Поражение китайской революции имеет своей основой именно эту идейную помесь из Бухарина с Мартыновым, большевистской политики на словах с меньшевистской на деле.
Кто этого не понимает, для этого бесплодно погибли шанхайские рабочие, тот из уроков шанхайских событий не научился ничему. Поэтому этот доклад не был бы закончен без главы, посвященной философии истории Мартынова и Бухарина.
4. Меньшевистская теория китайской революции
Теорию китайской революции дал Коминтерну, понятно, тов. Бухарин. Бухарин развивал свою теорию первый раз на XV конференции ВКП[124], второй раз — на расширенном пленуме /Исполкома/ Коминтерна, в третий — в январском докладе в КУТВе, в четвертый — на Московском активе 4 апреля.
Теория китайской революции, развитая Бухариным на нашей конференции в октябре, в докладе на пленуме Коминтерна и в январе в КУТВе отличается в основном от теории, развитой на Московском активе 4 апреля и данной в новом (тоже очень переработанном) виде в форме брошюры «Проблемы китайской революции», переработанной после того как вся его теория успела блестяще обанкротиться на сто процентов. Я позволю себе сначала показать, в чем отличие бухаринских взглядов в эпоху ноября—января от бухаринских взглядов в апреле месяце, чтобы позже показать, что, несмотря на эти различия, бухаринская теория в обоих фазисах не имеет ничего общего с большевизмом, а является воспроизведением меньшевистских взглядов 1905 г., воспроизведением, в котором, как всегда бывает при таких переходах, много прослоек старых большевистских взглядов, выраженных в форме всяких «с одной стороны», «с другой стороны».
Две теории китайской революции, с феодализмом и без него
«С точки зрения внутреннего сочетания классовых сил в Китае положение представляется таким образом: слабая буржуазия, колоссальное крестьянство, большой слой ремесленников, мелких торговцев, рабочий класс, численно не особенно значительный, но уже представляющий собой довольно сплоченную силу и играющий в высшей степени значительную политическую роль. Антагонизм по отношению к иностранному капиталу настолько крупный, что значительная часть буржуазии идет пока в едином блоке с широкими массами, что находит свое оригинальное политическое выражение в руководящей роли Гоминьдана».
Читаешь и глазам не веришь. Куда девался феодализм? Феодализм, который в докладе Бухарина от 4 апреля играет решающую роль для определения характера китайской революции.
«Из различных черт, составляющих в совокупности своеобразное лицо китайской революции, необходимо остановиться несколько более подробно на соотношении между империализмом, феодализмом и революцией в Китае», -говорит Бухарин на Московском партактиве 4 апреля. И добавляет, что «основной смысл всякой буржуазной революции, ведется ли она под гегемонией рабочего класса или революционно-мелкой буржуазии, состоит в уничтожении тех или иных остатков феодализма. По тов. Радеку, феодализма в Китае нет. Как же может происходить тогда буржуазная революция? Против кого внутри страны она направлена? Он представляет борьбу Кантона против У Пейфу, Суп Чуаньфана и Чжан Цзо-лина как борьбу буржуазной демократии против феодализма. Так называемые милитаристы, сидящие в своих провинциях, суть не что иное, как остатки феодальных княжеств... Если мы так поставим вопрос, то получим следующую картину. Война на внутреннем фронте идет против северных милитаристов. Буржуазная революция направила свое острие против этих феодальных разбойников, против феодалов-помещиков, часть которых имеет землю юридически, а некоторые юридически земли не имеют, но имеют практически, распоряжаясь огромным процентом дохода от земли. Именно потому, что спор идет между так называемыми милитаристами, которые представляют феодальные пути, оковы исторического развития, против которых может выступать и выступает до поры до времени национальная буржуазия. В этом заключается основное содержание буржуазной революции в Китае, поскольку речь идет о внутренних классовых силах» (Бухарин. Проблемы китайской революции, с. 23—24).
На протяжении трех месяцев тов. Бухарин нашел, таким образом, основное содержание китайской революции, которого не было в докладе тов. Бухарина на пленуме /Исполкома/ Коминтерна, в обосновании резолюции, которой должны руководиться китайские коммунисты в революционной борьбе. С расширенного пленума /Исполкома/ Коминтерна они были посланы тов. Бухариным на революционные бои без знания того, за что они там должны бороться. Понятно, и в резолюции, и в докладе Бухарина упоминается слово «феодализм», говорится, что феодальный режим обречен на слом, но никакой теории, представляющей борьбу между национальной революцией и милитаристами как борьбу буржуазии с феодализмом не было и быть не могло. И вот по какой причине. На партконференции и на пленуме Коминтерна Бухарин рассказал факт, ярчайшим образом опрокидывающий всю его теорию о борьбе буржуазного Юга против феодального Севера. Он в своем докладе сказал следующее:
«Нужно подчеркнуть, что как раз в провинции Гуандун крупное земледелие развито больше, чем в других провинциях Китая, 85 % всей земли на долинах реки Северной, Западной и Восточной Дан принадлежит крупным землевладельцам» (Бухарин. Капиталистическая стабилизация, с. 147).
Таким образом, Бухарин указывал в своей речи и на партконференции, и на пленуме Коминтерна, что кантонское правительство не ликвидировало крупного землевладения, эксплуатирующего беспощадно гуандунское правительство и что поэтому, отправляясь в Северный поход, оно не могло этого делать для борьбы с феодализмом. Только вычеркнув это из своей памяти, Бухарин мог в апреле месяце вдруг выскочить со своей теорией феодализма. Мало того, он дал на XV партконференции прямо противоположную теорию. Мы позволим себе процитировать все место из доклада Бухарина на партконференции, относящегося к связи аграрного вопроса с национальной революцией. Оно не только вскрывает всю легкомысленность теоретических построений Бухарина, но и показывает кое-что более важное.
«Теперь, товарищи, в чем состоят основные трудности и проблемы китайской революции на данной стадии ее развития/?/ Эти трудности состоят вот в чем: с одной стороны, совершенно ясно, что китайскому народу, Гоминьдану, китайской компартии нужно сейчас главный удар, центральный удар сосредоточить на борьбе с иностранными империалистами. Это — центральная задача, — борьба за самостоятельное существование Китая, за его национальное освобождение. Для решения этой задачи необходимо держать единый национально-революционный фронт. Этот фронт сейчас состоит не только из крестьян, не только из рабочих, не только из ремесленников, не только из демократической и радикальной интеллигенции, но и из купцов и промышленников, не всех, конечно, но тех из них, которые не связаны непосредственно с иностранным капиталом и не могут быть зачислены в компрадоры, как их называют, т. е. посредники между иностранным капиталом и Китаем. Но та торгово-промышленная буржуазия, которая играет сейчас объективно революционную роль и блок с которой на данной стадии развития революционного движения необходим для того, чтобы максимальное количество сил направить против иностранных империалистов — эта буржуазия связана через правительство с теми полудворянскими и кулацкими элементами, которые сидят в деревне.
Должен вам сказать, что в Китае страшно еще развита система субаренды, при которой какое-нибудь крупное акционерное общество арендует землю, чтобы потом эту землю сдать в аренду: новые арендаторы опять сдают землю в аренду, и так дальше идет цепочка... Троньте ее, начните латать эту земельную собственность — и у вас сейчас побежит отсюда волна к торгово-промышленным кругам. Характерно отметить, что в провинции Гуандун, этой основной базе кантонского правительства, значительное количество земли находится в руках крупных земельных собственников, связанных с торгово-промышленной буржуазией, которая поддерживает кантонское правительство. Троньте вы их -и начнется колебание. В этом сейчас состоит одна из крупнейших трудностей всей китайской революции. Самое соотношение сил внутри Гоминьдана таково, что в Гоминьдане есть три крыла: правое, центр и левое. Правое крыло Гоминьдана как раз выражает собой классовые интересы той самой буржуазии, даже в ее наиболее правых ориентациях. С другой стороны, развитие революции неизбежно наталкивается на потребность втягивания крестьянства. Нельзя править сейчас против крестьянства, нельзя организовать силы революции, не подводя крестьянского базиса под эту революцию. Нельзя этого делать. В этом и состоит основная трудность теперешнего положения вещей в Китае. В этом и состоит основная проблема китайской революции, как она мне представляется теперь. Ситуация сейчас такова, что китайской компартии необходимо решительнее приступить к борьбе за проведение аграрной реформы. Несмотря на то, что центральной задачей остается задача изгнания иностранных империалистов, несмотря на огромную важность сохранения единого национального революционного фронта, — все же нужно приступить к проведению аграрных реформ и организации крестьянства. Выведения на сцену вот этого громадного резерва требуют насущные интересы китайской революции, которая только начинает входить в фазу более глубокой дифференциации современной классовой борьбы. Само собой разумеется, что это будет связано с некоторыми более неприятными вещами, в смысле дальнейшего колебания правой части Гоминьдана. Само собой разумеется, что эта постановка вопроса может быть связана с опасностью известной левизны, против чего нужно бороться, т. е. с тенденциями преждевременно перескочить на другого конька и преждевременно разорвать общенациональное дело. Против этого нужно бороться. Тут положение чрезвычайно сложное, и сформулировать его можно таким образом: стоя на почве борьбы единым национально-революционным фронтом против иностранного империализма, необходимо в то же самое время проводить аграрную реформу, подводя, таким образом, широкий крестьянский базис под китайскую революцию.»
