магии. Ровное течение сменилось метаниями, вздутиями и спадами, — словно в реке от ливней, то начинавшихся, то прекращавшихся. Приливы и отливы незримого моря раз за разом обрушивались на границы тварных миров, расшатывая корни, смещая опоры, а порой и откалывая целые куски.
Шторм, настоящий шторм поднимался в Упорядоченном, а она, валькирия Асгарда, до сего момента ничего не чувствовала!
Что стряслось? Что происходит?
Эх, где же кирия Клара, она-то смогла б разобраться...
Да, у неё, Райны, прибавилось сил. Она вернула утраченное, но...
Валькирии никогда особо не интересовались, как оно там, отчего и почему. Сила есть — и всё. Они влекли героев в Валгаллу, а не разгадывали тайны мироздания.
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. И. «...'Гот ПРОТИВ нас!»
■М-------н-м-------М~Н-------►*
Воительница, сражавшаяся в наёмных отрядах, тоже не имела возможности для подобных изысканий. Домен Демогоргона открыл множество тайн, она поднялась к самому Оку Творца, но что творится с магией Упорядоченного — она не знала.
Золотой луч вёл её вверх и довёл до самой вершины; а теперь требовалось смотреть вниз. Вниз, на самое дно.
И Райне отчего-то представилось, как протянувшаяся от Источника жила с раскалённой — так ей показалось — магией режет и режет ткань Упорядоченного, Межреальность и миры, режет, режет и не может остановиться...
О дальнейшем подумать она уже не смогла — чуть ли не до небес взметнулись огнистые плети над вратами Асгарда, грянули тысячи громов — створки рухнули, сквозь пролом ворвались клубы пыли, а в них — фигурка в чёрно-золотой броне, покатившаяся кубарем по земле.
Гулльвейг сбило с ног; неведомая сила волокла её и тащила дальше, руки и ноги колотились о каменные плиты, отлетали какие-то мелкие части доспеха: отламывались заносчивые шипы, выбивались отдельные пластины, обнажая чёрную кольчужную сетку под ними.
Райна напряглась; альвийский меч плясал в руке, жадный до драки.
Гулльвейг лежала неподвижно.
А в ворота Асгарда медленно-медленно, словно смакуя каждый миг своего триумфа, вплывал огненный вихрь, которым сделалась волшебница Сигрлинн.
Гулльвейг конвульсивно дёрнулась, попыталась приподняться. Опираясь на руки, поползла — ноги волочились, словно отказавшись повиноваться. Там, где она лежала, осталось чёрное пятно.
Пламенный смерч не останавливался, он плыл прямо к Гулльвейг. Плыл, правда, медленно, какими-то рывками, да и сам сейчас сделался куда ниже, мутнее, — огонь смешался с коричневатым дымом, и теперь следом за вихрем волочился длинный низкий коричневатый же шлейф.
Райна выдохнула, повела плечами и спокойной, чуть развалистой походкой двинулась навстречу волшебнице. Она выходила так на бой бессчётное множество раз, так шла и сейчас, уже не вспоминая слова отца, его приказ не вмешиваться.
Враг вступал в Асгард, а долг валькирии — защищать свой дом.
*
Она тут одна. Великий Один наложил чары на спасённых асов, защищать крепость некому. Дальние, что так красиво говорили, — где они? Если Старый Хрофт так важен для них — то почему тогда медлят?
Гулльвейг ползла, медленно, с явным трудом. Ноги по-прежнему её не слушались. Куда и зачем она пыталась отползти, Райна не понимала. Спастись Мать Ведьм не могла, Сигрлинн надвигалась хоть и неспешно, но и неумолимо. Быть может, её тоже потрепало в схватке, но явно не до такой степени, как бессмертную Гулльвейг, над жизнью которой оказались не властны даже асы в зените силы и власти.
— Стой, — спокойно, даже с ленцой, сказала Райна. Воительница не накручивала себя перед боем, тело расслаблено, готовое взорваться или неожиданной атакой, или надёжной защитой. — Ты вторгаешься во владения великого Одина, Аса Воронов, Отца Богов и Дружин. Остановись и назови себя!
Огненный вихрь не удостоил её вниманием. Качнулся и пополз следом за царапающей камни Гулльвейг.
X ЕДИН, ВРАГ мой. Т. II. ....Тот ПРОТИВ нас!»
-и-------Н»~Н-------и-н--—•—--м-
— Оставь её! — крикнула Райна. Кем бы ни была Мать Ведьм — она защищала Асгард.
Вихрь продолжал движение. Тяжкие соударения магических волн прекратились, эхо исчезло. Исчезло и ощущение натянутой струны, режущей Сущее.
— Оставь её! — Райна не собиралась подпускать чародейку-победительницу к раненой Гулльвейг.
Валькирия оказалась меж упрямо ползущей Матерью Ведьм и надвигающейся волшебницей Сигрлинн. Альвийский меч нацелился прямо в сердце огненного шторма.
— Ну, давай сюда, — усмехнулась Райна.
Вихрь качнулся, слегка приблизившись.
— Рандгрид! — грянуло вдруг со всех сторон. Громоподобный голос, от которого трясутся стены и содрогается земля. — Отойти в сторону, валькирия. Дай мне сказать ей слово.
Кому ей, понятно было сразу.
Райна не выдержала — быстро оглянулась. Нет, отца нигде не видно, только голос.
Иггдрасиль за её спиной сердито зашумел ветвями, словно под ветром.
Валькирия нехотя повиновалась. Огненный вихрь же застыл, словно прислушиваясь. Гулльвейг издала слабый стон и ткнулась головой в сгиб локтя.
— Сигрлинн! — пророкотал голос Аса Воронов. — Остановись, безумная!
Разумеется, огненный вихрь и не думал подчиняться.
Он вновь двинулся к Матери Ведьм, прямо на застывшую Райну.
— Сигрлинн. — В гремевшем отовсюду голосе Хрофта крылась сила, какой валькирия никогда не чаяла ощутить в собственном отце. — Ты не понимаешь...
Ник Перумов
Огненный вихрь неожиданно взметнулся, рассыпаясь облаками золотисто-оранжевых искр. Чародейка в снежно-белом платье с золотой оторочкой, со сверкающей диадемкой в волосах — словно собралась на бал, а не в жестокую битву — выступила из искрящейся тучи.
Ослепительно-чиста белая ткань, вьются волосы снежного пламени, и нигде ни малейших следов прошедшей схватки.
— Старый Хрофт, — прозвучал голос чародейки, жёсткий и насмешливый. — Хедин долго удерживал меня от этого, но в конце концов я перестала спрашивать. Ты предал его и ударил в спину. Я дам тебе один-единственный шанс оправдаться. И смотри, если меня не удовлетворят твои объяснения — от твоего драгоценного Асгарда не останется даже пепла. Молодые Боги, как я погляжу, были излишне добры и доверчивы. Я куда злее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
