– А что ты вообще знаешь?! Кто ты вообще такой?! Что ты делал в этой банде интеллектуальных уродов?! – вскипел Синий.
– Я вообще-то просто врач. Занимался врачебным обеспечением. Моя работа неоднозначна. В случае мирного сценария я должен был курировать медицину в мировом правительстве – очень важная задача. В случае того, что произошло сейчас… Заранее отбирались лучшие врачи для создания своего медицинского центра. В Севастополь я приехал, чтобы лично оценить одного местного стоматолога. Судя по всему, он гений – если все накроется, как сейчас произошло, таких предусматривалось спасти. Специальные группы элиты должны были за ними высылаться.
– Интересные вы люди… – задумчиво произнес Рощин. – Этот человек, возможно, потерял все – дом, семью, друзей. Из-за вас потерял. А вы его вроде как спасаете, чтобы он вам зубы лечил. На его месте, дай мне бормашину и надежно зафиксированного пациента… У-у-у-у-у-ух!.. Богданов, а ведь тебя спецкоманда элиты спасти так и не смогла. Ты поценнее того стоматолога будешь, но все равно бросили, выходит. Некрасиво получилось.
– Да, уровень потерь среди своих в случае внезапного начала реализации плана «Крайние меры» должен быть высоким. Я тоже не в восторге от того, что сейчас происходит. Это ведь не моя идея – я изначально против такого варианта.
– Ладно, не оправдывайся. Признайся лучше честно – есть у тебя какой-нибудь способ дать свинкам понять, что ты свой?
– Нет. Та команда элиты просто получила мои данные. Даже не знаю, что за данные, – я не посвящен в это. Может, фотографию дают или образец запаха, а может, ДНК. Возможно, данные сотрудников верхнего звена вроде Эдика и Гриши знают вообще все.
– Гриши? Когда мы допрашивали Махрова, он что-то про него говорил. Говорил, что Гриша умрет первым.
– Что? Вот же… Н-да… А ведь этого следовало ожидать… Грише такое как раз не нужно было, а Эдик ведь фанатик санации. Постоянно продвигал свою идею радикального снижения численности человечества для уменьшения антропогенной нагрузки на планету. Потом, правда, замолк – простым функционером стал, высокими идеями уже не размахивал. Занимался техническим обеспечением проекта, практическими исследованиями, вопросами вооружения, обучением свинок и биореакторами. Постоянно на ту сторону мотался, мне даже пришлось вмешаться – столь частые переходы до добра не доведут. Наш организм для такого не предназначен. Видимо, он там время зря не терял…
– Не понял? У вас что – дворцовый переворот начался?
– Если Гришу действительно списали, то можно случившееся назвать и так. Видимо, арест Эдика спровоцировал все это.
– Богданов, ты здесь самый умный. По морю идти не советуешь, так, может, подскажешь способ получше?
– Безопасного способа сейчас не существует. Ваш маскарад кое-как может сработать против рядовых свинок – первый же отряд элиты может вас раскусить.
– Ты говорил, что даже у простых свинок на технике сидят элитники. Но мы проезжали мимо них без проблем.
– Элита элите рознь. В «чистых» отрядах элиты обязательно есть несколько суперэлитников. Я про них почти ничего не знаю, но слышал, что именно они командуют всеми силами своего региона. Это военный мозг группировки. Они вас с первого взгляда опознают. Поговаривают, что у них не пять чувств и даже не шесть. Но я не могу ручаться, что это правда. И у них те же проблемы, что и у рядовых: не любят холода. Ночью температура воздуха резко падает. В таких условиях их активность снижается. Так что, на мой взгляд, надо продолжать ехать на грузовике и дальше, но в холодное время суток. Дожидаться темноты и спада температуры, после чего двигаться до рассвета. Крысы грузовику не страшны, отряды простых свинок будут принимать вас за своих, мерзнущая элита тоже снизит бдительность. Но повторяю – безопасного способа не существует. Риск нарваться велик. Нам вот в Антарктиде тоже не особо весело, тем не менее люди там живут более-менее нормально – приспособились. Так и они – приспособленные.
– Ладно. Спасибо, Богданов. Подумаем.
* * *
Синий, вызвавшийся провести разведку окрестностей, вернулся через час, весь перепачканный в ржавчине и с куском железного листа в руках.
Скинув свою добычу Богданову под ноги, он отрапортовал:
– В окрестностях кладбища противник не обнаружен – ему, похоже, неинтересны местные жмуры. Людей несколько раз встречал – прячутся по кустам, говорят, что в поселке солдаты в противогазах убивают всех, кого видят. Еще я нашел пункт по приему металлолома. Укрыт от лишних глаз неплохо – наверное, нелегальный. Грузовик туда подогнать можно без проблем, неподалеку, на трассе, есть заправка. Хотя там часто моторы шумят – военная техника. Но можно ведрами натаскать горючки – потихоньку. А этими листами борта укрепим. Броневик из КамАЗа не получится, но от осколков защитит, да и пули по касательной уже не пробьют. С кабиной сложнее – снаружи ведь обвешивать нельзя. Заметят – удивятся. Все КамАЗы у них до царапинки одинаковы.
– Ничего, – отмахнулся Рощин. – В кабине ведь тебе ехать, а не мне, – можно вообще не бронировать.
– Спасибо, ты настоящий друг.
За время отсутствия Синего в пункте по приему металлолома засели какие-то личности, но при виде КамАЗа под желтым тентом они с дивной скоростью разбежались по окрестностям, держа курс в направлении самых густых зарослей. Пуганые…
Среди гор разного хлама, накопленного приемщиками, кондиционных кусков железных листов было немного, да и те назвать броней мог только слабоумный оптимист. Но до вечера все равно делать нечего – друзья занялись работой с грузовиком. Спустя несколько часов Синий, оценив результаты, предположил, что громыхать КамАЗ теперь будет в десять раз сильнее, – железо, скрученное проволокой и навешанное в несколько слоев, дребезжать должно безбожно. Это все равно что, обвешавшись литаврами, участвовать в марафонском забеге.
Рощин заподозрил, что столь сильный шум может вызвать ненужные подозрения у встречных свинок, и предложил позабивать между листами деревянные распорки и свернутые мешки, коих в пункте приема металлолома оказалось немало. Игорь его идею поддержал и оставил полковника заниматься шумоизоляцией. Сам же, прихватив ведро и мешок с пластиковыми бутылками, отправился к трассе. Там то и дело проезжала военная техника, но паузы между ее проходами были солидные – можно успеть наполнить все емкости соляркой. Неизвестно, когда они еще смогут заправиться, – надо бы бак залить под горловину.
Занимаясь «тюнингом» грузовика, полковник обратил внимание, что у Богданова явно ухудшается самочувствие. Будь на то воля Рощина, он бы только этому порадовался, но – увы, гад слишком ценен. Беречь его надо и не давить ни морально, ни физически. Расспросив покалеченного, он выяснил, что ему очень неудобно лежать. Еще бы – перины в кузове нет. Пришлось и этим заняться. Из груды металлолома притащил ржавую панцирную сетку для кровати, застелил ее теми же мешками, набитыми листвой и травой. Не сказать, что слишком удобно, но Богданов был рад даже минимальным удобствам.
Вернувшись с третьей ходки за горючим, Синий заявил, что бак полон и даже запас небольшой в бутылках останется. И все – больше он туда не ходок. Натерпелся страху, под носом у врага воруя солярку. Странно, что они не взяли под свой контроль эту крупную заправку. Хотя у них наверняка проблем с горючим и так нет, как и с боеприпасами.
Времени до вечера еще оставалось немало, а делать было нечего. Синий, поделившись с Рощиным сигареткой, присел возле него на травку, прислонился спиной к проволочному забору приемного пункта, затянулся и тихо, чтобы не слышал Богданов, спросил:
– А тебе не кажется, что он врет?
– Не думаю.
– Да? А какой ему смысл вообще нам помогать? Обиделся, что его хотели зачистить вместе с городом? Вряд ли – это ведь не со зла сделали. Необходимость.
– Ему деваться некуда – только за нас держаться. Если мы его сейчас бросим, ему не выжить – свинки прибьют или эти крысы слопают. Они ведь не знают, что он свой. Хотя, дай ему возможность связаться со своими – он нас сдаст… Но где ему, покалеченному, достать спутниковый телефон? Да и не знаю, работают ли они теперь… Нет, Игорек, ему за нас держаться надо мертвой хваткой.
– Ну смотри – я лично ему не доверяю. Серега, а как насчет радиации? Ты говорил, что все хорошо, но ведь рядом с нами восемь бомб шарахнуло.
– Не страшно. Заряды слабые, хотя и грязно рванули – на земле. Но ветер понес на север это добро, а мы восточнее. На нас осадки не выпадут, а бояться надо только их.
– Спасибо, утешил. Я теперь свинец из трусов выложу. И Серега, без пулемета не ходи. Не нравятся мне эти крысы… Ни разу их не видел, но уже заранее побаиваюсь.
– От них и ночью проблемы могут быть, Богданов говорил, что им низкие температуры не мешают.
– Ты не хочешь со мной еще немного поговорить про свою гениальную идею с пушкой?
