— А, эти? Которые, у стены? Пилить будем? — ехидно промолвил внутренний голос, обращая внимания на закрытые лари, стоявшие возле стены.
— Давай, хотя бы один вскроем, для интереса… Ну, хотя бы самый маленький, — настойчиво упрашивал он.
Алексей выбрал средний по размеру сундук и быстро спилил замок.
Открыл его.
Сундук был под завязку набит серебром…
— Ну, вот! А ты хотел уходить! — зашумело в голове от радостных чувств.
В дверь уже не стучали, а просто сильно долбили…
Рязанцев быстро создал портал и… схватил самый маленький ларец. Тяжело надрываясь, с большим трудом, забросил его к себе в спальню.
В комнате раздался ГРОХОТ…
Попробовал перетащить таким же образом сундук побольше…
Не удалось… Очень тяжелый.
— Не успеваю, — подумал Алексей… и сдвинул дубовый стол к двери. Сверху поставив стул. У входа появилась хилая мини-баррикада.
— Все равно не успеваю…. - рассуждал он, оглядывая комнату. Добавить к затору было ничего.
В дверь уже не ломились… Ее вышибали чем-то тяжелым и массивным…
— Что, делать?
— Не оставлять же?
— Неизвестно кому?… Прямо на дороге?
— Всё!.. Всё, что найдено и добыто честным трудом! За долгие годы, страданий!
— И, бросить! — быстро проносились мысли в голове. И, не одной путевой не было…
— Есть…. идея!
Путешественник создал портал рядом с сундуком, и прямо, в открытый проем, стал горстями кидать серебро в комнату.
Стучать стали чаще и еще сильнее… Дверь содрогалась и трещала от наносимых ударов.
Рязанцев, наклонившись к сундуку, как землеройная машина, хватал и, не выпрямляясь, кидал деньги за спину, в сторону портала…
Резкий удар и дверь слетела с петель… За ней радостно зашумел народ. Людей было много…
Путь преследователям перегораживал только стол, поставленный поперек входа.
— Ну, что…. хорошего — понемногу, — произнес Алексей. Напоследок, зачерпнув в последний раз побольше монет, он бросился в проем.
Вслед, за ним, понеслись проклятья и угрозы…
* * *
В спальной комнате был форменный беспорядок.
В ней, что-то валялось, блестело, сияло…
— Да…. Мамай прошел, — произнес добытчик, оценивая на глаз величину доставшихся ценностей.
— Нет, пожалуй, больше… Взрыв на серебренной или монетной (чуть было не сказал макаронной) фабрике, — при этой фразе, количество найденного, в его глазах, увеличилось…
— Да… и не меньше!
Поглядел на часы, висевшие на стене.
— Ого…. а считать доход и убираться-то уже некогда… Нужно, срочно ещё одно дело закончить…
Взяв нунчаки и фонарик, Алексей снова появился в подземелье, возле своей камеры.
— Теперь я знаю, в какую сторону идти, — привычно посмотрев по сторонам, произнес он.
— И, кому-то, сегодня сильно не повезет…
Глава 9
— Настенька, солнышко… Покушала бы… Оладушки, сегодня, такие вкусные, испекли. Румяные, золотистые, прямо с жару, — предложила тетка Матрена, хотя, давно не надеялась на положительный ответ.
— Не хочется, — надула губы, и отвернулась в сторону от ароматных угощений, воспитанница.
— Ну, хоть, отвару клюквенного испей… Кисленький… Прохладный… Розовенький… Аппетиту придает, — ещё одна попытка уговорить… А вдруг?
— Не буду, — шмыгает носом, сдерживая слезы, юная затворница.
— Ох, что за наказание, следить за тобой? — тяжело вздохнула женщина.
— Золотце, ты, посмотри, на себя? Одни кости, да кожа… Кто тебя, такую, замуж-то возьмет?
— Мужики, они же, справных, да ладных девок любят. Чтобы кровь с молоком играла… Чтобы всего в достатке у барышни было.
— А, у тебя, что?
— Одни глазища, — Матрена для убедительности и доходчивости своих слов развязала и снова завязала узел на платке. Поправила волосы на голове.
— Ведь в гроб, краше кладут!
— Упадешь где-нибудь посередине дороги… И, собаки, стороной, будут обходить!
— Да, что я тебе говорю? Сама понимать должна…. Не маленькая, поди, уже? — воспитательница не прекращает попыток наставить на путь истины заблудшую молодую душу.
— А, я, замуж и не собираюсь, — тяжелый вздох со стороны страдалицы и снова шмыганье носом.
— И, вообще! Я… в монастырь уйду, — прикусила губу и решительно заморгала глазами Настя.
— Как же? В монастырь, она, уйдет! — удивленно повысила голос Матрена. Да, кто же, тебя такую, туда, возьмет?
— Ещё, как возьмут! Туда, всех берут!
— Да, вижу, я, какой монастырь, у тебя, на уме! — наставница вновь поправила волосы под платком. — Третий день, сама не своя ходишь, из-за этого монастыря!
Напряженная чайная пауза с вздохами и хлюпаньем чая с одной стороны и ответными вздохами и шмыганьем носом с другой.
— Ладушка, пошла бы, в саду, погуляла… Грусть, тоску бы развеяла… С утра, вот, от Полины служанка прибегала. Про тебя спрашивала… В гости, звала…
— Ничего не хочу, — еле сдерживаясь, от того чтобы не разреветься, произнесла девушка.
Вторая чайная пауза…
И принятое решение использовать последние доводы, а также всё женское коварство.
— Вчера, когда шла по рынку…
— Ну, ты знаешь, батюшка велел мне сукно заморское посмотреть. Встретила там Лукерью, ключницу Изотовых. Ну, ты, её наверно помнишь, приходила к нам как-то… Уже, не помню, зачем…
— Так, вот, она рассказывала, что их соседка, молодая вдова воеводы Рожнова, тайно встречается с сыном окольничего.
— Ты, представляешь! Настя, что твориться в Москве? — выкатила глаза Матрена, показывая ужас и возмущение от распущенности современного поколения.
— Вот, раньше… — она отодвинула от себя пустую кружку.
— Раньше, в старые, добрые времена, такого, не было! Никогда!
— А, сейчас! Грех-то, какой! Что люди только не делают! Никакой совести, у них, не осталось!
Женщина многократно перекрестилась на икону в красном углу и снова посмотрела на девушку.
— Твой-то, хоть, надеюсь, не такой? Он, ведь, высокородный, знатный, красивый? — резко переменила тему разговора старая интриганка.
— Не знаю…
— А может быть богатый?
— Не знаю…
— Ну, хотя бы высокий, статный?
— Не совсем, — томный, задумчивый взгляд сменился улыбкой, на лице юной особы.
Девушка поддалась на провокацию. Она снова начала вспоминать таинственного незнакомца, встреченного на рынке.
— Настя? А он, хоть, христианской веры? — волнуясь за девушку, с ужасом произнесла Матрена последний вопрос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
