– Дозволяю, – сказал император. – Но только, Мари, пожалуйста, говори с ним недолго. Мы все в ожидании того зрелища, которое нам было обещано.
– Хорошо, Саша, – кивнула принцесса Мария и снова перевела взгляд на меня.
– Подойдите, пожалуйста, – сказала она мне, – я вижу, что со времени нашей последней встречи вы выросли в звании?
– С разрешения адмирала Ларионова, – вмешался в разговор император, – я поздравил этого храброго офицера штабс-капитаном. А что – он умен, смел, находчив, да и за словом в карман не лезет. К тому же он одарен множеством других талантов, которые и собирается нам сейчас продемонстрировать.
Последняя фраза, очевидно, содержала намек на то, что светскую болтовню пора бы и сворачивать. Мария Александровна при этом тоже поняла – к чему клонит ее брат.
– Очень хорошо, Саша, – сказала она, – раз у господина штабс-капитана сейчас совершенно нет времени, то тогда, может, ты позволишь ему сопровождать меня завтра утром на прогулке с детьми, ну, скажем, у амфитеатра. Там очень живописные развалины, похожие на древнеримские. Кстати, в моем окружении есть девица, которой господин штабс-капитан так вскружил голову, что она не может ни есть, ни спать. Бедняжка похудела так, что все платья висят на ней мешком.
– Позволяю, – кивнул император. – И передай своей девице, Мари, что пусть она не зевает, если не хочет остаться в старых девах. Штабс-капитан – парень хоть куда. Он только взглянет, и у здешних девиц сразу головокружение в головах начинается.
«Да, дела, – подумал я, – хорошо, что Фредди по-русски ни бельмеса. Вон, стоит в позе сенбернара и в ус не дует. Уж не знаю, что бы он подумал, если бы понял суть происходящей сейчас беседы».
Очевидно те же мысли пришли в голову и обеим Мариям:
– Саша, – с притворным возмущением, почти хором воскликнули обе, – да что ты такое говоришь?!
– А что, – тряхнул головой император, – святая правда, Николай Арсеньевич всем хорош, только знатностью рода не отличается. Но дело это, в принципе, поправимое, князем или графом я его в два счета смогу сделать. Но хватит болтовни…
Император повернулся в мою сторону и сказал: – Начинайте, господин штабс-капитан!
И мы начали. Специально назначенные мною люди подожгли разлитую нефть, запалили бикфордовы шнуры учебных петард, и рота рванула. Пошла она через огонь, воду, взрывы, оконные проемы, траншеи, рвы, треск заменяющих пулемет картечниц Гатлинга-Горлова, и соломенные чучела, изображающие вражеских солдат…
Могу сказать, что раньше я за такое и сам больше троечки бы не поставил. Но ребята были на дистанции первый раз, да и тренировались всего ничего. Многим было страшно, особенно когда бухали петарды, и низко, прямо над головой, жужжали четырехлинейные пули от винтовки Бердана № 2. Но никак нельзя бойцу показать робость, особенно когда на него смотрит сам император. Дистанция обошлась без каких-либо эксцессов.
Вернулись мы на исходную мокрые, запаренные, уставшие, как кони после красносельских скачек. Александр III, встречая нас, сиял, словно именинник, морда же принца Альфреда была кислой, будто он отведал знаменитых британских лимонов. Мелкие, спрятавшиеся за спиной отца, просто верещали от восторга. Императрица Мария Федоровна смотрела на моих бойцов с жалостью. А вот принцесса Мария Александровна – с неподдельным интересом. Грубо говоря, по мужской части любой из них дал бы сто очков форы ее мужу, при взгляде на которого приходило на ум только одно слово «никакой». Так и до неприятностей недалеко.
Выстроив роту, я скомандовал:
– Равняйсь, смирно, – и сообщил им, что император высказал нам всем свое монаршее удовольствие.
От дальнейшего общения в кругу августейших особ я вежливо отказался под предлогом общей усталости и необходимости сменить обмундирование.
– Ваши императорские величества и ваши императорские высочества, – вежливо сказал я, – мой первый тренер говорил, что даже если прирожденную парижанку гнать рысью три версты, то после этого от нее будет пахнуть самой настоящей кобылой. Чего уж тут говорить о простом русском офицере. Так что, прошу вашего разрешения откланяться для того, чтобы иметь возможность привести себя в порядок.
Императору шутка про парижанку понравилась, и разрешение покинуть августейшую компанию было получено. А впереди нас ждала натопленная баня, веники и горячий обед. Лепота! – как любит говорить полковник Бережной.
4 октября (22 сентября) 1877 года. Чарльстон, Южная Каролина. Капитан «Алабамы II» Джордж Таунли ФуллэмСегодня на рассвете мы отошли от Кайавы и направились в Чарльстон. От Кайавы до входа в Чарльстонскую гавань примерно восемнадцать миль, но адмирал Семмс приказал нам отойти подальше от берега, чтобы создать видимость того, что мы пришли со стороны открытого океана. Я тогда еще подумал, что зря он это. И действительно – вскоре мы увидели паруса, вскоре превратившиеся в парусно-винтовой фрегат американского флота.
Адмирал приказал спустить паруса.
– Сейчас нас будут осматривать, – сказал он почему-то довольным голосом.
И вправду, над бортом фрегата выросло облачко дыма, и мы услышали гром пушечного выстрела, а примерно в полукабельтове у нас прямо по курсу поднялся небольшой столб воды.
– Фигляры, – сквозь зубы процедил адмирал, – мы же легли в дрейф. Сразу видно, что снаряды им девать некуда.
Фрегат подошел поближе и тоже лег в дрейф. Вскоре от его борта отвалила шлюпка. Некоторое время, которое понадобилось матросам-янки для того, чтобы догрести до нас, к нам на борт взобрался молоденький лейтенант, пухлый и розовый, как свинка, и вместе с ним еще около десятка вооруженных матросов.
– Лейтенант Энтони Блэр, Флот Североамериканских Соединенных Штатов, – козлиным голосом проблеял офицер-янки: – Кто вы, откуда и куда следуете?
Адмирал с саркастической улыбкой парировал: – Рафаэль Семмс, член делегации Североамериканских Соединенных Штатов в Югороссии.
Лейтенант Блэр переменился в лице.
– Не тот ли вы Семмс, – спросил он, – который потопил столько наших судов в войну?
– Да, это я, – ответил адмирал. – А сейчас я возвращаюсь из миссии, на которую был назначен по личному распоряжению президента Хейса. Мы следуем из Константинополя, а по пути заходили в Херес и на Азоры.
Блэр подумал секунду и сказал: – Сэр, почему вы возвращаетесь на частном корабле, тем более с таким одиозным названием?
– Переговоры завершены, – ответил адмирал, – и я заглянул на аукцион, на котором югороссы распродавали свои британские трофеи. Можно сказать, что этот корабль достался мне почти даром – ведь он в очень и очень приличном состоянии, сами можете убедиться. В Филадельфии или Чарльстоне за такие деньги можно купить разве что рыбацкий бот. Я подумал, что раз уж выпал такой случай, то мне на старости лет стоит заняться морской торговлей. Или, лейтенант, теперь это возбраняется законом?
Тут адмирал широко улыбнулся:
– Мистер Блер, я ведь еще и адвокат, так что не пытайтесь заниматься казуистикой – у вас против меня нет никаких шансов.
Блэр скривился, как будто его заставили съесть незрелый лимон прямо с кожурой.
– Сэр, – сказал он, – в таком случае дозвольте осмотреть ваш корабль, а также опросить всех ваших матросов и пассажиров?
– Конечно, – улыбка адмирала стала еще шире. – Хоть последнее и выходит за рамки ваших служебных полномочий.
Блэр и его люди обыскали каждый дюйм, проверили судебный манифест, сличили его с грузом (здесь все было в порядке), опросили каждого на борту, после чего лейтенант с гримасой сказал:
– Можете следовать дальше, мистер Семмс, счастливого плавания.
– Тогда прошу вас подписать бумагу, что вы проверили все на борту, что груз корабля – испанский херес и константинопольские оливки, и что ни к грузу, ни к пассажирам вы никаких претензий не имеете. Я уже составил эту бумагу – вот она, в двух экземплярах. Один для вас.
Лейтенант подписал оба экземпляра, швырнул перо на стол, и вскоре шлюпка с янки отошла от борта «Алабамы». Матросы уже поднимали паруса, а адмирал отозвал меня в сторонку.
– Вот видите, – сказал он, – теперь ни у кого не будет даже тени сомнения, что мы пришли прямо с Азор. Кстати, эти растяпы даже не посмотрели на наше вооружение – единственное, что могло их насторожить. Сразу видно, что эта посудина ни разу не была в настоящем деле.
Вскоре мы увидели острова, окаймляющие Чарльстонскую гавань, и защищающие вход на внутренний рейд форты Самтер и Молтри. Нас пропустили беспрепятственно. И вот мы уже ошвартовались у таможенного пирса.
Чарльстонская гавань одна из самых красивейших в мире. Чарльстон находится на полуострове между устьями глубоководных рек Эшли и Купер. Представьте себе – светит ласковое южное солнце, в бирюзовой воде гавани играют дельфины, на полуострове, в тени ветвистых деревьев, расположены бесчисленные особняки с верандами и балконами, огражденными чугунными кружевными перилами, сады благоухают цветами… Очень хорошо, что город так и не был взят армией янки во время войны между штатами, иначе бы от этой красоты остались одни головешки, как это тогда произошло с Атлантой, Колумбией, Огастой…
