на нее, а потом все же тихо уточняю:
— Вы, правда, хотите с ним развестись?
Она молча отпивает чай и продолжает грустно смотреть в окно.
— Я, если честно, не знаю, чего я хочу. Так привыкла знать, что хочет муж, что забыла сама чего-то хотеть. Но сейчас я знаю одно — я больше не буду терпеть все, что было столько лет.
Опять отводит взгляд. Киваю и тоже молчу, но потом все же уточняю:
— Куда вы от него ушли? В городскую квартиру?
— Нет, — опять передергивает она плечами. — Он туда водил шлюх… Поэтому я сейчас живу в отеле.
От этой информации я опять удивленно замираю, а она продолжает:
— Поживу немного сама и решу, что делать дальше. Пора начинать делать что-то для себя, — грустно говорит она. — Жаль, что я только сейчас это осознала.
И выглядит сейчас такой ранимой… Или мне это кажется? Но я не особо думая, выдаю ей:
— Может, поживете у нас?
Мария Эдуардовна удивленно смотрит на меня:
— У вас?
— Да, — киваю, — чего же вы будете жить в отеле? Лучше… среди родных…
Только сейчас понимаю, что мы вообще-то все три года совсем не ладили, поэтому мое предложение неожиданно даже для меня. Но не могу ее бросить сейчас. Понимаю, как ей сейчас тяжело.
— Как-то неудобно… — тихо говорит она. — Не хочу вам мешать…
— Вы не помешаете. Тем более у нас сейчас временно гостят моя мама и моя бабушка, — выдаю это и опять удивляюсь, ну чего это я так настаиваю?
Во взгляде свекрови вижу робкую радость? Или мне это опять кажется? На ее глазах наворачиваются слезы, но она их поспешно смахивает.
— Почему вы плачете? — аккуратно уточняю.
— Извини, Миланочка. Просто… расчувствовалась. Я не особо к тебе была добра все это время, что вы с Артемом в браке. Извини. Я была не права.
Протягиваю руку и мягко, ободряюще сжимаю ее ладонь.
— Никогда не поздно все поменять, — опять повторяю фразу, которую в последнее время говорю часто даже себе.
— Ты права, — кивает Мария Эдуардовна, а потом как будто спохватывается. — Наверно надо сначала узнать у Артема, не против ли он моего переезда к вам?
— Почему он должен быть против? — спрашиваю я. — Думаю, что он будет «за». Тем более он сейчас в командировке. Сделаете ему сюрприз…
Хотя, она права, может, и надо было сначала спросить у него…
Но не в этот раз!
42
Милана
Возвращаюсь домой. Меня встречает довольная бабушка и сразу же усаживает за стол. Мама, молчаливая и задумчивая, тоже к нам присоединяется.
— Миланочка, а когда Артем вернется из командировки? — спрашивает бабушка.
— Я не знаю, — отвечаю, а сама понимаю, что раньше бы знала.
Раньше — это до того, как наша счастливая жизнь пошатнулась и дала огромную трещину.
Мама поджимает губы и молча продолжает есть.
— Мама, что-то случилось? — аккуратно уточняю я.
— Ничего, — натянуто отвечает она.
Видимо, при бабушке не хочет поднимать никаких тем, которые ее могут расстроить…
— Кстати, к нам на какое-то время переедет Мария Эдуардовна, — как бы невзначай, говорю я.
Моя мама сразу вскидывает взгляд и смотрит насторожено:
— В смысле, мать твоего мужа? — уточняет она.
— Да, — киваю.
— Зачем? — тут же спрашивает мама.
— Регина, ну ты чего? — говорит бабушка. — Раз приедет, значит, так надо. Мы ведь гостим у Миланочки и Артема. Почему же она не может?
Моя мама и моя свекровь не ладят. Абсолютно.
Но, думаю, в огромном доме как-то смогут ужиться, не переругавшись.
Буквально через десять минут приезжает Мария Эдуардовна со своими вещами, которые она взяла на первое время.
Правильное это решение или неправильное? Я не знаю. Я поступила так, как посчитала нужным.
После ужина ухожу в свою комнату. Артем так ничего и не ответил на сообщение, которое я ему переслала. Прочитал, но не ответил…
Неужели он так и не расстался с любовницей?
От этой мысли становится больно. В очередной раз понимаю, что мои чувства к нему никуда не делись, а лишь приправились болью от его предательства.
Какое-то время ворочаюсь, а потом все же засыпаю с тяжелыми мыслями.
Просыпаюсь среди ночи от того, что сильная рука прижимает меня спиной к крепкому мужскому торсу, а горячие губы целуют висок, шею, плечо…
Сонно поворачиваю голову, и жадные губы моего мужа впиваются в мои. Настойчивый язык таранит рот, заставляя меня дрожать, а горячая ладонь скользит под футболку и начинает чувственно ласкать грудь, прищипывая соски. Понимаю, что мозг плавится, и я приглушенно стону ему в губы.
Он задирает мою футболку и тут же накрывает губами мои соски по очереди, втягивая их в рот и лаская языком. Вздрагиваю, как от разряда тока. Упираюсь руками в его широкие плечи и хочу оттолкнуть, но просто теряю способность к сопротивлению.
— Я так по тебе соскучился, — шепчет хрипловатым голосом, от которого по всему телу мурашки.
— Артем… — шепчу в ответ, пытаясь собрать остатки здравого смысла.
Я тоже по нему соскучилась. По его сильным рукам, настойчивым губам, по нему… Но… нет. Не могу.
— Артем, остановись, — пытаюсь сказать твердо, но мой голос срывается и жалобно шепчет.
Он возвращается к губам и опять начинает целовать так, что я теряю способность соображать здраво.
Скользит рукой по животу, ныряет под резинку пижамных шортов…
И я позорно хочу этого. Хочу своего мужа вопреки здравому смыслу.
Но перехватываю его предплечье и уворачиваюсь от губ.
— Остановись, пожалуйста, — шепчу ему.
Смотрит потемневшим взглядом, а потом твердым, спокойным голосом медленно произносит:
— Я расстался с любовницей еще тогда, когда я тебе об этом сказал. Кто тебе прислал сообщение? Хер его знает. Но моя служба безопасности выяснит.
Замираю от его слов и молча смотрю на красивое лицо моего мужа. Такое родное, просто до боли…
Хочется все забыть, сделать вид, что ничего не было. Хочется обмануться и представить, что он мой и только мой…
Вот только не забывается. Душа болит от любого намека на то, что он был неверен, а может и сейчас в любой момент предать мое доверие…
— Ты не знаешь, кто это мне написал? — отвожу взгляд. — Разве не… не твоя…
— Нет. По крайней мере, она клянется, что не она.
Кидаю на него внимательный взгляд:
— Ты с ней общался?
Шумно выдыхает и садится на кровати:
— Да, я с ней общался.
Молчу. Ездил к ней? Или разговаривал по телефону? Виделись они или нет?
Мыслей миллион. И они совсем меня не радуют. Я не хочу чувствовать ревность, смешанную с болью.
Разворачивает меня к себе, заставляя посмотреть на него.
— Я должен был узнать, она это продолжает или нет, — серьезно говорит, смотря в глаза. — Мы не виделись. Я позвонил
