— Как будто так, Иван Николаевич.
— А за Леночкой приглядывайте все время, — напомнил Пронин.
Ткачев улыбнулся.
— Чему вы улыбаетесь?
— Мы-то приглядываем, но там и помимо нас охрана!
— Что еще за охрана? Ткачев засмеялся.
— Доктор Успенский. Позавчера он шел за Еленой Викторовной до кафе, а потом стоял на посту возле дома, пока в ее окнах не погас свет.
— У него есть основания тревожиться…
— Я думаю, Иван Николаевич, что Леночка сказала ему и о предстоящей поездке.
— Из чего это вы заключили?
— Доктор с рассвета дежурит за углом ее дома. С мотоциклом. Готов двинуться на всех парах… — Ткачев вопросительно взглянул на Пронина. — Снять?
— Нет. Пусть едет. Теперь чем больше гласности, тем лучше. Но еще и еще раз напоминаю: делать все с тактом. Наверняка кто-нибудь из этих “деятелей” пользуется каким-нибудь иммунитетом…
Они еще раз дружески улыбнулись друг другу, и Ткачев отправился выполнять задание.
Он не ошибся, высказав предположение, что Павлику стало известно о предстоящей поездке Леночки.
— Я поеду с тобой, — решительно заявил Павлик.
— Нет, это совершенно невозможно…
Павлик не стал уговаривать Леночку — он знал, что это бесполезно, но про себя решил: “Ничего, не помешаю”, — тем более что это никак не противоречило указаниям генерала Пронина.
Несмотря на поздний час, Павлик отправился к своему приятелю Сенечке Фромгольду, такому же врачу, как и он, и страстному мотоциклисту. Павлик попросил одолжить на день мотоцикл. Водил машину Павлик неважно, Сенечка это знал и не хотел давать ему свою новенькую “Яву”, но Павлик не отступал, и Сенечке пришлось сдаться.
Павлик упросил того же Сенечку подменить его на работе, а сам ни свет ни заря занял наблюдательный пост в воротах знакомого дома.
Королев появился около полудня. Он подъехал на темно-зеленой “Волге”, остановился на углу, вышел и направился к телефонной будке. Через пять минут в машину юркнула Леночка, и “Волга” тотчас тронулась с места.
Павлик с остервенением рванул ногой стартер, мотор взревел, и “Ява” стремительно вынесла Павлика в сумятицу и толкотню московских улиц.
Джергер приехал за Леночкой для того, чтобы ее убить. Через несколько часов операция с похищением Ковригиной должна была благополучно завершиться, и теперь он мог избавиться от опасной свидетельницы.
Джергер еще не знал, где и как он это сделает. Он решил, что, во всяком случае, надо отъехать подальше от Москвы и там, в каком-нибудь глухом лесу или у реки… Там можно хорошо запрятать труп, его не скоро доищутся.
Джергер не скрывал своей озабоченности, но Леночка толковала ее по-своему: “Не хочешь везти к маме, а везешь. Узнаем, где она находится, и тебе крышка…”
Джергер выехал на шоссе. У заставы какой-то шальной мотоциклист метнулся ему наперерез. Джергер даже затормозил, но тут же снова набрал скорость.
Пошли окраины.
“Жми-жми, — подумала Леночка. — Чем скорее, тем лучше. Хочешь не хочешь, а тебе придется показать мне маму!”
Джергер же и не вспоминал сейчас о Марии Сергеевне. Он думал о том, как бы поскорее разделаться с этой девицей и дать шефу шифровку, чтобы его забирали отсюда. Сейчас он жалел, что уничтожил булавку с ядом.
Но тут опять откуда-то вынырнул мотоциклист. Джергер сразу его узнал — тот самый, который переехал ему дорогу у заставы.
Узнала его и Леночка…
“Ну и будет же тебе! — подумала она. — Дай только вернуться!”
Мотоциклист обогнал “Волгу”, пронесся вперед, сбавил скорость и двинулся вдоль обочины.
“Неужели за мной следят? — мелькнула у Джергера догадка, но он тотчас ее отверг. — Оперативные работники действуют умнее и незаметнее. Просто этот тип едет с нами в одном направлении”.
Джергер мысленно похвалил Барнса. Очень хорошо, что тот дал ему “Волгу”, а не “шевроле”. Стоит остановиться “шевроле”, как вокруг собирается толпа автолюбителей, а на “Волгу” никто не обращает внимания.
Джергер прибавил скорость. Прибавил и мотоциклист. Джергер убавил. Убавил и мотоциклист.
“Что за черт?” — подумал Джергер.
Издали приметил он поворот, выждал, позволил мотоциклисту опередить себя и неожиданно свернул на проселок.
Машину швыряло на неровной дороге. Мелькали низкорослые деревья, кусты. Но очень скоро Джергер явственно услышал тарахтенье мотоцикла. Он оглянулся. В двадцати метрах, неловко подпрыгивая на сиденье, маячил все тот же мотоциклист.
Это было подозрительно, но еще подозрительней было то, что вишневая “Волга” тоже ехала вслед за ним по проселку.
Джергер обогнул какую-то рощицу, свернул опять на шоссе, а следом за ним свернули и мотоциклист, и вишневая “Волга”.
Джергеру стало не по себе…
Он затормозил машину — вишневая “Волга” тоже остановилась.
Джергер решил проверить себя.
— Вы ничего не замечаете? — спросил он Леночку.
— Замечаю.
— Что?
— Замечаю, что нас преследуют, — сказала она. Леночка помнила указание Ткачева — обратить внимание Королева на то, что за ними увязалась вишневая “Волга”.
“Если спутник ваш не сразу на это обратит внимание, — инструктировал ее позавчера ночью Ткачев, — так вы ему об этом скажите. Это очень важно. Как только выедете из города, сразу начинайте играть у него на нервах!”
— С чего это вы взяли? — возразил Джергер. — Кто может нас преследовать? Я говорю об этом идиоте на мотоцикле. Кружится, как клоун на арене!
— Действительно, идиот, — согласилась Леночка. — Но мне не нравится эта вишневая “Волга”. Почему она все время идет за нами?
— Просто едет в ту же сторону…
— Господи, да ведь это же ваши работники! — воскликнула Леночка. — Вероятно, они едут туда же, куда и мы.
— Какие “ваши”? — явно нервничая, переспросил Джергер. — Что за работники?
— Да разве вы не видите? — театрально удивилась Леночка. — Их человек пять, в фуражках!
— В каких фуражках?
— Да что вы? Не узнали собственную форму?
— Я не обратил внимания, — сказал Джергер. — Подождите…
Он оглянулся.
Мотоциклист уже нагнал их и остановился между ними и вишневой “Волгой”.
— Никакие работники не должны следовать за нами, — с досадой произнес Джергер. — Это даже странно.
— А вы выйдите и спросите их, — предложила Леночка.
Но Джергер резко нажал педаль акселератора — мотор взвыл, и машина рванула с места.
Он опять свернул и еще раз свернул, миновал какую-то деревню, снова выехал на шоссе, на какое-то другое шоссе, но мотоцикл тарахтел сзади, и вишневая “Волга” по-прежнему шла все на одном и том же расстоянии.
— Мы должны от них уйти, — пробормотал Джергер.
— Зачем? — наивно спросила Леночка.
Джергер еще прибавил скорости.
Но ни мотоциклист, ни вишневая “Волга” не отставали. Они неотступно следовали за ним, точно привязанные.
Джергер уже не помышлял об уничтожении Леночки. Он не мог уже ничего с ней сделать, его сразу бы задержали. Теперь он думал только о себе, просто глупо было бы попасться в последний момент.
Что делать? Конечно, можно метаться с дороги на дорогу до последней капли бензина, но это не выход. Рано или поздно придется остановиться, и тут-то его возьмут.
Он лихорадочно перебирал в уме возможные способы уйти от преследователей. Нет… нет… Все не годилось. Оставалось только одно — спрятаться у Харбери… Туда, на территорию дачи, арендованной иностранцами, они не сразу посмеют зайти. Единственно правильное решение! Иначе он пропал…
К этой-то даче в поисках спасения и устремился Джергер.
Харбери и несколько его соотечественников снимали под Москвой благоустроенный дом, принадлежавший некогда богатому московскому фабриканту Михайлову. Большую часть парка давно уже застроили новыми дачами. Но и та часть, которую оставили при доме, тоже была достаточно велика. Ее окружал высокий забор, и у ворот постоянно дежурил милиционер.
Обитатели дома существовали обособленно от жителей поселка. Но Харбери изолировался даже от своих соотечественников. Он жил в небольшом двухэтажном флигеле, расположенном на отлете.
В этот флигель с тремя комнатами в каждом этаже и с большим подвалом, где Харбери оборудовал фотолабораторию, и была привезена Мария Сергеевна. Специально для этого случая подвал превратили в тюремную камеру.
На даче в Пасечной Ковригину поджидали четверо — Джергер, Барнс, Харбери и его шофер Антонио.
Усыпив Ковригину и переодев в ее платье труп Беляковой, они разделились: Джергер и Барнс повезли труп Беляковой к станции Рассадино, а Харбери с Антонио доставили Ковригину в подвал, превращенный, как уже было сказано, в тюремную камеру.
Обслуживание Ковригиной Харбери поручил своей секретарше мисс Вайолет Шерман. Такая обязанность не слишком пришлась ей по вкусу, но ослушаться Харбери она боялась…
