— Меня подстрелили, когда я пытался вас спасти. Я подумал, что офицер случайно выстрелили в вас, побежал к вам, тогда-то в меня и выстрелили.
— Вы были там? — я испуганно приложила руку к губам.
— Можно сказать, что я следил за вами. Поэтому да, как только я понял, что вам грозит опасность, я отправился за вами. Но, к сожалению, оказался не слишком умён, чтобы стать спасителем, — впервые за долгое время мужчина улыбнулся. Я убрала руку от рта. Мне почему-то захотелось улыбнуться тоже.
— И что вы собираетесь делать? Что планируете сделать с фирмой?
— Что я планирую? Кажется, ответ очевиден. Я хочу уничтожить его фирму. Дело в том, что я смог выкупить треть акций компании Германа через французскую порно-студию. Как минимум, уже это навредило его репутации. Но у него нет выхода. Ему нужны деньги. Я знаю, что Герман сейчас не в лучшем положении.
— Уничтожить… — я задумалась. Ещё бы несколько дней назад я бы, наверное, даже не подумала сожалеть об услышанном. Уничтожить кампанию тирана — да и пускай. Но в последние дни я начала замечать в Германе человека. Мне почему-то стало страшно, когда я услышала от Армана слово «уничтожить». Страшно так, словно это касалось и меня. Хотя, по сути, ко мне вся эта история не имела никакого отношения. За исключением небольшого инцидента с игрой в сестру, я никак не была связана с Германом, чтобы испытывать хоть какое-то волнение.
— Вероника, — Арман снова обратился по имени, поэтому я тут же подняла голову, то ли с надеждой, то ли выжидающе взглянув на него. Он продолжил: — Я хочу, чтобы вы мне помогли.
Я ткнула пальцем на себя.
— Я?! — чуть ли не воскликнула я. — Помогла?! Вы, наверное, что-то путаете.
— Ничуть. Вы хорошая девушка. Вы, как никто, должны знать, что такие как Герман не заслуживают хорошей жизни. Такие люди не умеют ничего, кроме как разрушать чужие судьбы. Именно поэтому кто-то должен взять на себя ответственность, кто-то должен научить их, кто-то должен разрушить их судьбу!
— Не хотите ли вы сказать, что я тоже должна взять на себя такую ответственность.
Арман ненадолго прикрыл глаза, как бы соглашаясь.
— Вы всё правильно поняли, Вероника.
Я замотала головой.
— Нет, я не могу. Я не такой человек. Не собираюсь рушить ничьи судьбы.
— Вероника, неужели вы не понимаете, как опасен этот человек.
— Сейчас я понимаю только одно — что вы сошли с ума! Я не хочу ни коим образом принижать вашу утрату, мне действительно очень жаль, что вам довелось пережить такое, но это не повод мстить. Месть никогда не приводила к хорошему. Вы же сами сказали, что её уже не вернуть. Месть не поможет! Она сделает только хуже. Если в вас осталась хоть капля человечности, вы поймёте меня. Вы забудете о Германе, вернёте ему все его акции и уедете туда, откуда приехали. Если Герман Дмитриевич в чём-то и виноват, это останется на его совести. Но вы… вы ведь ещё можете остановиться. Не брать на себя такой грех. Оставьте его в покое и просто уезжайте. Уезжайте отсюда…
Арман отвернулся. Он усмехнулся.
— Как же у вас всё просто, Вероника Михайловна. — Он снова развернул голову ко мне, уставившись прямо в глаза. — Вы когда-нибудь теряли близких?
— Я… — замялась я. Замотала головой. — Нет, не теряла.
— Тогда откуда вам знать? Откуда вам знать, что вы не поступили бы точно так же? Думаете, я хочу этого? Считаете меня мерзавцем, который только и живёт мечтами о разрушении чьей-либо судьбы? Это не так, Вероника. Уверен, окажись вы на моём месте, вы бы тоже поступили бы точно так же.
— Вы не можете быть в этом уверены, — тихо ответила я. Я поднялась на ноги, дошла до двери, обернулась, и сказала: — Всего доброго, Арман. Надеюсь, что вы ещё одумаетесь.
Развернулась, сделала шаг, как вдруг услышала произнесённый Арманом вопрос:
— Куда вы теперь?
— Жить. Буду жить дальше. Не знаю. Может, наконец найду себе нормальную работу, с нормальным начальником, и забуду обо всём этом, как о страшном сне.
— Вероника.
— Да?
— Я бы хотел, чтобы этот разговор остался между нами.
Я молчала. Не знала, что ответить. Не хотела врать. С одной стороны, я просто обязана была рассказать обо всём Герману, но с другой…
— Я так не могу, Арман… — глядя в пол, произнесла я. — Не могу молчать, не могу участвовать в этом. Если я не скажу Герману, буду считать себя виноватой до конца жизни.
— Вероника… Умоляю…
— Простите, Арман.
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы, я, не в силах продолжать разговор, молча развернулась и на этот раз, не дожидаясь никаких вопросов, рванула прочь.
***
Герман.
— Ты знаешь, где она может быть? — спросил Михаил своего друга, когда они шли по улице.
Друзья отправлялись в ближайшее кафе на бизнес-ланч, но решили прогуляться пешком. У Германа и Михаила было что обсудить.
— Уже несколько дней ни слуху, ни духу. На работу не приходит. Может перевелась к этому грёбаному французу без моего ведома. Чёрт его знает.
— А звонить?
