– Похоже, мои знания и опыт тут без надобности.
После этого он завалился в «уазик» – вздремнуть до времени на пару с шофером, а Наталья и инспектор Голубь расспрашивали ребят.
Дело сводилось вот к чему. Едва школьники отобедали и, разморенные четырехчасовым ползаньем по грядкам со свеклой, прилегли отдохнуть в своем бараке, пряно пахнущем разогретой соломой, как двое парней, очевидно, из близлежащего села, спокойно прошли по коридору барака и открыли дверь в крайнюю комнату. В это время там были девятиклассники Вовка Фролов и Виталик Аболдин. Жившие здесь же Владик Петросян, Олег Табунов и Женя Самоедов ушли к соседям поиграть в шахматы. Виталик же с Вовкой успели задремать и не сразу сообразили, что к чему, когда были разбужены грубыми тычками и увидели двух мрачного вида неизвестных. Пришельцы свистящим шепотом потребовали денег. Виталик, увидев внушительные кулаки, безропотно полез в рюкзак. Вовка едва не разревелся: у него осталось не больше рубля. «Бить будут!» – решил он и проворно обшарил вещи отсутствующих одноклассников, насобирав чуть ли не десятку. Мальчишек тихими командами подгонял один из грабителей, коренастый, приземистый, а второй, веснушчатый, стоял, прислонившись к притолоке, чем-то поигрывая в кармане.
– Может быть, там был нож, – нервно предположил Виталик. – Или кастет, или…
– Пистолет! Пулемет! Или спичечный коробок! – иронически подхватила Светлана Анатольевна.
Устало молчавшая до этого пожилая учительница из другой школы, начальник лагеря труда и отдыха, с упреком посмотрела на нее:
– Не пойму, чего вы добиваетесь. Ну хорошо, крикнули мальчики, позвали на помощь – их бы избили.
– А вдруг бы не избили? Грабители ведь не ждали сопротивления, понимаете? Были уверены, что не встретят его, потому и пришли так нагло. И надо же, велели этим, – она брезгливо мотнула головой в сторону «жертв», – сидеть тихо еще пятнадцать минут. Те и сидели. Нет, вы представляете?! – Она схватила Наталью за руку. – Ну ладно, сразу струсили, так потом тревогу поднимите! А вдруг те продолжили бы свой «рейд» по другим комнатам?
– Ну так не продолжили… – сказал Табунов.
– А вдруг?! – повторила учительница.
– Ну что вы, Светлана Анатольевна, – раздраженно сказала пожилая. – «Вдруг», «вдруг»… Надо исходить из реальных фактов. Все ведь закончилось хорошо. Ребята невредимы, деньги вернули…
– Как вернули? – изумилась Наталья. – Те, кто грабил, пришли и вернули?!
– Нет, просто в комнату девочек через форточку подбросили газетный сверток, а в нем записка: «Нате, только не плачьте, кляксы!» – пояснила Светлана Анатольевна.
– Ага, значит, они узнали, что я… мы вызвали милицию, – оживился Табунов. – И струсили. Ну теперь их найти проще простого. Графологическая экспертиза, потом очная ставка – и все.
– Детективы любишь? – спросила Наталья, вставая.
– А то!
– Чувствуется. Только… есть ли во всем этом смысл?
– Как это? – удивилась начальник лагеря.
– Насколько я поняла, главная беда заключалась в том, что пропали деньги, так? Деньги возвращены. Или, может быть, вы настаиваете на розыске? – обернулась она к «жертвам».
– Они, наверное, из другого села, – с надеждой сказал Виталик. – А то мы могли бы запросто их узнать, правда, Вовка?
Тот стеснительно помалкивал.
– Ну вот, видите, – сказала Наталья. – А сейчас, пожалуйста, соберите сюда ребят. Всех, кто есть.
– Мало их, в кино ушли, – сказала Светлана Анатольевна.
– Ничего, кто остался.
– Может, подождете вечерней линейки? Общее построение, все обязаны явиться, – сказала начальник лагеря.
– Не стоит. У меня два вопроса – и все.
Через несколько минут в комнате оказалось еще человек пятнадцать. Все девчонки были сильно накрашены.
– Вечером танцы? – тихонько спросила Наталья одну из них.
– Нет, всего лишь киношка. А это… – Она тронула тщательно нарумяненную щечку, – тренаж перед городом. Отрабатываем вечерний театральный макияж, – пояснила она с глубоким знанием дела.
– Да? – проговорила Наталья, разглядывая тоненький черный ободок, окаймлявший кромку века, и тщательно накрашенные, будто каждая в отдельности, реснички, и плавный переход теней от золотистого возле ресниц до серебряно-белого под бровью. Нет, пытаться запомнить эту палитру бесполезно. Чего не дано, того не дано. Ладно, не в этом дело.
– Ребята, у меня два вопроса. Правильно ли вели себя мальчики? Как бы вы сами поступили в подобной ситуации?
Сначала было мгновение тишины, потом поднялся шум. Похоже, ребята уже не раз успели обсудить случившееся.
– Да, они бы заорали, а те бы их изуродовали!
– Нет, дали бы по разу, а тех бы поймали.
– Нет, наши – тюхи, а те – сильнее.
– Надо было драться!
– Они бы еще больше обозлились!
– Драться? Посмотрел бы я на тебя…
– Трусы вы, мальчишки!
– Ну, ясно, – сказала наконец Наталья и кивнула Голубю: – Едем.
Их ухода и не заметили. Взрослые и ребята шумели одинаково, перебивая друг друга.
Голубь долго молчал, потом, уже в машине, спросил:
– А ты обратила внимание, что все девчонки были заодно: надо или защищаться, или звать на помощь.
– Обратила! А мальчишки стояли за разумную осторожность.
– Ничего расклад! – хохотнул Ледякин.
– Мне от этого расклада почему-то очень грустно, – негромко проговорила Наталья, но Голубь услышал ее:
– А знаешь, что хуже всего? Это уже не случайность, а тенденция.
– В чем тенденция? Что бабы осмелели? – усмехнулся Ледякин.
– Нет, что молодежь идет двумя путями: или сила, или непротивление. Сила против слабости, и слабость – как защита от силы. Заметь, я не говорю – против силы.
– Да это уже и не сила, а скорее жестокость, – заметила Наталья.
– Так это же еще страшнее! – Голубь отвернулся, закуривая, и неразборчиво произнес: – А фокус с деньгами зачем?
– Может быть, и правда испугались милиции. Хотя… мне почему-то кажется, что это своего рода акт презрения, – предположила Наталья.
– Ну уж! – усмехнулся Ледякин.
– А что, может быть, – согласился инспектор. – Увидели, какие это тряпки, и самим стало противно.
– Тоже не самый лучший способ доказывать силу характера, – сказала Наталья. – Делать им больше нечего!
– Правда что делать нечего, – подал голос водитель. – Им бы в полную силу пахать, а они по четыре часа в день травку рвут, будто на веночки. С жиру бесятся.
– Ради бога, Устиныч, не говори банальностей! – взмолился Ледякин.
Устиныч обиделся. Начался обычный, никогда не надоедающий спор об отцах и детях.
– Кино, кино виновато! – поддавал жару Ледякин. – В кино, куда ни глянь, все учителя – дебильные, родители – мещане, директор школы – ретроград и невежа, а мастер ПТУ – алкаш и вор. А чадо, всеми не понятое, душу свою исследует, а попросту сказать – дурью мается, будто для него ничего в мире более важного нет.
Наталья повернулась к окну. Дорога была ухабистой, но округа красивой необыкновенно. У обочины низкий ольховник, за ним, под теплой голубизной вечереющего неба, густая зелень полей, исчерченная светло-коричневыми полосами, будто проборами от частого гребня. Вдали над зеленью плыло длинное пестрое облако: очевидно, бригада возвращалась с прополки. «Может быть, тоже школьники? Идут, весело им, считают себя друзьями, – с внезапной отчужденностью подумала Наталья. – А потом кто-то, струсив, обшарит вещи товарищей, чтобы ублаготворить хулигана… Удивительно, ведь там, в Березовке, об этом ни слова не было сказано. И я тоже промолчала. Конечно, те «грабители» погано поступили. А чем лучше их, по сути дела, Аболдин и Фролов?»
На душе было тяжело. Последнее время она вообще болезненно воспринимала подобные случаи, хотя именно из них состояла ее работа. Мир будущего, далекий, невнятный мир, виделся ей иногда каким-то темным, душным облаком. В нем будут жить ее подопечные. Анненский, Фролов этот, и еще сколько фамилий можно назвать! О, конечно, не только они. Но и они тоже!
Вернувшись, Наталья первым делом узнала у дежурного, не спрашивали ли ее две девушки.
Никто не спрашивал. А день между тем истек.
Наши дни
Она не выспалась жестоко и, по-хорошему, в любой другой день никуда не двинулась бы, осталась бы дома, чтобы собраться с мыслями и прийти в себя, а может, и доспать, благо была совершенной хозяйкой своего времени, однако сегодня был последний день из двух, оставленных ей Внеформата. Сегодня она должна найти Снега и поговорить с ним. Значит, не до усталости, не до лени. Вперед, на старт, внимание, марш!
Шел уже десятый час, и безумные утренние пробки несколько рассосались. Правда, на Окском съезде маршрутка все же зависла, причем довольно изрядно, однако, когда Алена добралась до остановки «Железнодорожная больница» (на сей раз, прежде чем пуститься в путь, она сверилась с электронной картой города и выяснила, где именно может находиться дом 15а или б по проспекту Ленина, то есть вчерашние блужданья ее чему-то научили!), оказалось, что пробка та длилась минут десять, то есть от дома до точки приземления, так сказать, она добралась за какие-то полчаса. Не такой уж большой город НиНо, если рассудить, когда дороги в нем не загромождены мастодонтами на четырех колесах!
