В «Школе мужества» Басов сыграл белогвардейского офицера – поручика, адъютанта немолодого полковника, подозревающего, что попавший к ним юноша (Борис Гориков) – партизан-разведчик. Басов лепил даже этот, фоном проходящий в эпизоде, образ убедительно и емко. Его герой – холеный молодой щеголь – приковывал к себе внимание: в нем была и брезгливая надменность барина, и выправка настоящего военного – умного и злого врага.
В «Тишине» – другой срез времени, иная социальная среда. И вот уже Басов – все тот же Басов, с тем же лицом и пластикой, – балагур-шофер, везущий главного героя к новому месту работы. Узнаваемый, но не как Басов, а как типаж настоящего работяги, сердечного и молодцеватого. Простой и свойский парень, как все.
Но постепенно актер Басов начинает входить в фильмы режиссера Басова на правах героя второго плана, за которым стоит режиссерское «я» и по отношению к которому проявляется главный герой и часто – главный конфликт басовской кинодрамы.
Его следующая роль в собственном фильме «Щит и меч» – Бруно. Появление Бруно на экране задавало тон всей картине, заявляло о той составляющей образа Белова—Вайса, что не будет поначалу заметна за сюжетной интригой: динамично развивающееся действие картины отвлечет от страшного одиночества героя, лишь несколько раз появившегося в его глазах на лице, всегда сохраняющем потрясающую выдержку и недюжинное хладнокровие. Одиночество и боль – как плата за профессию, оборотная сторона медали.
Именно эти глаза мы уже видели в самом начале первого фильма, в эпизоде инструктажа: по осеннему парку, такому щемяще открытому – только голые стволы деревьев, не спрятаться, не убежать, все на виду – шли двое, Белов—Вайс и его связной Бруно. Шли и разговаривали – деловито, собранно, четко. Но главными в этой сцене были глаза связника – глаза человека, знающего цену одиночеству. Глаза, в которых пряталась глубокая и неизбывная тоска,– взгляд, обращенный одновременно и в прошлое, и в будущее, свое и Вайса, взгляд, несущий печать трагедии на невозмутимом, словно высеченном из камня лице.
Бруно возвращался к зрителю в финале фильма – уже погибший, почти на глазах Вайса—Белова. И его трагедия выходила за рамки гибели при исполнении – Бруно погибал, пытаясь предупредить командование о готовящемся вторжении гитлеровских войск на территорию своейстраны. Герой фильма и один из многих реальных участников подобных событий, судьба которых была столь же трагически обреченной, – ни Бруно, ни его прототипам тогда не поверили ни на местах, ни в Ставке Верховного главнокомандующего. Эту судьбу, эту горечь непонимания, недоверия, это одиночество сыграл практически одними глазами Владимир Басов. И запомнился зрителям, как один из главных действующих героев картины.
Критики отмечали, что все чаще, появляясь в своих фильмах, Басов выбирал роли, играя «персонажей, так сказать, ключевых в драматургии, несущих основную смысловую нагрузку произведения». Таких, как Мышлаевский в «Днях Турбиных» или Стэнтон в «Опасном повороте».
Мышлаевский и у Булгакова – в центре конфликта. Взрывной, темпераметный, сильный штабскапитан – единственный из всех героев внутренне собран и всегда готов действовать. За его шумной манерой общения, яркой внешностью скрыт настоящий мужской характер. И Мышлаевский Басова тоже был таким – он конкретен в словах, четок в поступках, его яростная энергия повышала сопротивляемость натиску жизни у окружавших его людей – поэтичного Турбина, мятущейся Елены. Мыш лаевский Басова тоже первым понимал, что наступило время выбора, и свой он делал так же решительно и однозначно, как и жил.
Басов «осмелился» играть Мышлаевского после блестящего, вошедшего в историю отечественного театра исполнения этой роли Борисом Добронравовым в прославленном спектакле МХАТа, о ко торой говорили как об уникальном совпадении индивидуальной актерской интонации и образа булгаковского героя. Мышлаевский Басова – тоже совпадение его собственной актерской и человеческой природы с рисунком роли и замыслом драматурга. Этот Мышлаевский тоже легко оттаивал и столь же стремительно мог сгруппироваться, он был всегда готов отражать нападение и говорил и действовал – как отрезал. В нем тоже уживались бравада и нежность, бескомпромиссность и умение заблуждаться.
Мышлаевский приходил в дом Турбиных, замороженный бесновавшейся за окном метелью, и уходил из него тоже «замороженным» – завороженным новой идеей, новой жизнью, уходил, чтобы выплеснуть свою горячность на поле другой битвы – во имя становления нового миропорядка в стране.
В «Опасном повороте» Басов появился в роли, казалось бы, незначительной, но постепенно становилось очевидным, что именно Чарлз Тревор Стэнтон, словно между делом подстегивающий беспощадное, импровизированное расследование убийства Мартина Кэплена, является той лакмусовой бумажкой, тем катализатором, который заставляет каждого героя проявить свое подлинное лицо и признаться во лжи. За Стэнтоном хочется наблюдать, и поражаешься, как этому грубому, несимпатичному, самоуверенному выскочке удается подчинить своей воле «благородное» аристократическое семейство.
Критик А. Аникст после выхода фильма на «голубые экраны» писал о Стэнтоне Владимира Басова: «Да, Стэнтон циник, трезвость его ума оскорбительна для других, но чем больше раскрывается подлинное лицо Стэнтона, тем очевиднее становится, что по-своему он был несчастен и вся горечь его речей объясняется именно этим».
А вот за роль адвоката Киреева в «Нейлоне 100%» и эпизодическое появление в роли гитариста в «Возвращении к жизни» Басову от критики досталось изрядно. Поющий по фильму (и, кажется, еще и пьющий) пройдоха-адвокат показался самой требовательной части публики излишне шаржированным и отчасти пройденным этапом актерской карьеры известного режиссера. А в сцене в гостинице из «Возвращения к жизни» критикам показалось обидным, что такой опытный режиссер разрушил проблематику картины «незамысловатой водевильной эксцентрикой» своего участия в сюжете.
Но за словами, исполненными гражданского пафоса и страстной озабоченности о цельности художественных произведений, вышедших «из-под пера» кинорежиссера Басова, критики просмотрели главное. Басов остался Басовым даже в этих на первый взгляд не особо значимых ролях, сыграв в случае с Киреевым не столько осуждаемый социальный тип юриста-жулика, а мужа, безнадежно влюбленного в свою жену-дуру, ради которой он готов на все – купить, продать. «Пес с ними, с деньгами», – говорит герой Басова, лишь бы любимая получила то, что хотела, – шубку за 500 рублей. «Пес с ними, с деньгами», – лишь бы отстала и дала хотя бы ненадолго погрузиться в свои мужские мечты и фантазии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
