она. – И всего на несколько лет…
– Почему? – не понял я.
– Так мы же обновляем стены регулярно, косметический ремонт делаем.
– А если не красить то место, где будет рисунок? – предложил я.
– Краска же выцветает со временем, темнеет. Это будет вокруг рисунка один цвет, под рисунком фоном другой… Не будут же они расписывать всю стену сплошняком? Видимо, только фигуры?
– Скорее всего, – согласился я.
А у неё большой опыт, не только в воспитании детей. Быстро просчитала все «за» и «против». Хорошо, что с неё начал этот вопрос согласовывать.
– А что, если фигуры выпилить из фанеры, расписать, и повесить на стене, как украшение? – предложил я. – Надо будет делать ремонт, их снимут и всё. Потом обратно повесят.
– Кстати, да, – оживилась директриса. – В столовой можно круглые панно повесить, вроде как тарелки, только больше, с нашими республиками. А то всё запомнить некоторые не могут.
Кто про что, а директор про республики, – мысленно улыбнулся я и спросил: – А Волка с Зайцем?
– И Волка с Зайцем, и Вини-Пуха с Пятачком, и Карлсона, и Бонифация, – начала перечислять Александра Мироновна. – Найдём, куда повесить. У нас коридоры, лестницы пустые. Только лакировать фигуры надо щедро, чтобы влажной тряпкой протирать можно было. По гигиеническим нормам положено…
– А покажите, пожалуйста, какие именно коридоры и лестницы, – достал я фотоаппарат. – Сразу художникам фотографии покажу, где эти панно должны висеть.
Это же и Ксюше не надо будет по стремянке вверх-вниз скакать, – думал я, фотографируя коридоры, столовую и лестничные пролёты. – И пожилых художников можно будет пригласить к участию в этой акции. А у них знакомых художников ещё полно. А учеников сколько!..
– Свободного места так много, – задумчиво проговорил я. – А с чем у детей ещё проблемы, кроме республик? Может, таблицу умножения по лестнице развесить? Пока дойдут до третьего этажа, выучат.
– Надо подумать, – рассмеялась Александра Мироновна. – А вообще хорошая идея… Они же съёмные будут. Месяц висит комплект умножение на семь, месяц – на восемь… А? Целый месяц каждый день ходить двадцать раз туда-сюда, хочешь, не хочешь, а выучишь. Потом слова иностранные учить так же начнём…
Мы с видом заговорщиков переглянулись с ней. Провожала она меня к выходу в отличном настроении. Не знаю, будет ли толк от нашей затеи, но скрасить казённые стены с любовью сделанными панно, точно, получится.
Приехав домой, поужинал, доложился Сатчану по результатам поездки и сел писать статью про клад в Городне и про результаты раскопок. Когда все уже легли спать, проявил плёнку и напечатал сразу фотографий из детского дома, чтобы было о чём говорить в комитете комсомола ЗИЛа.
В среду, пока бегал по району с Тузиком, наметил себе на сегодняшний день поездку в редакцию и в Верховный Совет, вечером пойду на тренировку на ЗИЛе и, если получится договориться, перед ней надо встретиться с Григоряном, секретарём комитета комсомола, по поводу учебных пособий для детского дома. Так их и назовем, так их явно легче будет пробить… А потом, уже совсем поздно, пойду свою семью фотографировать из соседнего подьезда…
И сестра! Надо срочно встретиться с Дианой. Не заходя домой, сразу ее набрал из уличного автомата, пока она в институт не уехала. Ну, или еще куда, по линии КГБ. График у неё был очень жёсткий, договорились встретиться у Горного. Попросил её приехать хотя бы на полчаса раньше начала занятий и одеться потеплее, будем прямо на улице разговаривать.
Не стал ходить вокруг, да около, тем более, времени ни у меня, ни у неё нет.
– В общем так, сестричка, нам с тобой нужно поговорить о достаточно непростых вещах – постарайся воспринимать сказанное спокойно, хорошо? – мы потопали по пешеходной дорожке по свежевыпавшему снегу, и я начал свой рассказ.
– А почему бы я иначе должна реагировать? – изумилась Диана.
– Ладно, скоро сама поймешь, – сказал я и хотел начать, но она меня перебила:
– Паша, а почему ты думаешь, что что-то вообще знаешь по этому поводу? Там мне такие зубры преподают… Ух! Жаль, что не могу тебе ничего рассказать про них, обещала… Ты-то откуда можешь знать хоть что?
– Просто поверь, что знаю, вот и все, – пожал я плечами, – ты же понимаешь, почему тебе стоит именно мне поверить?
– Ну… потому что ты мой брат? – немного подумав, выдала Диана.
– Все верно, я твой брат, а ты мне – сестра. Мы оба хотим добра друг другу, а не проблем. В отличие от КГБ…
– Хочешь сказать, в Комитете мне зла желают? – удивилась Диана. – С чего вдруг? И почему тогда так со мной возятся?
– В Комитете тебе зла не желают, просто относятся к тебе равнодушно. Профессионально. У них тысячи агентов за рубежом, одним больше – одним меньше, тем более если это не Рихард Зорге…
– Ясно…
– Кто-то из КГБ может симпатизировать тебе, и даже искренне, но для КГБ ты не сестра, как для меня, а инструмент… Попадешься за рубежом вражеской спецслужбе, они расстроятся. Может, даже медаль тебе дадут. Попытаются обменять, может быть. А может, и нет, если не будет на кого. Но основное внимание уделят другим инструментам получения информации. Агентам, которых не поймали.
– Ясно, ясно, давай к делу! – Диана явно была расстроена услышанным.
– Ладно. Теперь, как тебе не попасться. Есть момент, когда от тебя вообще ничего не зависит, и с ним никак не справиться… Это если предатель сидит прямо в Москве, в центральном аппарате КГБ, и сдаст тебя ЦРУ или британцам. С этой вероятностью надо просто смириться…
– Знаешь ли, слышать такое непросто, – проворчала Диана.
Я просто молча развел руками. И продолжил.
– Дальше. Другой самый частый способ попасться чужой контрразведке за рубежом – это контакты с другими советскими разведчиками. Или агентами. Вот так.
– То есть, они предатели?
– Предатели среди офицеров – крайне вряд ли. А вот агенты могут быть двойными. Работать и на нас, и на врагов.
– Так а в чем тогда проблема попасться, встречаясь с другими разведчиками?
– Ну, ты же никогда не знаешь, возможно, западная контрразведка их уже выявила, поняла, что они советские разведчики, а они еще об этом сами не подозревают. Их сразу никогда
