class="p1">Иов был щедр. Искренне веря в Божественное Провидение, он желал своему народу, чтобы жил в мире, чтобы дни проходили в трудах, чтобы млад почитал старшего, а отец пёкся о своих чадах, чтобы тати и злые силы, пожарища и моровые поветрия не опустошали городов и весей российских.
И народ верил, что всё так и будет. Вера была искренней. Её питало само время. Уже какой год ничто не нарушало мирной и безмятежной трудовой жизни россиян.
Процессия обогнула Кремль, вернулась к Фроловым воротам, потекла через них к соборам и дворцам. И многие — все бояре именитые, высшее духовенство, думные дьяки, воеводы — шли к царскому дворцу на званый праздничный пир. А по кремлёвским, по московским площадям, волею Бориса Годунова, богатые торговые люди расставляли бочки и чаны с пивом и брагою, ендовы с водкою. И всем московитам и гостям было дано выпить во славу патриарха, которого обрела русская православная церковь. И сам Борис не поскупился на угощение. Возами везли из его подвалов бочки с вином и пивом. 26 января 1589 года первопрестольная гуляла до полуночи.
* * *
Отшумел праздник. Наступили будни. В эти дни Иов часто встречался с Иеремией. Ему нужна была помощь человека, умудрённого в делах высшей церкви. Для Иова всё было внове: и создание Патриаршего приказа, равного чуть не Государеву приказу, и подготовка Уставной грамоты, и многое другое неведомое. Два старца взялись за дело рьяно. Им помогал услужитеь Иова молодой дьякон Николай, расположенный к скорому письму.
За проведённые в общении долгие месяцы, Иов и Иеремия хорошо понимали друг друга без переводчиков. И греческий, и русский языки у них были в обиходе. Оба они теперь искали путь утверждения достоинства и прав Русского Священноначалия.
Вместе они написали Уставную грамоту. Их размышления в эти часы единодушно свелись к тому, что священный Рим утратил свою былую силу и славу, если вовсе не пал от ереси Аполлинариевой. И теперь ему уже не возродиться в православии. Иеремия снова посетовал на печальную судьбу Константинополя.
— Его поглотили безбожные племена агарянские, — горько повторял Иеремия. — И где быть третьему Риму как не в столице истинного православия — Москве, — искренне заключил он.
Иов здесь возразил Иеремии:
— Место Москвы ноне после Антиохии и Иерусалима, святейший. Рано нам возноситься гордыней.
— Послушай и ты, брат мой, возражение, — начал Иеремия. — Вместо пастыря западной Римской церкви, омрачённой духом суемудрия, первый вселенский святитель есть патриарх Константинопольский, второй патриарх есть Александрийский, а третьим быть — Московскому и всея Руси.
— Святейший владыко, я смущён. Можно ли допустить, чтобы Антиохийский и Иерусалимский были за нами? Будет ли сие справедливо, святейший?
— Должно, — ответил Иеремия. — И тогда в России молятся о Греческом патриархе, а в Греции о вашем, чтобы впредь до окончания века и в грядущем вы своего патриарха избирали и посвящали в Москве. И чтобы отличался он от прочих пастырей. Выход его должен быть всегда с лампадою, с пением хора и звоном колоколов. Для облачения иметь ему амвон о трёх степенях. В будни ему носить клобук с серафимами и крестами обнизными, мантии объяриненные и всякие иные с полосами. Ходить в пути с крестом и жезлом, ездить на шести конях. Всё сие должно быть записано в Уставной грамоте.
И записывал дьякон Николай.
А завершив работу над главной частью Уставной грамоты, они с усердием писали её другие части. На все времена! В них вписали, как должно вести утверждение государя и патриарха, избрание митрополитов, архиепископов.
— Счётом шесть должно быть архиепископов.
— Да, святейший: Вологодский, Суздальский, Нижегородский, Смоленский, Рязанский, Тверской. — И о каждом из них Иов рассказывал, высвечивая духовный лик.
Так же было, когда вписывали в грамоту епископов, которым держать место в Белоозерске, Дмитрове, Коломне, Ржеве, Переславле, Новгороде-Северском и Устюжье.
В часы размышления об укреплении порядка в церкви Иеремия посоветовал Иову назначить поповских старост по одному на каждых сорок попов.
— Помни, святейший брат мой, попы не всегда и не все исполнительны. Не все следуют Божественному писанию, есть такие, что впадают в пороки. Но каждый должен быть чист перед Бором, как агнц, и деятелен, как архангел, как святые апостолы нашей веры. Нужно следить, чтобы попы пеклись о душе народа денно и нощно. А для этого память им разошли, чтобы было ведомо попам о вселенском устроении благосостояния церкви.
Иов прислушался к совету Иеремии и вписал в грамоту: иметь на сорок попов одного старосту. Но в дни пребывания Иеремии в России царь не утвердил сию графу устава. На Соборе при чтении грамоты царь сказал:
— Каждому попу надлежит править службу по совести и без догляду.
В конце февраля и в марте Иов возил Иеремию, митрополита Мальвазийского и архиепископа Элассонского в Сергиеву лавру в Суздаль, в Иосифо-Волоколамский монастырь, по церквам и соборам, по монастырям Московии.
Иеремии приходилось путешествовать в своих землях по многим обителям и храмам веры. За редким исключением, он зрел там скудость жизни, убожество убранства. В России он увидел другое. Он удивился, с какой любовью, с каким художественным вкусом и усердием руками верующих обставлялись церкви, соборы, монастырские храмы. И особенно его восхитили святые обители в Суздале и в Сергиевой лавре. А какие вклады делали в монастыри и в церкви русские цари, князья, бояре, торговые люди...
Во время поездок, где бы Иеремия и его сопровождающие ни появлялись, русские люди не обходили их щедрыми подарками. Всюду, куда бы они ни приезжали, им подносили богатые дары: меха соболей, чёрно-бурых лисиц, куниц, бобров да белок. Дарили им серебряные кубки, ковши, блюда. Преподносили деньги серебром и золотом. В Москву вернулись с полными возами даров.
Был на исходе год пребывания Иеремии на Руси. И ему, и его спутникам жилось в Москве сладко, на всём готовом и в почёте. Всюду, куда бы они ни показывались, встречали радушный приём. Русь умела отдавать почёт дружелюбным гостям. Но, как говорят в народе, пора гостям и честь знать.
Иеремия стал собираться домой. И в первых числах апреля сказал об этом Иову. Да Иов отговорил:
— Святейший владыко, ведомо тебе знать, что нет пока дорог по России. Ждать мая нужно.
То, что Иеремию пока не отпускал царь, об этом Иов не говорил. А Фёдору было лестно держать при своём дворе такого именитого гостя. Да и в глазах иноземных послов сие поднимало Россию. Сам вселенский патриарх
