— «Мне Рэдволл — дом родной». Уж я так крикну, деревья закачаются.
Тут к ним подскочил Снайджер и еще одно чучело с Чайкобоем в лапах. Снайджер тащил с собой меч и дымящийся факел. Он с подозрением взглянул на пленников сквозь прорези маски:
— Че говорите? Че говорите?
Тарквин фыркнул:
— Слышь, любезный, я как раз говорю: кто бы мог подумать, что в здешнем лесу водятся такие противные веники. Да еще и вонючие вдобавок!
Глаза Снайджера злобно сверкнули, и он принялся размахивать факелом:
— Пасть закрывать. А то сальнорыла заставят спатиспати-спати! — И главарь сальнорыл поднес дымящуюся ветку к самому носу зайца. Тарквин закашлялся, на глазах у него выступили слезы. Внезапно он выбросил вперед свои длинные лапы. Хотя они были связаны, заяц изловчился так толкнуть Снайджера, что тот повалился вверх тормашками.
Тут наконец Мэриел развязала веревку, освободила лапы и помогла освободиться Дандину. Затем она развязала Дарри, а тот — Тарквина. Встав к сухому дубу спинами, четверо друзей заняли оборону против ватаги сальнорыл, которые с оглушительным визгом и воем носились вокруг.
Снайджер, дрожа от злости, подскочил к путникам и грозно замахнулся мечом:
— Ниче, умняки-зверяки, бум вас бить-убивать! Бить-убивать! Бить-убивать!
Мэриел вспомнила, как на нее надвигался разъяренный Габул, — в тот миг жизнь ее тоже висела на волоске. Но в этот раз опасность угрожала не только ей, но и ее верным друзьям.
И тогда мышка почувствовала, что в ней вновь просыпается воинственная Буря Чайкобой. Схватив веревки, она быстро завязала их узлом и протянула Дандину и Дарри:
— Жаль, они утащили мой Чайкобой. Но ничего, эти тоже сослужат нам службу, давай, Тарквин, колоти в дерево.
Зайца не пришлось просить дважды. Длинными задними лапами он забарабанил по дереву, и все четверо завопили что есть мочи:
— Нам Рэдволл — дом рооднооооой!
Тут те из сальнорыл, что посмелее, вихрем налетели на пленников. Страшилища были вооружены палками и ножами. Мэриел и ее друзья наносили сокрушительные удары веревками, и многим сальнорылам крепко досталось. Одни в испуге отскочили назад, другие повалились на землю, но иные, самые отчаянные, все же прорвались к дереву и вновь вцепились в противника.
Снайджер стоял вдалеке, на безопасном расстоянии, грозил мечом и науськивал свою шайку:
— Ловить-держать! Хватать-убивать! Во у меня ножище! Щас резану!
Дарри Дикобраз, оглушенный ударом, упал навзничь.
Но Дандин и Мэриел по-прежнему стояли плечом к плечу, размахивая веревками. Тарквин лег на спину, задними лапами он без устали барабанил по стволу дуба, а передними отражал атаки врагов, да еще и успевал кричать вместе со всеми:
— Мне Рэдволл — дом роднооой!!!
Друзья не давали врагу спуску, но силы были слишком неравны, все новые и новые полчища сальнорыл, подстрекаемые Снайджером, набрасывались на слабеющих противников.
— Умнякам-зверякам смертяка! — визжал Снайджер. — Бить-убивать, бить-убивать, сальнорыла!
Целая куча пугал в балахонах из веток навалилась на Мэриел и Дандина; они упали, но все равно продолжали кричать:
— Нам Рэдволл — дом родноооооой!!!
Густая белая мгла окутала море и побережье, казалось, тучи вдруг спустились с неба на землю. Туман скрадывал звуки. На расстоянии вытянутой лапы все тонуло в молочной пелене. Ронблейд Широкая Полоса, мрачно усмехнувшись, надел остроконечный шлем, неизменно сопутствующий ему в битвах. Саламандастрон опустел. Под разными предлогами барсук услал в дозор всех зайцев-воинов, поручив одним осмотреть южный берег, другим — восточный. Великий владыка опустил забрало — прорези пришлись точно против глаз. Ронблейд провел ночь без сна, но не ощущал усталости. В долгие ночные часы он не сомкнул глаз и, тяжело ворочаясь с боку на бок, прислушивался к неясным ночным шорохам. На исходе ночи он покинул столь дорогую ему крепость-гору, вышел на пустынный берег и принялся бродить вдоль кромки моря.
Наконец он услышал.
Ошибки быть не могло — до него донесся режущий уши скрип, который издает днище судна, налетевшего на скалу.
Сон уже сморил капитана «Стального клинка», как вдруг судно так тряхнуло, что Лупоглаз свалился с койки и полетел на пол. Услышав испуганные крики своих пиратов, он мигом вскочил и вскарабкался на палубу.
— Разрази меня гром! В этом проклятущем тумане ни фига не видно!
— Тысяча чертей! Мы сели на мель! Врезались носом в рифы!
На берегу Ронблейд навострил уши, прислушиваясь к долетавшему со «Стального клинка» шуму.
— Что делать будем, капитан Лупоглаз?
— Чтоб вам пусто было, прохвосты! Дрыхли на вахте, это уж как пить дать. Погодите, если в днище пробоина, я кишки из вас выпущу.
— Капитан, мы налетели носом на скалы, и у самой ватерлинии здоровенная пробоина. Застряли на мели крепче, чем кусок мяса между клыками. Как быть, капитан?
— Как быть, кретин? Ждать, пока развеется этот чертов туман. Что нам еще остается? Там посмотрим, может, удастся вытащить корабль на берег для ремонта.
Вспомнив о томительных часах ожидания, Ронблейд расправил свою могучую грудь и с облегчением вздохнул Не так часто пиратские корабли заносило к самым стенам его крепости. Значит, не зря он отослал своих зайцем На этот раз повелитель Саламандастрона хотел pacправиться с врагом сам. Легко, точно перышко, схватив исполинский меч, он перебросил его через плечо и бесшумно зашагал в сторону криков. Ронблейд Широкая Полоса остановился у самой воды, так что набегавшие волны порой лизали его стальные наколенники. Стоя здесь, он напоминал величественное каменное изваяние. Ночная мгла окутывала гигантскую фигуру, закованную в латы. До слуха Ронблейда доносились вопли и проклятия, которые изрыгали крысы, застигнутые туманом врасплох.
Повелитель Саламандастрона ждал.
Полковник Клэри до отказа набил колчан стрелами, остальные последовали его примеру. Здесь, в бухте, где стояла «Темная королева», приведенная зайцами в негодность, туман превратился в прозрачную речную дымку.
Клэри насторожился — до ушей его донесся треск и нестройный гул голосов. Это крысы возвращались на свой корабль, напролом продираясь сквозь заросли.
Драноморд первым заметил мачты «Темной королевы».
Он очертя голову бросился вперед:
— Эй, парни! Она тут! Никто не умыкнул старушку «Темную королеву»!
Крысы ринулись за ним, но Драноморд вдруг издал какое-то невнятное бульканье и рухнул навзничь. Горло его пробила стрела.
— Ложись! Все на землю! На корабле засада! — взревел Клыкач.
Но крысы и без команды уже повалились на землю, прячась за кустами и деревьями. Рензо, чуть живой от праха, шлепнулся рядом с Клыкачом:
— Драноморд отдал концы. Как думаешь, чья это работа?
— Пока не знаю, приятель. Но будь спокоен, это им так не сойдет. Эй, невольников сюда.
Бригадир Тим немного приподнялся, чтобы получше прицелиться. Но вдруг, застонав от досады, опустил лук:
— Ох, гляньте только, что придумали эти паразиты.
Клэри и Хон Рози остолбенели от ужаса. К кораблю приближались Клыкач и его пираты — перед собой они гнали как щит Паккатуга и изнуренных невольников.
Крысиная свора остановилась на опушке, неподалеку ел бухты.
Хон Рози ослабила тетиву:
— Ну и сволочи! Такой пакости я даже от них не ожидала. Эй, вы, трусливые твари, что вы прячетесь за чужими спинами? Выходите на честный бой. Или слабо?
Клыкач ткнул Паккатуга саблей:
— Лучше быть трусливыми тварями, целыми и невредимыми, чем дохлыми отважными кретинами. Вот так-то, кролик. Что, может, поболтаем, глядишь, договоримся о чем-нибудь?
Полковник Клэри молодецки подкрутил усы:
— Нечего нам с тобой лясы точить, красноносый!
— Сам ты красноносый, кролик вонючий!
Клыкач вырвал у Кайбо копье и метнул его. Копье со свистом рассекло воздух и вонзилось в лапу Клэри. Этого бригадир Тим и Хон Рози не могли стерпеть. Целясь чуть вверх, чтобы не задеть невольников, они послали свои стрелы в самую гущу крысиной толпы. Один из пиратов, по имени Тухлорот, свалился замертво, а Фринк был ранен.
Ряды крыс дрогнули, и они бросились под прикрытие лесных зарослей, волоча за собой невольников. Хон Рози поспешила на помощь полковнику. Она извлекла из раны копье и оттащила Клэри прочь с палубы.
— Ну, старина, ей-ей, ты в рубашке родился! Еще попляшешь на своем веку!
Клэри, стиснув зубы, пытался здоровой лапой унять кровь, хлеставшую из раны. Рози видела, что, хотя полковник храбрится, ему сейчас несладко. Она достала свою сумку и принялась за перевязку.
— Не горюй, старина, до свадьбы заживет.
Бригадир Тим отложил лук и стрелы:
— Да, придется нам позагорать на палубе этой лоханки — когда еще у старины Клэри заживет лапа.
