– Подержите! – вручил бухгалтеру заветное блюдо с птичками и проскочил мимо него. Обглоданной птичьей косточкой подцепив массивный кулон с груди очередной гостьи, он внимательно вгляделся в искрящуюся россыпь камней. Вновь довольно покивал: – Мастер, мастер! Специалист!
Специалист не откликался, в полуобмороке сползая со стула.
А Шульман быстрым движением отобрал у бухгалтера свое блюдо и вернулся на место. Доверительно наклонился к соседке, прошептал:
– По-моему, птичек было больше! По-моему, он моих птичек ел! – Шульман скосил глаз в сторону побледневшего бухгалтера. – В следующий раз опять вам доверю! Вы же на диете? – И он окинул оценивающим взглядом худощавую фигуру соседки, остановился на огромном бриллианте, сияющем в кольце женщины. – Тоже у них покупали? – Шульман махнул в сторону бесящегося от злости менеджера. А когда его соседка кивнула, быстренько изучил и ее драгоценности. Удовлетворенно покивал: – Мастерство! Уровень!
В рядах что-то глухо бухнуло: дизайнер из полуобморока перешел в полный обморок. Вокруг зашумели, кто-то потребовал вызвать «Скорую». Не обращая внимания на потерявшего сознание коллегу, менеджер двинулся к Шульману. Выражение лица его было угрожающим. Мурка и Кисонька быстро переглянулись и тоже принялись пробираться поближе к Шульману.
И тут в зале появился повар. На вытянутых руках, будто дохлую крысу, он держал тарелку.
– Кто зажаристое суши заказывал? – выдавил повар.
– Моя рыбка приплыла! – радостно вскричал эксперт и, крепко держа в одной руке блюдо с рябчиками, другой сгреб с тарелки кусок рыбы, сунул его в рот. Лицо его страшно изменилось! Он заперхал, схватился рукой за горло… Блюдо с рябчиками рухнуло на пол.
– Птички разлетелись! – прохрипел Шульман и свалился следом.
– Я же говорил, нельзя суши жарить, – растерянно сказал повар, глядя на лежащего у его ног эксперта.
– Мы, мы, мы!.. – Размахивая мобильниками, близняшки пробились к неподвижному телу Шульмана. – Мы уже позвонили в «Скорую»! Сейчас приедут! Прямо сию секунду!
И действительно, буквально сию секунду толпу раздвинул бородатый амбал в белом медицинском халате. Ни слова не говоря, он подхватил эксперта на руки.
– В больницу повезет, – быстро пояснила Кисонька.
– Подождите, здесь еще один! – воскликнул кто-то, указывая на валяющегося в обмороке дизайнера.
Сестры тревожно переглянулись.
– Мест нет! – буркнула Мурка. – Видите, все руки заняты! – Она кивнула на Шульмана, бессильно обвисшего на руках у бородача.
– Второй пациент потом! – добавила Кисонька, незаметно пиная бородатого типа в белом халате. Тот покорно поволок Шульмана к выходу.
– Какая бедность в наших больницах! – сочувственно вздохнули вслед. – Пациентов на руках таскать приходится!
– Уходит! – отчаянно прошипел менеджер ювелирного. – А ну, держите его! – скомандовал он Пилипенко.
– Зачем? – поинтересовался старлей, нехотя отрываясь от своей тарелки с копченым мясом.
– Это замаскированная детская мафия! – вмешался бухгалтер.
Глаза Пилипенко немедленно вспыхнули азартом. С ревом он рванул в дверь за бородачом в халате. Ювелиры помчались за ним. А следом, стараясь сохранять достоинство, очень быстрым шагом двинулся Петр Николаевич.
– Вадька, во главе погони Пилипенко! – прошептала Мурка, наклонившись к спрятанному под платьем микрофону. – Покажитесь ему!
Бывший старлей вылетел в холл ресторан, кинулся к двери… И встал как вкопанный, перекрывая выход.
– Гусь! Съеденный гусь воскрес! – прошептал Пилипенко. – Мафия бессмертна!
У дорожки к ресторану между желтоватыми статуями птичек стояли мальчишка и девчонка. А над их головами медленно парил большой белый гусь!
– Какой еще гусь! – пропыхтели сзади ювелиры. Дружно навалившись Пилипенко на спину, они протолкнули его в двери. Пилипенко пробкой вылетел на крыльцо.
Гуся не было! Исчез! Зато остальные члены гнусной детской мафии были тут. И никакие не замаскированные!
Пилипенко рванул к ребятам и ухватил их за воротники – у этой парочки хоть воротники были на месте! Торжествующе развернулся к своим хозяевам:
– Вот она, детская мафия! Я их все-таки поймал! – Он встряхнул Вадьку и Катьку за воротники.
– Если ваш охранник порвет нам куртки… – в один голос затянули брат с сестрой.
Менеджер и бухгалтер дружно взвыли, в глазах у них стыла безнадежность. Бородач в белом, все так же держа на руках неподвижное тело господина Шульмана, скрылся за воротами. Взревел автомобильный двигатель. Похоже, «Скорая» уехала и гнаться за ней было бесполезно.
– Ну конечно, Пилипенко и дети! – простонал бухгалтер. – Маньяк паршивый!
– Почему меня все маньяком обзывают?! – обиделся Пилипенко.
– Потому что маньяк и есть! – яростно вскричал разгневанный Петр Николаевич. – Где вы его только взяли, такого?
С отрешенной печалью менеджер ювелирного развел руками.
– Вот как теперь узнать… – Петр Николаевич вдруг осекся. – В смысле, о здоровье Шульмана узнать. Известный человек в нашем городе, можно сказать, знаменитость… – забормотал он.
– Позвоните в больницу «Скорой помощи», наверное, машина уже доехала, – предложила Кисонька. Сестры невозмутимо спустились с крыльца и присоединились к группе на дорожке. На Вадьку с Катькой они не смотрели – что им какие-то незнакомые ребята?
– Вся мафия в сборе, – уныло пробурчал Пилипенко, но никто уже не обращал на него внимания.
Петр Николаевич терзал мобильник. Наконец ему ответили:
– Дежурный врач больницы «Скорой помощи» слушает!
– Дежурный, к вам сейчас должны привезти господина Шульмана!.. – вскричал Петр Николаевич.
– Привезли уже, – лениво протянул дежурный и важно сообщил: – Диагноз: глубокая кома от острого пережора. Облопался ваш Шульман. Теперь дня два не очнется. А может, три.
– Не очнется? – Безнадежность на лицах бухгалтера и менеджера сменилась настоящим восторгом. Без стеснения вырвав трубку у Петра Николаевича, менеджер прокричал: – Точно, не очнется?
– Точно, точно, – ответила трубка. – Навещать нельзя.
– Ай-ай-ай, какое горе! – задыхающимся от радости голосом вскричал менеджер. – А то мы как раз хотели… навестить! – Он нажал отбой и сунул мобильник владельцу.
Никто, ни Петр Николаевич, ни почти приплясывающий от счастья менеджер, не обратил внимания, что голос дежурного звучал странно, механически, будто пропущенный через какой-то прибор. И что в мобильнике раздавался треск, как если бы рядом работал мощный аппарат. И наконец, что пойманный Пилипенко очкастый мальчишка все время держал руку в кармане и шевелил там пальцами, словно ручку настройки крутил. Да и какое кому дело до незнакомого мальчишки!
– Мотайте отсюда, малы еще по ресторанам шляться! – скомандовал Петр Николаевич пойманной парочке.
Те без звука развернулись и помчались к выходу. И тут же Петр Николаевич обнаружил, что близняшки Косинские тоже исчезли. Неужели приняли его фразу о ресторанах на свой счет? Нет, мало ему неприятностей, так потом еще объясняйся с родителями рыжих девчонок, которым и вправду рано шляться по ресторанам! Раздосадованный депутат зашагал обратно. Бухгалтер кинул злобный взгляд в сторону ворот:
– Если бы мелкий очкарик не подвернулся нашему Пилипенко, успели бы задержать! – прошипел он.
– Неважно, завтра все закончится! – улыбнулся менеджер и вдоль дорожки с «птичьими» статуями тоже направился в зал.
И вновь никто не заметил, как одна из птичек, не желтоватая, как остальные, а ослепительно-белая, развернула широкие крылья и величественно перелетела через ограду.
Стуча каблуками по обледенелому тротуару, сестры Косинские добежали до небольшого автомобиля-фургона, приткнувшегося прямо за углом ресторана. Дверцы распахнулись им навстречу, и замерзшие сестры ввалились внутрь.
– Барышни, что ж вы в одних платьицах по морозу скачете, так и заболеть недолго! А врача тут нет! – расхохотался господин Шульман.
Эксперт по драгоценностям восседал внутри фургона и заливисто хохотал, косясь на невозмутимого бородатого Саляма, по-прежнему наряженного в белый медицинский халат.
– Сейчас я напишу вам свое заключение… – отсмеявшись, заявил господин Шульман.
– Что, все драгоценности настоящие? – уныло простучала зубами Мурка, растирая замерзшие плечи. Весь ее блистательный план превращался в ничто.
Шульман скосил на нее глаз, темный и круглый, как у Евлампия Харлампиевича:
– Почему вы так думаете, душа моя?
– Вы же сами в ресторане говорили: «Блеск», «Мастерство»!
– Почему сверкает бриллиант? – продолжая писать, вопросил господин Шульман. Сам же и ответил: – Потому что, в отличие от стекла, этот бесценный камень преломляет свет не один раз! Луч света отражается в одной грани, потом в другой, в третьей – и бриллиант сыплет искрами, горит! Ну а имитация бриллианта, стразы, это так называемое оптическое стекло, пытающееся передать игру граненного алмаза. Но стекло остается стеклом! Любая лаборатория вам скажет: вот алмаз, а вот обточенная пробка от графина! И, конечно же, для таких умельцев, как я… – Шульман скромно потупился, – достаточно поместить рядом подлинный бриллиант, – Шульман выразительно поиграл перстнями, – чтоб по игре света тут же увидеть различие между истинной драгоценностью и фальшивкой! Все до единой обследованные мной побрякушки – поддельные. Хотя должен признаться, это самые блестящие, самые мастерские подделки из всех, что мне приходилось видеть!
