На Земле 193 вида обезьян. 192 из них — волосатые. Все обезьяны более предпочитают сохранить имеющееся, чем рискнуть и приобрести новое. Сто девяносто третья, лысая обезьяна, точно следует общей закономерности поведения макак и мартышек. Это хорошо видно даже на поведении игроков финансовых рынков. Все — стремятся сохранить. Кроме… «ненормальных». Кроме — революционеров. Кроме втягиваемых в моё окружение маргиналов.
А попав «под мою руку» они ведут себя так, как им и полагается. Более высокий уровень эмоциональности. Лёгкий переход к «выплёскиванию» накопившегося в душе. Хоть в форме слёз, хоть в форме агрессии. И постоянная озабоченность мнением окружающих: кто что обо мне сказал, кто на меня как посмотрел…
«Ошмётки общества» очень чувствительны к своей социальной позиции. Не все, но многие. Они знают что такое «потерять место среди людей», и очень стремятся забраться на подходящий уровень. Как только первичный страх проходит, они, естественно, пытаются ухватить максимально комфортное место в социальной иерархии малой группы. Ивашка, Николай, Ноготок как-то уже распределились по ролям и статусу. А вот всех ново-приходящих нужно будет ставить на место. Чётко, осознанно, не пуская процесс на самотёк. «Чтобы знали своё место». Или — убивать каждого второго. Как сегодня. И тогда… шашечка в руке пружинит, упираясь в спинной хребет…
У-у-у, как же хреново! Господи, во что же я вляпался?!
– Глава 97
В жизнь ты вляпался, Ванюша. Только и разница, что в «Святой Руси» — режут. В Царьграде — душат, травят, ослепляют, кастрируют. В моей России… Ладно, Басманное правосудие и специфическое оказание медицинской помощи в следственном изоляторе в формате: восемь ОМОНовцев с дубинками против привязанного к больничной койке человека с панкреатитом и острой болью в брюшной полости — здесь это не мои проблемы.
И иного у меня быть не может. «Право на власть приобретается лидером в ходе его карьеры и исходит из его позиции в организации. Однако реально этим правом лидер может пользоваться только до того момента, пока это право признается его последователями и принимается ими как указание к действию».
А «последователи» у меня — «психи». А стартовая позиция для карьеры — «ниже плинтуса». Я здесь, в лучшем случае, Ванька-ублюдок. Вроде бы — недо-боярских кровей. Таких в каждой усадьбе — толпы бегают. О какой предшествующей карьере может идти речь применительно к такому подростку? Одна из особенностей организации всякого традиционного общества состоит в том, что карьера должна начинаться задолго до зачатия конкретного индивидуума. Нужно «удачно родиться». Даже и в третьем тысячелетии в моей России в городках и деревнях у приезжего не спрашивают: «Кто ты?». Спрашивают: «Чей ты?».
«Янки консультируется у англичанина:
– Я хочу стать джентльменом. Для этого достаточно окончить Оксфорд?
– Да. Если его окончили ваш отец и ваш дед».
Интересно, а как это у других попаданцев? Как они формируют свои команды? Да никак! «Янки из Кентукки» так и остался одиночкой. Только несколько подростков, которые воспитывались в его закрытых школах с детства, оставались с ним до конца. «Гитлер-югенд» под Туровым строился подростками. Но — за спиной у взрослых, под их наблюдением, с их советами и на основе репутации, «карьеры» нескольких «предшествующих поколений лидера.
Есть пара-тройка подобных, «царских», историй: попаданец «вляпывается» в тело царевича, хоть русского, хоть эфиопского. Или высшего аристократа. И дальше работает «багрянороднсть» носителя. Да, у таких персонажей есть «карьера». Сделанная предками тела, которое они заняли. Есть «позиция», доставшаяся по наследству. Но как долго такой «лидер» сможет пользоваться «правом на власть»? Ведь последователи его «тела» имеют собственное представление о формах выражения этого права. Понимание которого отсутствует в мозгах попаданца. Нет у него умения «подделывать клейма». «Младенцы отгадают, что вы ряженый».
Не строят попаданцы функционально полных команд из местного человеческого материала. С учётом обязательной «ненормальности» втягиваемых в орбиту попадуйского существования персонажей… может, это и разумно. Сам-то попаданец себя психом не считает. Изнутри-то он нормален. По своему собственному мнению. Как и думает о себе подавляющее большинство психически больных людей.
Попаданец иногда тащит команду из своего времени. Ну, это понятно: в групповухе сачкануть легче. Все свои, родные, современные… Только напрочь не учитывается, что люди меняются. Особенно — в экстремальных ситуациях. И вчерашний друг почти неизбежно становится врагом. Самым опасным, потому что знает о тебе больше посторонних.
Либо заводятся один-два друга-приятеля из местных. По американской технологии политкорректности: баба, негр и собака. Такой компанией хорошо сундук с кладом из потаённого места выковыривать — делить легче. А вот дело делать…
А мне тут — именно что надо «делов понаделать». В одиночку — не вытяну. Нужна команда. Из «отбросов местного социума». Значит мне — убивать. Или — пугать. Как-то так… садистски, чтобы страх был запредельным. Чтобы «соскочить» со своего места в «стае» — человек боялся. Даже псих.
Подавить один из базовых инстинктов — инстинкт социализации. Нет, не подавить. Ничего не хотящий человек — не работник. «Рабство истощает почву сильнее, чем безграмотная агрономия». Нужно не подавление инстинкта, а его извращение. «Хочу вверх. Но не сам, а по воле начальника». Путь карьериста, коллективиста, лизоблюда, «человека системы». Ещё одна антиобщественная ересь Александра Сергеевича Грибоедова:
«Чины людьми даются,А люди могут обмануться».
И — очередная ловушка попадизма: сила любого лидера в его последователях. В людях, которые разделяют его цели и стремление к ним. Но попаданец либо не имеет целей, которые можно объяснить местным, либо не владеет методами разъяснения, адекватными для туземного менталитета. Либо сам не пригоден на роль лидера. По социальным, религиозным, половым, возрастным… признакам. «Гранаты у него не той системы».
И вот я даже не могу сказать туземцам о своей цели — об искоренении курных изб. Потому что им это… как противогаз на Ипре — «чего-чего?».
Чем ещё ими управлять? Я богатый, наверное, человек. «Кое-где у нас порой» кое-чего припрятано.
Но вознаграждение и принуждение, как источники власти в рамках эффективного лидерства, больше ассоциируются с возможностью быть или не быть в одной «упряжке» с лидером, нежели чем с месячной премией или выговором.
Сначала надо «быть». Стать «эффективным лидером». Вот тогда команда «Пшёл ты» будет восприниматься как наказание, а не вызывать такую же реплику в ответ.
«Выхожу как-то утречком раненько на улицу. А навстречу валит толпа народу. Ну не протолкнуться.
– Вы куда это все?
– А мы — посланные. Все, кого за вчера послали. Кто — куда. Одни в…, другие на…. Пошли с нами».
Из набора «кнут-пряник» реально будет работать только одна пара: отъём жизни — сохранение жизни. Главная награда: «я тебя не убью. Пока». И возможность, реальность противоположного — наказания, убийства — необходимо наглядно и постоянно демонстрировать.
У меня нет проблем с подчинённостью Ивашки, Николая, Ноготка. Но ведь каждый из них видел и не однократно, как я убиваю. Причём, как-то… необычно, особенно, извращённо… А вот остальные…
И ещё: большее значение для достижения эффективного лидерства, особенно здесь, в «Святой Руси», играет власть связей. Прежде всего — родственных, родовых, семейных. У меня… пролёт полный. Как и у любого другого попаданца… Если только ты не вляпался в тело царя Федора, что исчезающее маловероятно.
В Прекрасной Франции в эту эпоху примерно 15 миллионов населения. А вот всё дворянство со всем духовенством — меньше процента. Меньше 150 тысяч, из которых взрослых мужчин тысяч пятнадцать-двадцать. Все друг друга знают. Хотя бы — заочно. Все друг другу — родственники-свойственники. Человек со стороны… «Изверг» — человек без родственных связей, «извергнутый из рода». А попаданец? Попасть в тело даже не принца-наследника — просто сопливого дьячка с кружкой для сбора милостыни в пользу церкви… При полупроцентной численности целевой группы… Вы не пробовали упасть с небоскрёба и остаться в живых? А два раза? Вероятности сравнимы.
Так что «Вляп» реален только в «быдловатое» тельце. С соответствующим «стартовым капиталом» смердячьих родственных связей и репутаций. И дальше — «Путь наверх». С естественным неприятием окружающих. Не «вятших» — им-то «быдло с гонором» — забавная обезьянка. Которую можно мимоходом мелко пошинковать.
«Дрессировка короля», которую я недавно вспоминал, произошла после того, как король Артур в костюме просто крестьянина, явил свою привычную, но в другом костюмчике, манеру поведения проезжавшим мимо дворянам. Просто постоял на обочине дороги. С привычной, с королевской осанкой. И благородных рыцарей остановила только динамитная ручная бомба от Янки.
