Едва я сел на свое место, как с ужасом увидел перед собой отвратительную кривляющуюся рожу — рот как дыра и лоб в уродливых складках. Такие рожи выставляют в витринах на Пятой авеню. Старым, позеленевшим от времени ножом невидимая рука наносила удар за ударом в грудь призраку. «Остановись, ради всего святого, остановись! — испуганно закричал я. — Это же смертоубийство!» Меня било, как под током высокого напряжения.
Разгадка не заставила себя ждать. Удары наносил себе жрец с раскрашенным лицом, наносил искусно, не вертикально, а по касательной. Неглубокие порезы сразу же смазали целебной мазью. Исполосовавший себя уже улыбался.
— Не волнуйтесь, мистер Хендерсон. Так у нас принято. Этот человек сам вызвался пройти эту процедуру, чтобы получить очередной жреческий сан. И не пугайтесь крови. Пошла кровь, пойдет и дождь. Заработают насосы в вышних сферах, разверзнутся хляби небесные.
— Насосы в вышних сферах, ха-ха! Удачнее не скажешь!
По знаку Хорко забили барабаны и прогремел оглушительный ружейный залп. Король встал.
Общее воодушевление, фонтаны восторга, лица, сияющие радостью и гордостью! От черных тел поднялась волна всех оттенков красного цвета. Люди вставали на сиденья и размахивали алыми, багряными, малиновыми платками. Малиновый — праздничный цвету варири. Из луков амазонок взмыли вверх багровые знамена, поскольку багровый — королевский цвет.
Дафу оставил ложу, спустился вниз и вышел на середину арены. С другой стороны навстречу ему выступила высокая, голая по пояс женщина с замысловатыми завитками на голове. Когда она подошла поближе, я увидел, что лицо ее покрыто небольшими шрамами, которые образовывали красивый узор. У каждого уха тоже было по шраму, а один спускался на горбинку носа. Живот у нее был выкрашен в бледно-золотой цвет, Это была молоденькая девушка, с маленькими грудками, которые не тряслись при ходьбе, как у женщин старшего возраста, и длинными тонкими руками. Издали лицо ее казалось миниатюрным, как у куколки. На ней была пара багряных шаровар под стать бриджам короля. Только сейчас я заметил на арене накрытые брезентом фигуры и справедливо предположил, что это идолы.
Король и позолоченная дева начали странную игру — игру с двумя черепами. Шум стих, настала тишина — так под горячим утюгом разглаживаются складки на помятой скатерти.
Раскрутив на длинной ленте череп, игрок посылал костяной шар в воздух и делал пробежку, чтобы поймать его. У них это хорошо получалось. Тишина стояла такая, что здоровым ухом я слышал свист летящего черепа. Вот девушка метнула ввысь свой череп с двумя лентами, багряной и голубой, так что казалось, будто по воздуху летит цветок.
В сущности, шла не игра — скорее, спортивное соревнование. Я, разумеется, болел за короля, хотя отдавал должное его сопернице.
Я не знал, что на игрока, череп которого упадет на землю, налагается крупный штраф, иногда даже смертный приговор.
Лично я хорошо знаком со смертью, причем не только по причине преклонного возраста, но и в силу многих обстоятельств, о которых не буду здесь распространяться.
Мы со смертью как двоюродные брат и сестра. Но мысль о том, что с королем может что-то случиться, приводила меня в уныние. Однако пробежки, прыжки и повороты Дафу говорили о его уверенности в себе. Его мужская сила не оставляла места опасениям. Тем не менее я боялся за него, как, впрочем, и за его соперницу. Что, если кто-то из игроков споткнется о камень или запутается в лентах? Если черепа столкнутся? Тогда им обоим придется поплатиться жизнью, как поплатился жизнью тот бедняга в хижине. Даю голову на отсечение: он умер насильственной смертью. Меня не проведешь. Из меня вышел бы превосходный следователь по расследованию убийств. Впрочем, и девушка, и король — оба были в отличной форме, из чего я заключил, что Дафу не все время валяется на диване, обхаживаемый своими красавицами. Он бегал по арене и прыгал, как лев, даже не сняв своей бархатной шляпы с человечьим зубом. Под стать ему была молодка. Золотой живот и нарисованные рубцы на лице придавали ей неземной вид. Она двигалась с большим достоинством, как почитаемая жрица, и словно требовала, чтобы король соответствовал. При прыжках груди у нее не тряслись, точно действительно были отлиты из золота. Длинноногая и длиннорукая, девушка в прыжке напоминала гигантского кузнечика.
Два последних заброса, две последние пробежки, два последних захвата… Матч закончен.
Противники раскланялись. Каждый держал череп под мышкой, как фехтовальщики после боя держат маски.
Трибуны сотрясались от топота ног и ликующих криков. Снова взвились багряные флаги.
Не снимая ту же шляпу а-ля Франциск I, какой ее мог написать Тициан, король вернулся в свою ложу и сел, переводя дух. Жены загородили его полотенцем, дабы честной народ не видел, как повелитель прикладывается к спиртному, что было строжайше запрещено. Потом жены вытерли с него пот, ослабив завязки, закатали штанины бриджей, стали растирать ему ноги. Мне до смерти хотелось сказать Дафу, что он был великолепен, как настоящий артист. Но по сдержанности молчал. Времена сделали из нас рабов, не смеющих вымолвить ни слова. Так я и сказал сыну Эдварду — «Рабов!».
Люблю правду. Иногда мне хочется что-то сказать, но слова застревают в горле, потому что верных не находишь. Употребив выражение «твердь небесная», король показал пример находчивости. Я тоже мог бы сказать ему кое-что. Но что именно? Например, что в мире существует не только хаос. Что наша жизнь — не только торопливая безнадежная скачка от колыбели к могиле. Нет, сэр! Скачку можно продлить, скажем, искусством. Перекроив время, можно убавить скорость скачки. Соразмерить ее с отпущенным человеку сроком. Голоса ангелов помогут раскрыть тайну бытия. Иначе какого черта я взялся за скрипку?
Почему, когда во Франции я захожу в кафедральный собор, ноги подгибаются и я тороплюсь хлебнуть спиртного и еще раз повздорить с Лили? Если я расскажу обо всем этом королю, раскрою ему душу, мы сможем сделаться друзьями до гроба. Но между нами были его голобедрые жены, их попы смотрели на меня. Что с них взять, с этих дикарок? Через несколько минут дамы расступились. Я подошел к королю и сказал:
— Ваше величество, у меня такое ощущение, что если бы кто-нибудь из вас двоих промахнулся, последствия были бы самые печальные.
Дыхание было все еще сбито. Облизнув губы, король объяснил:
— Мистер Хендерсон, возможность промаха ничтожна. Но в один прекрасный день ленты продернут вот сюда. — Он дотронулся до глаз. — И мой череп взмоет в воздух.
— Так это были черепа королей? Королей вашего рода? — У меня не хватило духа прямо спросить о степени родства с теми, чьи черепа использовались в игре.
Но времени вдаваться в детали не было. И тут, и там коров бесцеремонно тащили на жертвенники. Жрец с торчащими во все стороны страусовыми перьями на голове схватил одну корову за шею, приподнял ей голову и полоснул ножом по горлу, полоснул, как будто чиркнул спичкой о кожаные штаны. Животное бездыханным пало наземь.
XIII
После этого начались пляски, представление.
Старушенция водевильного вида боролась с карликом. Тот хотел было ее отлупить, но женщина приструнила его. Одна из амазонок подошла к трибунам, вытащила оттуда какого-то коротышку и под мышкой унесла с поля. Двое дюжих молодцов, подпрыгивая, хлестали друг друга по ногам плеткой. Наверное, так забавлялись древние римляне. Ни пляски, ни дурашливые номера не веселили меня. Я нервничал, меня мучило дурное предчувствие. И с королем не мог поговорить. Тот величественно наблюдал, как развлекаются его подданные. Наконец, улучив минутку, я обратился к нему:
— Обряды совершены, однако печет по-прежнему. На небе ни облачка.
— Вы правильно подметили, мистер Хендерсон, не спорю. Тем не менее я не раз видел, как в такой день наперекор всему начинался дождь. Именно в такой день.
Я искоса взглянул на короля. Его слова прозвучали многозначительно, не стану гадать почему. Допускаю, что в них слышалась некоторая самонадеянность.
— Ваше величество, не будем обманываться. Думаете, легко дождаться милости от природы? Готов предложить вам пари.
— Спор? Отлично.
Не думал, что Дафу сразу откликнется на мое предложение. Сердце у меня забилось. Нахлынула волна возбуждения, несмотря на возможные доводы против.
— Спор! — воскликнул я.
— Я готов, — с упрямой улыбкой произнес король.
— Ваше величество, принц Айтело говорил, что вы интересуетесь наукой.
— А он не говорил, что я учился в медицинском училище?
— Вот как?
— Полных два года.
— Вы не представляете, как это сейчас важно. Моя жена выписывает «Сайнтифик Америкэн», и я много читал про дождь. Сначала на облака сеяли сухой лед, но этот способ оказался малоэффективным. Недавние исследования показали, что дожди возникают, когда тучи космической пыли достигают земной атмосферы. И все-таки меня привлекает другая теория. Согласно этой теории, главной составляющей дождя является морская соль. Это подлинный прорыв в науке, ваше величество. Не будь морей и океанов, не было бы дождей, если б не было дождей, не было бы жизни, независимо оттого, нравится это нашим всезнайкам или нет. Жизнь зарождается в море — это потрясающе! В школе нам, малышам, нравилась одна песенка. — Тихонько я пропел: — «Марина, Марина, Марина, окати нас соленой волной…»
