не разделить с ними еду, лорд Росманн туманно отозвался, что у той нашлись куда более важные дела.
Какие именно, не сказал, но перед тем, как я спустилась вниз, присланная ко мне горничная – молодая и с крайне ловкими руками девушка по имени Мисси… Так вот, пока она мне делала прическу по моде этого мира, заодно и делилась со мной местными новостями.
Вернее, сплетнями.
Оказалось, в последний день Эвелин была сама не своя. Как только узнала о появлении у хозяина наследницы, так взъярилась не на шутку. Настолько сильно, что кидалась не только на слуг, но и на мебель. И даже этой мебелью в слуг – швырнула скамейкой для ног в Томаса, который пришел, чтобы починить поломанные стулья в ее покоях. Теперь у того синяк через всю грудь, хотя бедняга ничего плохого не сделал.
Да и с хозяином Эвелин тоже поругалась целых два раза – вернее, по словам Мисси, они как раз сейчас этим и занимались, и от воплей Эвелин звенело все мужское крыло.
К тому же до этого они кричали друг на друга в день отбытия лорда Росманна на Прей-Экрил. Эвелин попыталась его не отпустить, заявив, что ему не нужна никакая дочь. Визжала так, что, наверное, ее слышали даже в Лорейре.
Но лорд Росманн приказал ей закрыть рот, после чего отправился за мной, запретив Эвелин показываться ему на глаза все то время, пока его дочь будет гостить в его доме. Но та все-таки явилась на крыльцо, и Мисси думала, что лорд Росманн такого своей любовнице не простит.
Выгонит ее к демонам!..
– И правильно сделает, – добавила горничная. – Давно уже пора выставить за дверь эту… развратную женщину!
На это я хотела ей возразить, что в разврате, вообще-то, участвовали двое, но промолчала, вспомнив о синяках Томаса.
Мисси тем временем продолжала.
Оказалось, своего сына Эвелин родила непонятно от кого, хотя утверждала, что она якобы вдова, а ее муж погиб в самом конце Второй Наземной. Но в церковных книгах Лорейры записей о ее свадьбе они так и не нашли, хотя Эвелин с этого самого острова.
– Ой, простите леди Росманн! Я, наверное, много болтаю!
– Ты отлично болтаешь, – похвалила ее. – Но расскажи мне, Мисси, кто именно проверял церковные книги?
Выходило, слуги решили узнать это по своей собственной инициативе, чтобы потом открыть хозяину глаза, так как за последние два года благодаря Эвелин жизнь в «Сторожевой Башне» стала невыносимой.
К тому же сынок у нее умом не задался, но это не мешает ему распускать руки и тискать горничных. Лорд Росманн в это не верит, потому что Эвелин рассказывает ему небылицы, а сама только поощряет…
Говорит, что Витор молодец, настоящий мужчина растет!
Тут Мисси закончила с моей прической, которую украсила цветами из сада. Больше ничего с моим внешним видом сделать было нельзя, поэтому я… потащилась вниз такая, какая есть, решив, что именно так предстану перед папиными похмельными очами и ненавидящим взглядом Эвелин.
Но в столовой меня дожидался только Винсент Росманн, который, пусть и выглядел помятым, но все-таки привел себя в порядок. Переоделся, побрился, и от него пахло терпким мужским парфюмом.
Галантно усадив меня за стол, приказал подавать обед.
– Чуть позже, Марша! – заявил мне, когда я, закончив с едой, спросила, не пора ли нам перейти к важному разговору. – Расскажи мне о…
Подозреваю, он хотел, чтобы я рассказала побольше о себе, но это была часть того важного разговора, поэтому лорд Росманн спросил у меня о… ночном приключении на Прей-Кагире.
Пожав плечами, поведала о том, что с нами произошло на драконьем острове. Тут наконец-таки подали десерт – нечто невероятно вкусное, похожее на фруктовый сорбет. К тому же, принесли еще и черный кофе с молоком, и я на миг почувствовала себя так, словно вернулась домой.
Наконец, возблагодарив богов и Матиаса Хардегарта за наше спасение, лорд Росманн ненадолго замолк, и я решила, что вот оно и настало, то самое время!..
Но вместо того, чтобы поведать о моей матери, Винсент Росманн сбежал от меня в охотничий кабинет, заявив, что ему нужно выкурить сигару после обеда.
Посмотрев ему вслед, я попросила принести мне еще одну чашечку кофе.
Серебряный поднос на этот раз держала молоденькая служанка – я не видела ее на крыльце, – и, отводя глаза, она сунула мне в руку записку. Ушла, а я сделала глоток кофе – м-м-м, восхитительно! – затем пробежала глазами то, что мне прислали, нисколько не сомневаясь, от кого было это письмо.
«Нам нужно поговорить наедине. Приходи после обеда в лабиринт. Я знаю то, о чем тебе никогда не расскажет Винсент».
И подпись – буква «Э» с завитушками на хвосте.
Ну что же, не допущенная к столу любовница Эвелин захотела со мной поговорить и, чтобы я не отказалась, решила подкупить меня информацией. Это могло быть интересно, но сначала я собиралась выслушать то, что мне расскажет мне лорд Росманн, наконец-таки явившийся из охотничьего кабинета.
Усевшись напротив меня, он выдавил из себя улыбку. Мне показалось, что Винсент Росманн нервничал даже больше, чем я.
– Ну что же, Марша…
– Маша, – не выдержав, поправила я его.
– Вот я и говорю, Марша! – кивнул он. – Настало время серьезного разговора!
– Давно и с нетерпением жду этого момента, – отозвалась я. – У меня накопилось к вам множество вопросов!
– Но с ответами все будет не так-то просто, – признался лорд Росманн. – Я уже говорил Матиасу… Матиасу Хардегарту, что понятия не имею, почему моя дочь воспитывалась в другом мире.
Я уставилась на него недоуменно.
– Хорошо! – сказала ему, хотя ничего хорошего в этом не видела. – Получается, вы понятия не имеете, каким образом я очутилась в другом мире?
Он подтвердил, что именно так.
– Тогда расскажите мне про обстоятельства моего появления на свет.
Но и про обстоятельства лорд Росманн тоже ничего не знал – метка на моей руке стала для него такой же неожиданностью, как и для меня.
– Давайте еще больше упростим вашу задачу, – вздохнула я. Оставалось лишь зачатие, но я засомневалась, что стоит произносить это слово вслух, вспомнив, как он смутился, когда я упомянула о его любовнице. – Просто скажите, кем была моя мать. Надеюсь, хотя бы это вы помните?!
Оказалось, надеялась я совершенно зря.
– Я долго думал… Судя по твоему возрасту, дочка, это… гм… дело…
– Мое зачатие, – не выдержав, подсказала ему.
– Да, гм… Оно самое! Твое зачатие произошло тем летом, когда я закончил Академию и еще не был призван под знамена Альянса. Как раз перед началом Второй Наземной, потому что во время войны и после нее этого… гм… Этого самого…
– Этого зачатия.
– Да, его самого произойти не могло, потому что у меня был довольно… гм… длительный период воздержания. Очень длительный, – признался он. – Я был серьезно ранен и выкарабкался
