одно не лезет ни в какие ворота, вторая часть фразы беспокоит меня еще сильнее, чем первая.
- Какие письма? - произношу излишне резко. Но не могу ничего поделать, я сейчас на взводе.
- Да хоть это. Даже вон, с собой ношу.
Парень доедает огурец и вытирает руки прямо об одежду. Снова фу.
Потом лезет за пазуху и выуживает оттуда сложенный вдвое тетрадный лист.
Я хватаю лист, раскрываю и с недоумением смотрю на выведенные синими чернилами буквы. Витя, жду, скучаю… и все в том духе. Твоя Стася.
Твоя Стася? О боже.
А в самом низу даже приписано четверостишие:
Как я тебя люблю? Люблю без меры.До глубины души, до всех ее высот.
- Что это? - произношу в удивлении.
- Круто написала, мне понравилось. Стихи сама сочинила?
- Нет, это Браунинг, - говорю на автомате и снова хмурюсь. А потом снова перечитываю письмо.
Почерк, естественно не мой. Никогда бы я не написала так неаккуратно и размашисто. А цитату заключила бы в кавычки.
Вспоминаю, что как-то в мае, еще до отъезда на тети Наташину дачу, я вернулась в комнату и обнаружила, что томик стихов, куда включены произведения английской поэтессы, лежит совершенно не на том месте, где обычно.
Неужели же?
Прокрасться в комнату в мое отсутствие и списать цитату из книги?
Ну, тетя Люда!
Такого от нее я точно не ожидала.
Витя выдергивает из моих пальцев письмо и прячет обратно за пазуху.
- Вспомнила? Да ладно стесняться, я все понимаю. А ты ниче так стала, еще лучше, чем запомнил.
- Витек, ну, че ты там, где? Из-за тебя собрались! – басит Генка, лучший Витин приятель. В обычное время он работает в шиномонтаже и пропадает там с утра до вечера, но сегодня в честь приезда друга оставил все дела.
Мне не по себе и хочется поскорее скрыться в своей комнате.
- Ща, иду, Геныч. Ну ты че, потерпеть три минуты не можешь? - орет в ответ Витя, на секунду отрывая от меня взгляд.
Я все еще прихожу в себя от настолько далеко зашедшей коварности тети Люды, и упускаю момент, когда можно было ускользнуть. Витя вновь возвращает внимание на меня, ловко отбрасывает сигарету, ухватывает за талию и притягивает к себе.
Я упираюсь в него ладонями, пытаясь отстраниться, непроизвольно отмечая, что, когда так делал Градов, это было…совсем не так по ощущениям. Было гораздо волнительнее и не настолько противно. То есть, это было совсем не противно. А сейчас, сейчас...
- Ты ждала, и я вернулся, - нараспев и дурашливо тянет Витя, а меня передергивает.
Сейчас мне совсем и совсем не до шуток.
- Вить, все не так. Я не скучала, не ждала и не писала никаких писем. Даже не думала!
- Да ладо ломаться.
- Я не ломаюсь, тебя ввели в заблуждение. Отпусти!
Кое-как отталкиваю тушу и скрещиваю руки на груди.
Сбежала бы в свою комнату прямо сейчас, но парень перекрывает собой вход. Да и выяснить все нужно как можно быстрее. Чтобы не тянулось. Хотя уже вижу, не так-то это оказывается просто.
- Вииить! – снова орет Генка.
- С пацанами посидим, а ночью я к тебе приду, - выдает Витя, а я хмурюсь еще больше.
- Жди, Стаська.
- Нет, Вить, не нужно ко мне приходить! Вить, я хорошо к тебе отношусь и против твоей мамы ничего не имею, но в данном случае она оказалась не права. Она ошиблась, и ты мне совсем не нравишься. Ну, в этом плане.
- Да чтоб мать не смыслила в таких делах? У нее глаз-алмаз! Сказала – сохнешь, значит так оно и есть. А мне и самому ты нравишься, пожалуй. Ниче так фактурка. Или…
Тут Витя хмурится, прищуривается и его маленькие глазки-щелки становятся еще меньше.
- Или завела кого?
- Вить, ты о чем? Ты вообще слышишь меня?
- Отобью, Стась. А появится здесь, все кости переломаю. В армии поднатаскали на это дело.
Мне кажется, я сойду с ума.
- Вииитька!
Генка подходит к нам и хлопает приятеля по плечу.
- Блин, Геныч! - рявкает парень.
Появление приятеля заставляет тушу Махова чуть сдвинуться, и я проскальзываю мимо него в подъезд.
Добегаю до своей комнаты, юркаю в нее и поскорее запираюсь на ключ.
Меня всю трясет, но я надеюсь только на то, что парень такой упертый оттого, что подвыпивши. И с ним получится нормально поговорить, когда протрезвеет. Может, найдет себе кого, ту же Машу, и думать обо мне забудет.
Я успокаиваю себя такими рассуждениями и в конце концов мне становится немного легче.
Делаю домашние задания, периодически прислушиваясь к взрывам хохота и новым попыткам папы что-нибудь сыграть, доносящимся с улицы.
Окно моей комнаты, слава богам, выходит на другую сторону, но ветер доносит отзвуки.
Зря старается. В пьяном виде у него не получается ничего путного, но собутыльники остаются довольны и этим. Раздаются одобрительные возгласы и жидкие аплодисменты.
Вечер тянется ни шатко, ни валко, и я решаю лечь спать пораньше.
А ночью…
Хорошо, хоть догадалась запереться, иначе…
- Стась, а Стась, - слышу тихий шепот и осторожный стук в дверь.
Вскакиваю, как ужаленная и тянусь к телефону, чтобы посмотреть время.
Третий час.
- Стась, впусти меня.
Голос принадлежит Вите и кажется, парень здорово навеселе. Что неудивительно, столько праздновать.
Черт, я надеялась, он так напьется, что не вспомнит обо мне.
Делаю вид, что не слышу, надеясь, что парень не начнет ломиться в комнату, ведь всю общагу перебудит. Или не перебудит, ведь напились почти все и сейчас, скорее всего, спят беспробудным сном. Тогда тем более страшно, никто не сможет прийти мне на помощь.
Махов еще некоторое время толчется под дверью, а потом я слышу неровные удаляющиеся шаги.
Фух, пронесло.
Но не успеваю я задремать снова, как стук раздается по новой, теперь уже в окно.
- Стась, а Стась.
Замираю снова и едва дышу. Судорожно соображаю, закрыта ли старая оконная рама на шпингалет.
Форточка точно открыта, но парень в нее не пролезет, а вот насчет окна. Черт, я не знаю. Вроде проверяла, но мало ли. Не рассчитывала, что кто-то будет в него лезть.
- Стась, а Стась.
Он пытается открыть, а мне так страшно, что не передать.
Окно не поддается, и я делаю медленный выдох, одновременно с этим пытаясь унять противную липкую панику и дрожь во всех конечностях.
- Вить, ты чего здесь? – вдруг слышу другой полушепот и узнаю в говорящей Машу.
- К Стаське хочу, невеста она
