— Идите-идите! — кричал он. — Вы только взгляните!
И он опять скрылся.
Толкаясь и мешая друг другу, все кинулись за Павликом. Он привел их в кладовую.
— Видите? Вы видите?! Профессор Ковригина! Вы понимаете… в чулане! В каком-то чулане, на полу… — Павлик захлебывался. — Возможно, она отравлена… Она нуждается в медицинской помощи…
— Спокойно! — прикрикнул Ткачев. — Сейчас разберемся…
Ткачева невозможно было ослушаться: в его тоне звучали и властность, и какая-то совершенно особая убедительность, то драгоценное профессиональное свойство, которое вырабатывается у людей, привыкших быстро ориентироваться и находить правильные решения в трудной и сложной обстановке.
Павлик послушно замолчал и, нащупав пульс на безжизненной руке Марии Сергеевны, начал считать его редкие и слабые удары, поглядывая на часы.
— Константин Павлович, — позвал Ткачев одного из своих помощников.
Лейтенант Елкин, — впрочем, никто не знал, что это лейтенант, — выжидательно взглянул на Ткачева.
— Сейчас же вызовите неотложную помощь и позвоните еще…
— В поликлинику? — подсказал Елкин.
— Вот именно.
Они отлично понимали друг друга.
Ткачев вопросительно оглядел присутствующих.
— Кто в этом доме хозяин?
— Я… — Харбери выступил вперед… Он был растерян и испуган.
— А вы кто такой? — обратился Ткачев к Павлику, будто впервые увидев его.
— Врач… Врач Успенский…
Павлик смутился.
— А как вы сюда попали?
— Видите ли… Я приехал… Здесь находилась моя… Ну как бы вам сказать? Ну, моя невеста… И я пошел. И вот нашел…
Румянец залил его лицо, он окончательно смешался.
— Спокойнее, спокойнее, — сказал Ткачев. — Прежде всего, поскольку вы врач, скажите… — Он указал на Ковригину. — С ней очень плохо?
— Да, она в тяжелом состоянии… Ей, очевидно, дали сильную дозу снотворного.
Ткачев повернулся к Харбери.
— А как сюда попала эта женщина?
— Что вы меня допрашиваете? Я протестую! Это мой дом, и я не буду отвечать ни на какие вопросы!
Ткачев зло посмотрел в бесцветные глаза Харбери и тихо сказал:
— Придется…
— Кто вы такой? Кто вам дал право так со мной разговаривать?
— Извините… — На этот раз Ткачев слегка улыбнулся. — Служба государственной безопасности. Вот удостоверение… Мы к вам не собирались, но мы как раз ищем профессора Ковригину. И поскольку обнаружили ее в вашем доме, вам и придется давать объяснения.
Они стояли друг против друга — насупившийся, бледный Харбери и вежливый, чуть ироничный Ткачев.
— Как попала сюда профессор Ковригина?
— Не знаю.
— Это не ответ.
— Ее привез ко мне один человек.
— Что это за человек?
— Я его мало знаю.
— И, однако, разрешили ему привезти незнакомую женщину?
— Товарищ Ткачев, позвольте… — Павлик давно уже пытался вмешаться в разговор. — У них здесь целый застенок! Внизу тоже кто-то заперт. Я пытался выпустить, но не сумел…
Ткачев строго взглянул на Харбери.
— А внизу кто?
— Я не знаю.
— Пойдемте, покажу! — опять вмешался Павлик.
Ткачев повел рукой, приглашая Харбери идти впереди:
— Прошу вас…
Тот не сдвинулся с места.
— Я не позволю производить у себя обыск!
— А мы и не собираемся, — заметил Ткачев. — Мы лишь познакомимся… С кем мы познакомимся, мистер Харбери?
В этот момент появился Елкин.
— Григорий Кузьмич, неотложка придет через две минуты!
— Вот и хорошо, — спокойно отозвался Ткачев. — Вы и доктор Успенский отнесите товарища Ковригину к воротам.
— Конечно… — Павлик вопросительно посмотрел на Ткачева. — А вам не надо показать?
— Не тревожьтесь, — успокоил его Ткачев. — Идите, идите, помогите отвезти товарища Ковригину. Мы сами найдем…
Он подождал, пока Павлик и Елкин вынесли Марию Сергеевну, и вновь обратился к Харбери:
— Прошу вас…
— Я никуда не пойду! — огрызнулся Харбери. — Мне внизу делать нечего.
— Обойдемся без вас… — Ткачев взглянул на милиционеров. — Побудьте здесь с господином Харбери…
Харбери рванулся к лестнице.
— Пойдемте!
Они спустились в подвал и остановились у плотно пригнанной двери.
— Откройте! — предложил Ткачев. Харбери отрицательно покачал головой.
— У меня нет ключа…
В это время из-за двери донеслись отборные английские проклятия.
Ткачев развел руками.
— Тогда извините, но… Там кто-то кричит. Может быть, тоже нуждается в медицинской помощи. Это не обыск, но я прикажу взломать..
Мгновенье Харбери колебался, затем сунул руку в карман и подал Ткачеву ключ. Едва тот повернул его в замочной скважине, как дверь распахнулась и перед ним появился… Королев!
В руке у него был пистолет. Но такой встречи он не ожидал: он собирался рассчитаться с Харбери.
Ткачев предупреждающе поднял руку
— Спокойнее, мистер Королев… Дайте… Дайте ваш пистолет!
Не спеша и даже как-то небрежно взял он из рук Джергера оружие, как если бы это была зажигалка для папирос.
— Благодарю вас, — сказал он, опустив пистолет в карман, и заглянул через плечо Королева в комнату…
Увы, того, кого он рассчитывал найти, там не было!
— А где же Елена Викторовна Ковригина? — напрямик спросил он у Харбери.
Тот дерзко смотрел прищуренными глазами на Ткачева.
— Понятия не имею, о ком вы говорите!
— Понятия не имеете? Жаль! — И Ткачев резко повернулся к Джергеру. — А вас попрошу документы…
Тот с готовностью протянул паспорт.
— Так. Прилуцкий Александр Тихонович. А на самом деле?
— Ему больше нечего вам сказать, — вмешался Харбери.
— Вас не спрашивают! — оборвал его Ткачев. — Вы поедете с нами, — приказал он Джергеру и тут же опять обратился к Харбери: — А вас вызовем. Придется. Но прежде чем мы с вами сегодня попрощаемся, я хотел бы еще раз обойти все помещения. Может быть, вы будете так любезны, проведете меня по дому?
— А вы не превышаете свои полномочия? — с усмешкой осведомился Харбери.
— Ни в коем случае, — вежливо ответил Ткачев. — Просто хочу проверить, не забыл ли я чего-нибудь в этом доме. Прошу…
Они обошли весь флигель, сверху донизу.
Мебель повсюду была сдвинута, шкафы распахнуты, занавески отдернуты. Павлик хоть и торопился, но, очевидно, осмотрел все очень тщательно. Теперь Ткачев и сам убедился — Леночки здесь не было.
— Что ж, не смею больше беспокоить, — разочарованно сказал он. — У меня еще лишь один вопрос: что это за комната у вас в подвале? Кто в ней находился?
Харбери отвел взгляд.
— Я не могу этого сказать, — процедил он сквозь зубы. — Мне не позволяет честь…
— Я не знаю, что подразумеваете вы под понятием чести, — сдержанно ответил Ткачев. — Но какие же могут быть сомнения, что в подвале скрывали профессора Ковригину…
— Нет-нет! Вы ошибаетесь. У этой комнаты было иное назначение, — Губы Харбери тронула легкая усмешка. — В этой комнате… встречались двое моих соотечественников. Любовь, понимаете, — насмешливо добавил он. — И вот что получается, когда покровительствуешь любви недостаточно известных тебе людей.
Ткачев обвел глазами присутствующих.
— Вы имеете в виду…
Харбери мелодраматичным жестом указал на Вайолет.
— Своего секретаря — мисс Вайолет Чалмерс… — И в упор посмотрел на Джергера. — А этот человек мне вообще незнаком. Госпоже Чалмерс больше негде было встречаться со своим любовником. К сожалению, я не мог ей отказать. Не моя вина, если этот человек не оправдал доверия мисс Чалмерс.
Вайолет точно ударили. Это была ложь. Он оклеветал ее, чтобы отвести от себя обвинения в подозрительных махинациях. Если этому поверят ее соотечественники, которые молча наблюдают странную и драматическую сцену, разыгравшуюся на их тихой даче, они, конечно, сообщат обо всем на родину, и Вайолет не только упадет у всех в глазах, но и потеряет службу. Лицо девушки залилось краской. И тут же в подтверждение ее мыслям одна из обитательниц дома демонстративно от нее отстранилась, точно боялась запачкаться.
— Как вам не стыдно, Билл! — крикнула Вайолет. — Вы говорите неправду! Вы не джентльмен!
Как ей хотелось ударить Харбери, но на это у нее не хватило мужества.
— Я очень сожалею, мисс Чалмерс, — извинился Ткачев, — но у меня нет сомнений, что мистер Харбери оклеветал вас. Еще несколько дней, и все станет на свое место…
Он кивнул своим помощникам и посторонился, пропуская их вместе с Джергером вперед.
Ткачев зашагал по аллее. Впереди шли его ребята…
Хорошие парни! Ткачев читал книжки, которые издаются на Западе. О нем самом, о таких, как он. Их изображают кровожадными и не очень умными злодеями… Смешно!
А вот впереди идет Королев–Прилуцкий. Из-за чего он пошел на все это? Деньги? Ненависть? Дисциплина?.. И то, и другое, и третье!
