благодаря своей несговорчивости, резкости — «языкатости».
Акопян был избавлен Ермаковым от репутации склочника и «сомнительного человека», которая много лет следовала за ним по пятам.
Ермаков вовсе не выискивал попавших в беду, чтобы позже они служили ему верой и правдой. Просто он узнавал о людях, которые приходились ему по душе, главным образом тогда, когда над ними нависали тучи. И те никогда не забывали, кому они обязаны. В этом была большая сила треста, но в этом, видел теперь Игорь, таилась и грозная опасность. Помощники Ермакова, смелые, крутые на язык в кабинете управляющего, на общем собрании или на бюро горкома теряли дар речи.
Ермаков, в конце-концов, переставал считаться со своими инженерами, которые, как бы ни пришлось им солоно, сора из избы не вынесут. Он стал относиться к ним почти так же, как к тем плотникам, печникам, пастухам, которые, как Чумаков, пришли в трест четверть века назад, на сезон, от спаса до покрова, а потом осели в городе, выдвинутые Ермаковым в бригадиры или даже в прорабы. «Это надо было мне давно иметь ввиду», — Игорь понял, что Огнежке надо активно помогать.
Когда Емрак с Акопяном часа через два вышли из кабинета, Ермаков вскричал удивденно:
— А где гости, перед которыми Огнежка меня распяла на кресте?.. Кто они, кроме будущего классика?
Огнежка перечислила: — Одинн пианист, два художника, один поэт.
— И ни одного прораба?! Или хотя бы архитектора?! И пред ними меня распинали?!.. Огнежка, такого позора не ожидал… Игорь Иванович, намекнул бы… Кстати, все ушли, а вы, Игорь Иваныч, задержались…
— Это бывает, Сергей Сергеевич. Одиссея, который рвался домой, на свою Итаку, волшебная нимфа Калипсо задерживала целые семь лет. — А меня нимфа Огнежка держит всего два часа.
— Нимфа, уволю! — с грозной шутливостью произнес Ермаков.
Кроме того, Сергей Сергеевич, — перебил своего патрона Игорь. Надо было вас выручать… После такого рабочего рывка, вы же мукузани не ограничитесь. А я тут с «Москвиченком».
— Дорогой мой спаситель! — Ермаков не удержался от сарказма, — задержались вы совершенно напрасно. Акопян мой молочный брат. Он вот уже двадцать лет пьет только молоко. Козье, к тому же. А я бы вызвал свою машину…
Игорь Иванович ответил со стеснительной улыбкой.
— Простите, я совершено забыл, что вы, Сергей Сергеевич, давно живете в мире древнегреческой философии. От «Илиады» Гомера до Эсхила и Еврипида все сообщали нам о БОГАХ НА МАШИНАХ, и губивших и спасавших их героев. И это правда на все века. Кто ныне наши губители и спасатели? Бог на колесах Хрущев. Бог на колесах Ермаков.
— Иронизирует, злой мальчик, — сказал Ермаков Акопяну. — Не перед нимфой ли так разошелся? А где она, кстати? Куда вдруг исчезла? Легла спать?! Молодец! В девять утра как штык будет на работе.
Встряхнув уставшей головой, оживился неутомимый спорщик и иронист Ашот Акопян.
— Игорь Иванович, не сообщили ли вам Боги что-либо о колесах, на которых они прикатывали на свою тяжелую работу?.. Мне, как инженеру и бывшему кучеру лагерной водовозки на двух неравных колесах, это крайне интересно!.. Колеса, как выяснил, впервые появились на шумеровсклй пиктограмме 35 века до нашей эры. На ней была изображена повозка — сани на колесах, вырезанных из дерева целыми дисками. А ваши любимые Боги мчались спасать или убивать героев и на «радужных крыльях», и на «бессмертных конях» и даже на «крылатых змеях». О колесе ваши дорогие любимцы, похоже, еще и понятия не имели… Бесконечно отсталый древнегреческий мир!
Игорь засмеялся. — Господин Ашот, вам судьба писать книгу «Инженерия на Олимпе». Нами, филологами, оно будет увенчано, как золотое руно XX века… Кстати, бродячие певцы-аэды и рапсоды сообщали, что отсталые Боги не пренебрегали и «золотыми колесницами«…Титан Океан, скажем, являлся миру на крылатой колеснице… И это вовсе не «чистая мифология», господин инженер! Олимпийские игры возникли в Греции в первом веке до нашей эры. Первые игры состоялись в 776 году д.н. э. Среди различных состязаний представлен и «бег на колесницах»…
Следовательно, вполне правомерно то, что я посадил Богов на машины, в том числе, и колесные…
— Ашот, не спорь с профессором! Это племя не переубедишь!..
— Господин инженер, на сдавайтесь! — Игорь засмеялся — Еще шаг, и вы поверите, что о колесах греческие Боги знали всегда. До всех древних инженерий.
— А, так вы, дорогой подкидыш, тоже мифотворец?!
— Конечно, я ведь фольклорист!
Тут уж похохотали дружно.
… — Почему не испробовать Огнежкину затею? — сказал Ермакову Игорь Иванович, когда они вышли от Акопяна.
Ермаков молчал. Пока ждали вызванную Ермаковым машину, разговорились.
— Игорь, ты из Университета выпал, как из самолета. С парашютом выпал, спасибо Никите. Приземлился на нашу скрипучую телегу. А мерки у тебя остались самолетные, марсианские. Ты где живешь, летчик-молодчик? В стране жрать нечего. Протри глаза, романтик — хиромантик!
Откуда-то тянуло дымком. Невдалеке раскачивалось из стороны в сторону желтоватое пятно от фонаря. Словно бросили на землю что-то дорогое, нужное и шарили, шарили вокруг. Не будь пятна, может быть, ночь не показалась бы такой непроглядно черной.
Ермаков и Игорь Иванович двинулись к остановившейся неподалеку машине, выставив перед собой руки, ощупывая ногами, окаменелую глину. — Попробуем. А? — повторил Игорь Иванович. Ермаков не терпел, когда возвращались к тому, что он считал твердо решенным. Он рванулся вперед, из ночи донеслось:
— Одна попробовала — семерых родила!
Игорь Иванович остановился, повернул к своему «Москвиченку».. Он шел напрямик, оступаясь, падая и снова выбираясь на дорогу.
11
На другой день Игорь, взяв с собой Огнежку, отправился в общежитие строителей. Ермаков артачится. А что скажут рабочие?
Из приоткрытой двери красного уголка гортанный голос тянул тоскливо-тоскливо:
Белый лебедь воду пил,Белый лебедь воду пил.И почти стоном:Он пил — не пил, возмутил, о — ох!
Свет в красном уголке не горел. Комендант, забегая впереди Игоря Ивановича, потянулся к выключателю.
Он пил — не пил… —. — плакалась девушка.
Щелкнул выключатель. Тоня. Она сидела возле покрытого кумачом стола, руки и подбородок ее лежали на спинке стула. Она не сразу поняла, чего от нее хотят. Какая просьба? Собрать своих?..
Игорь Иванович и Тоня обошли несколько комнат. Света не было нигде. В одной из комнат, похоже, кто-то был: пахло подгорелой картошкой и тройным одеколоном.
Игорь Иванович приоткрыл дверь пошире. Свет из коридора упал на обеденный стол, за которым ужинали две девушки. Почему едят впотьмах? Одна из девушек показала рукой в угол, объяснила, утирая рот ладонью: — Староверовы тут, молодожены. С девяти до десяти ихнее время, а мы… Уж очень есть хотелось…
За стеной-простынкой заскрипело. Видно, там нам на кровати заворочались… Игорь поежился. «Да-а.».
Тоня обещала передать рабочим, чтоб собрались на следующий день. Пораньше.
Назавтра Игорь Иванович и Огнежка застали у входа в общежитие странную картину. Какая-то девушка с бигуди, торчавшими под платком во все стороны,
