По мере развития эксперимента у меня было несколько снов, свидетельствовавших о внутреннем очищении. Один из них оказался особенно устрашающим и памятным.
ЧЕЛОВЕКООБРАЗНАЯ ЛИСА
11 сентября 1981 года
Вместе с Йоганандой[22] иду по грунтовой дороге — дело происходит в современной Индии, в сельской местности. Мимо тянутся поля зеленеющих злаков и каких-то листовых культур, посаженных аккуратными рядами. Йогананда убеждает меня переехать жить и работать в Индию, и меня привлекает эта идея — главным образом потому, что она исходит от него. Мы встречаем рабочего-американца, который вкапывает в землю высокий деревянный столб, и заводим с ним разговор. Он производит впечатление человека очень робкого и эмоционально уязвимого. Йогананда извиняется и уходит, как будто его ждет какое-то важное дело. Рабочий выпрямляется и начинает рассказывать, как много сделал для него Йогананда, при этом он вдруг начинает казаться гораздо более уверенным в себе. Он говорит, что гуру полностью принимает его и любит, и что Йогананда любит каждого человека за то, что он именно такой, какой есть. Искренность рабочего производит на меня большое впечатление. Смотрю на ближнее поле и вижу лису, которая подкрадывается к какому-то мелкому зверьку. У лисы человеческие черты, будто это карикатура или персонаж мультфильма. Собираясь броситься на жертву, она издает резкий, пронзительный вопль, который, вероятно, должен устрашить и парализовать добычу. Лиса делает прыжок, но зверек удирает. Она начинает бешено гнаться за своей жертвой по полю, засаженному зелеными кустиками. Я несколько минут слежу за погоней, но вижу только колыхание веток и листьев. Какое-то время лиса стремительно преследует зверька по всему полю, обоим приходится продираться через густые зеленые заросли. После долгой бешеной погони лиса наконец сдается и подходит ко мне. Она кладет мне на руку лапы, имеющие форму миниатюрных человеческих рук, и начинает вкрадчиво уговаривать меня стать ее союзником в охоте на слабых мира сего. В ответ я хватаю лису за лапу и начинаю стремительно раскручивать в воздухе. Быстро раскрутив лисицу, я изо всех сил подбрасываю ее вверх. Несколько коротких мгновений она, обретя сходство с птицей, парит в воздухе, после чего приземляется на проходящую вдали линию телефонных проводов. Там лиса и остается сидеть, распушив шерсть и перья.
К нам присоединяется Йогананда, и я ощущаю резкий контраст между ним и лисой. Одного взгляда на лицо рабочего достаточно, чтобы понять, какое глубокое уважение и доверие он питает к Йогананде. Просыпаюсь, ощущая прилив энергии.
Неделю, предшествовавшую этому сновидению, я в третий раз перечитывал книгу Йогананды «Автобиографию йогина». С начала чтения эта книга дважды появлялась в моих сновидениях, а теперь возник и сам Йогананда. Для меня он символизировал гуру, высшее «я», самый совершенный этический выбор, доступный человеку — использование высшей силы и знания, для того, чтобы учить и развивать людей, а не подчинять себе и эксплуатировать. Он символизировал те высшие качества, которые в скрытом виде присутствуют и во мне, — искреннее стремление служить людям, исходя из чистейших намерений, и истинной заботы об их счастье.
С другой стороны, человекообразная лиса символизировала прямую противоположность гуру. Она выступала антагонистом гуру и высшего сознания, символизируя ту сторону моей личности, которая могла эксплуатировать других людей, менее осведомленных, чем я сам, и каким-то образом обманывать их в корыстных целях. В моем сне хитрая лиса, лукавая и коварная, являла собой странную смесь человека и животного, гибрид «высшего» и «низшего» сознания.
Этот сон имел сильную эмоциональную окраску, потому что многие его символы были глубоко личными. Йогананда действительно был моим гуру — по крайней мере, его книги оказали на меня глубокое влияние. Через них я ощущал с ним тесную связь, близкую к связи с подлинным учителем. Присутствовавшие во сне поля и аккуратные ряды растений напомнили мне ряды посевов в огромных полях Сакраменто Вэлли, где я жил в детстве. Ничем не примечательный рабочий, демонстрировавший явную робость и эмоциональную уязвимость, напомнил мне «простого парня», которого в конечном счете не так легко обвести вокруг пальца. Его простота была его силой. Отсутствие изощренности позволяло ему сердцем увидеть и узнать подлинного духовного учителя и раскрыть ему свою душу. Рабочий символизировал безыскусность, которая, всегда была моей сильной стороной и которую я всегда ценил в себе. Как человек, выросший в маленьком захолустном городке, я всегда решительно предпочитал изощренности простоту, особенно когда дело касалось людей.
Однажды, года три спустя, перечитывая описание этого сна, я был поражен одним аспектом человекообразной лисы, которого я не заметил раньше. Несколько раз обсудив этот сон с коллегами-профессионалами и учениками и получив на него много откликов, я на какое-то время оставил его отлеживаться в глубинах сознания. На этот раз, уже самостоятельно вернувшись к образу лисы, я сосредоточился на том факте, что когда она вкрадчиво положила лапы на мою руку, они выглядели как человеческие руки в миниатюре. Какой странный и выразительный образ! Руки, всегда бывшие для меня ключом к состоянию осознанности, снова появились в моих сновидениях, только на этот раз они принадлежали лисе — коварной обманщице, любительнице поживиться за чужой счет! Осознав это, я задал себе целый ряд важных вопросов: Была ли лиса частью меня самого, тоже заинтересованной в осознаваемых сновидениях? Была ли она тоже озадачена этой новой силой, которая начала входить в мою жизнь? Как бы стала эта моя «лисья» часть использовать осознаваемость? Постаралась бы с ее помощью эксплуатировать людей или надувать их? Да, — понял я, — вне всякого сомнения, эта коварная и лукавая часть «я» попыталась бы использовать новую духовную силу в корыстных или пагубных целях. Это всегда возможно и всегда ставит важный вопрос, каждый раз, когда в сознании человека возникает какая-то новая сила. Я почувствовал некоторое облегчение, поняв, что сюжет этого сна дал мне самый надежный защитный механизм на случай подобной опасности — мгновенность реакции.
Сновидение «Человекообразная лиса» в своей драматической, кульминационной точке закрепило главный духовно-психологический урок. Для меня кульминация произошла в долю секунды между предложением лисы и моей реакцией на него. В эту долю секунды я мгновенно схватил лису за руку и без малейших колебаний или тени сомнения раскрутил над головой и отшвырнул от себя. Мгновенность этой реакции — вот то, на чем я сосредоточил основное внимание, размышляя впоследствии над этим сном. Мгновенность — вот идеальный отклик на коварные искушения. Чем дольше слушаешь коварные речи, тем больше опасность попасться на из соблазн. Мгновенность — это решимость не тратить время и энергию на предложение злоупотребить своей силой, а отвергнуть его сразу и сполна. Когда я во сне отверг предложение лисицы, произошел некий процесс преображения. Лиса уподобилась птице и вознеслась ввысь. Пока она некоторое время парила в воздухе, наконец приземлившись на телефонных проводах, облик ее изменился и даже лисья шубка превратилась в смесь «меха и перьев». Проявившиеся у лисы птичьи черты символизировали, что теневую стороны человека можно поднять на более высокий уровень сознания, если суметь ее полностью постичь и подчинить себе. Я понял, что присущая нашему «я» хитрость, если ее полностью осознать, способна превратиться в житейскую мудрость, которая будет верно служить высшему «я» и станет подлинно духовным даром. К тому же этот сон подтвердил старый как мир принцип: осознание внутреннего антагонизма порождает духовно-психологическое преображение. В процессе развития состояния осознаваемого сновидения нужно сохранять особую мгновенность реакции, отвергая любые искушения, призывающие злоупотребить его силой или эксплуатировать его. И еще нужно помнить про Йогананду — гуру, который символизировал мое главное духовное побуждение к этой работе.
Глядя на себя в этом сне, я также понял, как важно помнить, что подобный сюжет сновидения не обязательно дает сновидцу какую бы то ни было гарантию. Он не гарантирует, что наяву он теперь обязательно будет реагировать именно так, как это случилось во сне. Он не гарантирует, что сновидец поступит правильно, а просто показывает ему, как следует правильно поступать. Он дает сновидцу модель для творческого отклика и наглядно показывает, каким должно быть идеальное действие, исходящее из самых высоких побуждений.
Примерно через шесть недель после «Человекообразной лисы» я получил еще один яркий сон, явившийся комментарием к моему эксперименту с осознаваемыми сновидениями. Этот сон, который я назвал «Защищая золотые плоды», внес дополнительную ясность в понимание конкретных преград и эмоциональных напряжений, мешавших развитию осознаваемости. Он призывал меня обратить внимание именно на эти преграды.
